Интеллигента век недолог

(на вопросы Владимира Нордвика отвечает доктор философских наук Семен Экштут)
О поминальной молитве

— Впечатление, что последние несколько лет вы, Семен Аркадьевич, читаете поминальную молитву, отпевая российскую интеллигенцию. Это так?

— Нет, конечно. Я не священник, чтобы совершать богослужение, и не врач, чтобы ставить диагноз. Хотя справедливости ради могу сказать как историк: пациент скорее мертв, чем жив.

— Полтора века — прекрасный возраст для человека, для социальной группы все же маловато. Мы же помним, что неологизм «интеллигенция» принадлежал Льву Толстому, который ввел его в лексикон в 1869 году, за что классику отдельное мерси.

— Ну, строго говоря, благодарить мы должны не Льва Николаевича. Первым это определение еще в феврале 1836 года употребил Василий Андреевич Жуковский. «…Кареты, все наполненные лучшим петербургским дворянством, тем, которое у нас представляет русскую европейскую интеллигенцию».

Что касается Толстого, он называл интеллигентами людей, скажем так, пушкинского круга. Хотя у Александра Сергеевича этого слова нет. Могу зачитать отрывок из канонического издания «Войны и мира». «Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны Шерер был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он все боялся пропустить умные разговоры, которые может услышать».

Всё! Слово сказано, напечатано. Хотя литератор Боборыкин приписывал лавры себе. Будто бы именно Петр Дмитриевич запустил его в оборот еще в 1866 году. Но дело вот в чем…

Для Толстого интеллигент — это представитель элиты нации, обладающий материальным богатством, близостью к власти и в то же время радеющий о населении страны, формулирующий важные нравственные проблемы на уровне европейской образованности.

Критерий понятен? Не замыкаться в своей скорлупе, а думать о простых людях. Но, конечно, не так, как у Леонида Филатова: «Утром мажу бутерброд — сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в рот…»

Нет, интеллигент понимал, что есть люди и вне салона Шерер, а слова «нищеброд» и «замкадыш» были для него невозможны. Как и сами понятия.

Это не вписывалось в систему координат интеллигентного человека.

Посмотрите, кто присутствует в салоне Шерер. Хозяйка — фрейлина вдовствующей императрицы. Князь Василий, по сути, в должности министра, он близок к центру власти. И у офицера лейб-гвардии князя Андрея блестящее, исключительное положение в свете. Еще там оказался француз-эмигрант. Скорее, для антуража.

Эти люди обладали реальным влиянием, богатством, авторитетом.

Об исчезающей прослойке

— До прослойки интеллигенцию скукожила советская власть?

— Режим лишь завершил начатое. Задолго до возвышения большевиков стали в большом количестве появляться люди, пребывавшие, по выражению Гейне, «в воздушном царстве мечты». Они пытались решать практические вопросы, абсолютно не понимая, как и что делается на свете. Это были фантастически несведущие люди…

— Вы о ком?

— О представителях русской интеллигенции XIX века.

— Выходит, они сами выкопали себе могилу?

— В известной степени. Люди получали образование, которое нельзя было применить в реальной жизни, они оказались не приспособлены к ней и не хотели переучиваться. Но в этом не вина их, а беда.

У меня есть книжка мемуаров купца Николая Александровича Варенцова: он начал делать карьеру с низов, торговал каракулем из Средней Азии и к концу жизни заработал честным трудом шестнадцать миллионов рублей. Огромную сумму по тем временам! Варенцов говорил, что русская интеллигенция почему-то считала нужным идти в народ и учить его, что делать. А требовалось самим работать вместе с людьми.

Помните чеховского Мисаила из «Моей жизни»? Вместе с женой Машей он поехал в деревню и построил там школу. Сначала они конфликтовали с селянами, не могли вжиться в чужой мир, мужики обманывали их, обворовывали, а потом, присмотревшись, поняли, приняли.

Быстрого успеха не добиться, на это надо положить жизнь. Может, тогда получится преобразовать действительность. Вот Мисаил — настоящий интеллигент. Он ищет свой путь. На это не каждый способен. По пути чеховского героя русское образованное общество не пошло, не реализовав шанс на историческую альтернативу.

Всегда и всем недовольная русская интеллигенция XIX века выбрала борьбу, расшатывала устои государства — и при этом, что удивительно, была исключительно нетерпима к любому инакомыслию.
Об «элите»

— «И вечный бой! Покой нам только снится…»

— Именно так. Наша «элита» (лучше взять слово в кавычки) отличалась тем, что в безудержных мечтах опережала объективное развитие страны. Это парадоксальным образом накладывалось на потрясающую антибуржуазность. С одной стороны, у людей «интеллигентных» профессий (проще говоря, у работников умственного труда) появлялась масса новых возможностей для самореализации, с другой — они с радостью и энтузиазмом обличали сребролюбие и тех, кто делал деньги, — купцов и промышленников. Хотя и не отказывали себе в удовольствии кормиться их щедротами.

Нигде в произведениях русской литературы вы не найдете описания механизма обогащения. Никакого — ни праведного, ни преступного. Чаще всего вспоминают «Мертвые души» Гоголя. Дескать, чем Чичиков не предприниматель? Но ведь он не производил никакого продукта, не приумножал национальное богатство, а банально грабил казну. Классический аферист!

Еще называют Штольца из гончаровского «Обломова». Тоже ходульная фигура.

По сути, лишь в «Вишневом саде» у Чехова мы видим, как Лопахин собирается нарезать на участки бывшую дворянскую усадьбу и извлечь прибыль. Но это единственный пример, исключение из правил.

То ли дело западные писатели.

Вспомните героев Оноре де Бальзака, начиная с ростовщика Гобсека. Энгельс говорил, что узнавал экономические детали не из научных монографий, а из художественной прозы знаменитого француза.

У Теодора Драйзера есть «Трилогия желания» — «Финансист. Титан. Стоик». Там подробно описывается общественная, культурная, политическая и деловая жизнь Америки конца XIX — начала XX веков.

Родовой грех русской интеллигенции — нетерпение, которое быстро переходило в нетерпимость. Или будет по-нашему, или никак. Шестидесятники XIX века звали Русь к топору, шли в народ, чтобы заварить кашу новой русской смуты, и не думали об иронии истории. Кашу заварили, но сами остались без хлеба. В этом и заключалась трагедия.

Впрочем, не будем забывать, что интеллигенты былых времен не могли жить, не формулируя и не решая практически нравственные проблемы.

Сегодня мы даже не задаемся вопросами, которые волновали наших родителей еще лет тридцать-сорок назад.

О связи времен

— Полагаете, они задавались этим?

— Безусловно.

— И сталинская эпоха с репрессиями и доносами не отшибла способность думать?

— Нет. Нет! Вспомните Ахматову. Когда стали возвращаться люди из лагерей, она сказала: «Теперь две России взглянут друг другу в глаза — та, что сидела, и та, что сажала». Анна Андреевна ведь не Сталина обвиняла.

И мы с друзьями в студенческие годы искренне спорили о личности вождя народов. Для нас это было важно. Как и для людей старшего поколения, к которому принадлежал мой отец. Нас это объединяло. А сейчас нет нравственных проблем, способных стать связующим мостом между дедами и внуками.

Время вывихнуло сустав. По Гамлету, «распалась связь времен». Может, она и будет восстановлена, но пока не вижу серьезных предпосылок для этого.

— Но вы согласны с утверждением, что интеллигенция — совесть нации?

— Еще раз повторю, для меня это уходящая натура. Может, всему виной глобализм. Или слишком быстрое движение вперед. Либо воздействие рыночных механизмов.

О причинах можно долго гадать, но в любом случае очевидно, что произошло размывание неких базовых моральных критериев. Нет ориентиров.

И еще одна тема. Вот вы спросили про совесть нации. Действительно, отличительными чертами лучших представителей русской интеллигенции прошлого всегда были скромность, честность, совестливость. Люди проявляли деликатность, стеснялись бить себя кулаком в грудь, выпячивать собственное «я». Настоящие интеллигенты обладали высокой нравственной чувствительностью и предпочитали оставаться в тени, даже совершая добрые поступки. Сегодня этого нет и в помине. Всё на потребу, ради хайпа и сиюминутной славы. «Если сам себя не похвалишь, кто же тебя похвалит?»

О нравственных ориентирах

— Помните фразу Дмитрия Лихачева, что настоящий интеллигент никогда не назовет себя им?

— Слышал, но забыл. Признаться, у меня особое отношение к академику Лихачеву. Понимаете, фигура совести нации мне несколько не близка. Точнее, совсем не близка. Я против, чтобы из Дмитрия Сергеевича делали икону. И не только из него, кстати.

— По-вашему, нравственные ориентиры в виде персоналий не нужны?

— Нужны, но… Кого вы можете назвать в качестве примера?

Без сомнения, академик Лихачев в восьмидесятые годы прошлого века служил для либеральной части общества моральным авторитетом. Потом его место занял писатель-фронтовик Даниил Гранин. Но всегда оставались люди, подвергавшие сомнению право и того и другого говорить от имени всех. Основанием для этого они называли факты биографии героев, низводящие их с пьедестала. Факты, которые «иконы» хотели бы скрыть. Согласитесь, это не очень вяжется с образом нравственного ориентира.

Можно вспомнить и одного из отцов советской атомной бомбы Андрея Сахарова, его тоже в разгул перестройки пытались поднять на знамя борцы с режимом… Понимаете, я читал работы Лихачева, они не произвели на меня сильного впечатления. И поведение Сахарова считаю неприемлемым, я все-таки сын офицера-фронтовика, державник по мировоззрению.

В отличие от шестидесятников терпеть не могу и Никиту Хрущева. Категорически не согласен, что именно ему мы обязаны реабилитацией репрессированных, избавлением от культа личности и оттепелью.

— Вы и Берию защищаете.

— И буду делать это впредь. Не надо превращать Лаврентия Павловича в вурдалака, какого-то насильника и сексуального маньяка. Это действительно был умелый организатор. Да, у него руки по локоть в крови. А у кого они тогда оставались чистенькими?

— Сильный аргумент! Если бы речь шла о крови ваших родных, вряд ли так рассуждали бы, Семен Аркадьевич.

— Ошибаетесь. На днях я поставил точку и отправил в издательство большую книгу о Сталине. Там все разложено по полочкам — рro et сontra. Поэтому я не выгораживаю огульно Сталина или Берию, а пробую разобраться. Историк должен не судить, а понимать своих героев.

— А какие аргументы преобладают — за или против?

— По мере того, как будем двигаться вперед, хорошего станет больше. Это закон истории. Повторится описанная Карамзиным ситуация с Иваном Грозным. Прах жертв истлеет, а поступки во благо Руси сохранятся в памяти.

Об этом говорят и герои, о которых пишу. К примеру, в книге есть дословная цитата Главного маршала авиации Голованова. Александр Евгеньевич сказал, что считает Сталина великим человеком, хотя 37й год прошелся и по нему, и по его семье.

— Значит, Сахаров с Граниным недостаточно хороши, а Сталин с Берией годятся?

— Еще раз повторю: стараюсь подходить объективно. Я против, чтобы оценивать исключительно с позиции того, сколько маршалов репрессировали и расстреляли. Такие рассуждения годились полвека назад, но не сегодня.

О дремучести

— Получается очень, извините, по-интеллигентски: одним предъявляете гамбургский счет и не готовы простить даже малость, зато к другим проявляете великодушие.

— Боюсь, у нас выйдет долгий разговор. Мои коллеги часто упрекают власть в том, что архивы закрыты. А надо не лениться и читать опубликованные книги. Сегодня очень многое стало доступно. От документов ФСБ до Архива президента Российской Федерации. Практически каждый год выходят толстенные тома. Стараюсь не пропустить ничего важного.

— И что вам открылось?

— Например, что заградотряды придумал не Сталин. Это была инициатива снизу. И репрессии не он изобрел. В конце концов, никуда не денешь четыре миллиона доносов, на которые требовалась какая-то реакция властей. Вот и историк Лев Гумилев, сын Анны Ахматовой, писал, что не имеет претензий к товарищу Сталину, поскольку его посадил не вождь народов, а коллеги по кафедре. Понимаете, в чем дело?

Чтобы разобраться в случившемся в середине прошлого века, нужен гений масштаба Толстого или Шекспира. О поступках больших, крупных личностей пытаются судить люди с очень скромным дарованием.

Вот мы начали говорить о Льве Толстом, а потом вильнули в сторону. Приведу парадоксальный пример. Можно быть одновременно гениально одаренным и наивным, извините, до глупости. Вы почитайте, какую ересь порой нес Лев Николаевич! Он считал, что крестьянину не нужна чистая изба. Дескать, когда топили по-черному, паразитов не было. Или Толстой говорил о железных дорогах: «Зачем они нам? Куда спешить?» Развитие медицины критиковал, в микробы не верил, на Илью Мечникова конкретно наезжал, как сказали бы сейчас. Смеялся, когда Илья Ильич, к слову, нобелевский лауреат в области физиологии и медицины, утверждал, что нельзя размещать отхожее место рядом с колодцем…

Это удивительное свойство именно российской интеллигенции. Сочетание фантастической одаренности и махровой дремучести, малообразованности «в одном флаконе».

О жесте Сталина

— Известно, что интеллигенцией в России называют тех, кого во всем мире относят к интеллектуалам. А это отнюдь не синонимы.

— Совершенно справедливо. В этом пункте мы с вами сходимся.

Люди, пытающиеся стать как бы нравственными авторитетами, внушают мне сомнение в своей чистоплотности. Часто за их словами и делами стоит бесогоновская гордыня либо элементарная тупость. Они сидят в уютных библиотеках и критикуют маршала Жукова, что тот не так действовал. Опять же не собираюсь оправдывать Георгия Константиновича, но скажу, что в ту пору цена человеческой жизни была бесконечно малой величиной. Математическое понятие.

Тогда существовало одно наказание — смертная казнь. Жизнь ничего не стоила.

— Но сегодня рассуждать такими категориями странно. Не находите, Семен Аркадьевич?

— А я и не призываю в XXI веке использовать лекала из середины прошлого столетия. Но и мерить те поступки по нынешним стандартам тоже нельзя.

Конечно, и тогда были ошибки, преступления. Убежден, в конце октября 1941-го Сталину не следовало расстреливать генералов Штерна, Смушкевича, Проскурова, Рычагова. Знаете, когда я прочел архивные документы, то, кажется, понял, почему он это сделал. Это был жест в сторону Гитлера. Генералов арестовали накануне войны, в мае-июне 1941 года. Пик задержаний совпал с печально известным сообщением ТАСС от 14 июня 1941 года. Арестовав военачальников, которые сражались в Испании, у озера Хасан, на реке Халхин-Гол, Сталин пытался показать фюреру свое миролюбие, дескать, видишь, я лучших военачальников сажаю…

Увы, не сработало, задержать начало войны не удалось, а потом уже слишком поздно было отматывать назад. В России сложные модели управления не работают. Нам нужны простые схемы. Вот люди и поплатились за это.

О гремучей смеси

— Пакт Молотова — Риббентропа тоже из серии простоты, которая хуже воровства?

— Эта тема как бы за рамками сегодняшнего разговора, но коротко отвечу. Знаете, я против подобного рода модальности. Заключение пакта было неизбежно в тех условиях. Более того, архивные документы показывают: без договоренности, скрепленной Молотовым с Риббентропом, мы не смогли бы выиграть войну.

Дело в том, что в результате достигнутых соглашений сразу несколько групп наших авиаконструкторов, оружейников, кораблестроителей, а также профессиональных разведчиков отправились в Германию. Они побывали на секретных немецких заводах, увидели то, что там производят. Закупили новейшие образцы. Это позволило СССР сделать рывок за два оставшихся до войны года. Что-то мы скопировали, частично пошли дальше. Нам удалось осуществить технологический скачок вперед.

Сейчас об этом забывают и кричат: «Ах, коварный Сталин! Ах, пошел на сговор с Гитлером!»

Между тем Великобритания и Франция пытались втянуть нас в войну с Германией, а Польша отказалась пропустить наши войска через свою территорию. При этом выяснялось, что Англия готова была выставить лишь восемь дивизий. Хотя план Шапошникова, тогда еще не маршала, а командарма первого ранга, предусматривал сосредоточение на советско-польской границе ста двадцати пехотных дивизий, не считая авиации, танков и кавалерии…

Словом, повторяю, я против однобокого подхода: оправдываю пакт или осуждаю. В той ситуации он был необходим.

— Расскажите об этом фейсбучной общественности, получите сполна.

— А мне, кстати, очень нравится термин! Он верно отражает то, во что переродилась российская интеллигенция за последнее время. Нет больше салонов Анны Шерер, каждый сидит у себя дома и стучит по клавишам компьютера, рассуждая в меру знания и понимания. К сожалению, эти люди в массе своей ничего практического в жизни не сделали, никогда ничем и никем не руководили, как сказал бы поэт, «недуг бытия» по-настоящему не преодолевали. Зато у них очень высокие амбиции, и это сближает образованную часть нынешнего общества с интеллигенцией Российской империи начала XX века, чудившей вплоть до 1917 года. Непомерная гордыня, помноженная на неумение соотнести запросы с реальным положением дел, это, доложу вам, гремучая смесь.

Другое дело, что власть сейчас иная. Более твердая, адекватная, четко понимающая, что нужно для страны.

О ненависти

— Нельзя сбрасывать со счетов и то, что недавно ушедший из жизни Марк Захаров называл отрицательной селекцией. XX век выбил самых лучших и ярких. Осталась серость.

— Безусловно, репрессии, три войны — две мировые и гражданская — привели к тому, что очень многие таланты, не говоря уже о гениях, не состоялись, не смогли себя реализовать. В этом весь ужас! В результате во времена Сталина середняк попер в разные сферы, в том числе в науку. Именно это — а не репрессии! — ставлю ему в вину, от этого был гораздо больший вред. В 1946 году научным работникам сразу в три раза повысили зарплату, ввели определенные ограничения по национальному признаку, после чего в аспирантуру пошли посредственности, которые стали размножаться делением, почкованием. Мы затормозили на много лет.

Хорошего офицера возможно подготовить за десять лет, вырастив из командира взвода отличного комбата. Но настоящего исследователя за такой короткий срок не сделать, здесь нужна система, включающая базу, учителей. А где это было взять, если многое утрачено? Вот реальная проблема!

Но, удивитесь, я с оптимизмом смотрю в будущее. Более того, считаю, что наша гуманитарная наука накануне мощного рывка. Его никто не ожидает, но неожиданный и позитивный поворот обязательно случится в обозримом будущем.

— Да вы оптимист, Семен Аркадьевич!

— Безусловно. Могу сказать следующее, отвечая на вопрос, который вы не задали.

Вот кого я ненавижу? Личной антипатии к Лихачеву или Гранину с Сахаровым не питаю. Лишь некоторую настороженность, скажем так. А вот ненавижу мелкотравчатую национальную интеллигенцию, которая пытается мифологизировать собственную историю. Ну нет там ничего, а тужатся сочинять какие-то мифы! Зачем? Я убежденный и воинствующий защитник национальных интересов нашего государства.

Россия исходит из главенства норм международного права при решении спорных международных проблем. Страны, некогда входившие в состав империи, могут не разделять интересов России, но их попытки активно противостоять нам на международной арене контрпродуктивны и — в далекой исторической перспективе — чреваты грядущей утратой национального суверенитета. Наша страна не может допустить, чтобы на территориях, обильно политых кровью солдат русской императорской или Красной, потом Советской армии, размещались военные базы, нацеленные против России. Имеющий уши, да услышит. Имеющий глаза, да увидит.

Интересы государства выше местечковых амбиций любого из регионов, входящих в его состав, они первенствуют над интересами местных элит и отдельных личностей. Так говорила Екатерина Великая.

«Если бы кто был настолько сумасброден, чтобы сказать: вы говорите мне, что величие и пространство Российской империи требует, чтобы государь ее был самодержавен; я нимало не забочусь об этом величии и об этом пространстве России, лишь бы каждое частное лицо жило в довольстве; пусть лучше она будет поменее; такому безумцу я бы отвечала: знайте же, что, если ваше правительство преобразится в республику, оно утратит свою силу, а ваши области сделаются добычею первых хищников; не угодно ли с вашими правилами быть жертвою какой-нибудь орды татар и под их игом надеетесь ли жить в довольстве и приятности».

О системе

— От величия России вернемся, Семен Аркадьевич, к нашим баранам. К теме интеллигенции и ее роли в истории вы когда пришли?

— И не уходил от нее, поскольку всегда занимался людьми, думающими о прошлом, настоящем и будущем, формулирующими нравственные вопросы, имеющими моральный ориентир в жизни. Ведь корень многих сегодняшних проблем кроется в дне вчерашнем, а завтра вырастает из позавчера.

Понимаете, я не вполне типичный историк. Пятнадцать лет мне пришлось заниматься промышленной социологией, делать прогнозы развития нештатных ситуаций. За два года до аварии в Чернобыле я побывал на Калининской атомной станции и сказал, что она может рвануть. И объяснил, почему. Были приняты меры.

Так что я не вполне книжный человек, который только сидит в библиотеке и что-то кропает. Знаю и про оболочку реактора, и про многое другое, что, казалось бы, не имеет отношения к истории. Я приезжал из Москвы, скажем, в Экибастуз, где местный бригадир на доступном языке объяснял, что он думает о приказе министра энергетики СССР Непорожнего, а заодно и обо всем правительстве.

В общем, команды сверху не работали внизу, тем не менее советская система как-то функционировала. Меня заинтересовал этот механизм. Как оказалось, я пошел по пути графа Толстого. Ведь Лев Николаевич написал один роман с мыслью народной, второй — с мыслью семейной и собирался взяться за третий — с мыслью завладевающей.

— Вы по образованию философ, а стали историком. Не своим делом занимаетесь.

— Как раз своим. Мне нравится, как разведчику, извлекать закрытую информацию из открытых источников и, подобно бойцу МЧС, вытаскивать, возвращать из омута забвения несправедливо забытых людей. Как в «Реке времен» Державина. Помните?

Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей,
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.

О себе

Сегодня я самый старый автор «Родины». Не по возрасту, а по продолжительности сотрудничества. Четверть века в штате — с 21 ноября 1994 года. Это медицинский факт.

— Проработать четверть века, чтобы публично вынести приговор интеллигенции?

— Мы ведь с вами в самом начале разговора определились: не дело историка — карать или миловать. Я лишь описываю и анализирую процессы, которые проистекали в прошлом, и те, что развиваются на наших глазах.

А точки пусть расставит будущее…

Интеллигента век недолог: 1 комментарий

  1. А вот комментарий к этому интервью неизвестного автора:

    «С большим интересом прочитал статью Семена Аркадьевича «Интеллигента век недолог…» (журнал «Родина», №11 за 2019 г.), в которой он, на мой взгляд, допустил некоторые спорные утверждения, касающиеся репрессий 30-х годов и действий Сталина в предвоенный период.

    Прежде всего, у меня вызывает недоумение следующий фрагмент статьи: «Конечно, и тогда были ошибки, преступления. Убежден, в конце октября 1941 года Сталину не следовало расстреливать Штерна, Смушкевича, Проскурова, Рычагова. Знаете, когда я прочел архивные документы, то, кажется, понял, почему он это сделал. Это был жест в сторону Гитлера. Генералов арестовали накануне войны, в мае-июне 1941 года. Пик задержаний совпал с печально известным сообщением ТАСС от 14 июня. Арестовав военачальников, которые сражались в Испании, на реке Халхин-Гол, Сталин пытался показать фюреру свое миролюбие, дескать, видишь, я лучших военачальников сажаю… Увы, не сработало, задержать начало войны не удалось…».

    Несмотря на то, что автор статьи ссылается на архивные документы, невозможно согласиться с тем, что в последние мирные дни Сталин арестовал перечисленных боевых генералов, чтобы умиротворить Гитлера. Аресты и расстрелы военачальников в СССР для фюрера не были новостью. Ему были известны результаты репрессий предвоенных лет, когда арестовывались командиры различного уровня, среди которых были и боевые генералы. Многие из них были расстреляны после «раскрытия» мифического заговора в КА. А.И. Микоян писал: «…самые грамотные, самые опытные, в военном отношении самые образованные военные руководители, которые читали военную литературу, писали сами, которые следили за развитием иностранной военной техники, знали германскую армию — Тухачевский, Уборевич и вместе с ними еще большая группа военных, почти все командующие округами, все начальники управления, которые заказывали вооружение, составляли программу вооружения армии, типы вооружения, которые разрабатывали уставы Красной Армии, обучали боям, тактике наступления и отступления (ибо не бывает войны без отступления, нельзя обучать только наступлению, ибо отступление бывает необходимым), — все эти кадры были ликвидированы. И это не десяток, а на несколько порядков больше, причем самых выдающихся. Навсегда выбыли из строя 30 тыс. офицеров. Репрессировано же было около 40 тыс. офицеров, но около 10 тыс. вернули в строй, когда началась война. То есть к началу войны наша армия лишилась 40 тыс. высших и средних командиров».

    До сих пор миф о заговоре в КА не исчез из умов людей. И это несмотря на то, что еще в 1956 г. министр обороны маршал СССР Г.К. Жуков, после работы специальной комиссии, направил в Президиум ЦК КПСС соответствующие документы, подтверждающие фальсификацию этих процессов. О репрессиях 37-го года Жуков вспоминал: «Репрессии 30-х годов породили наше отступление в 41-м. Ведь была почти полностью истреблена та часть высшего командного состава, которая являлась носительницей революционных и интеллектуальных традиций в армии. Красная Армия фактически оказалась обезглавленной».

    В качестве яркого примера из того периода можно привести результаты поиска «врагов народа» в Киевском ВО, который после ареста с последующим расстрелом командующих округом И.Э. Якира и И.Ф. Федько 8 февраля 1938 возглавил командарм 1 ранга С.К. Тимошенко. Всего полтора месяца потребовалось будущему маршалу, чтобы почти полностью поменять высший командный состав округа. В литературе приводится протокол заседания Военного совета округа от 26 марта 1938 года, в котором были подведены итоги проделанной работы. В этом документе, подписанном командующим КОВО Тимошенко и первым секретарем ЦК КП Украины Хрущевым, в частности, сказано: «Всего было уволено из частей округа по политико-моральным причинам 2992 человека, из них арестовано органами НКВД 1066 человек. . . Наряду с очищением кадров комначсостава округа, проведена большая работа по перемещению лиц комначсостава, преданных делу Ленина-Сталина, в количестве 2365 человек…». В цитируемом протоколе также отмечено, что выбывших заменили «Молодые кадры…», которые были » вполне подготовленными энергичными работниками», но по признанию Тимошенко, нуждались «…в накоплении практического опыта в руководстве соединениями и частями…».

    Семен Аркадьевич совершенно справедливо отмечает, что «Хорошего офицера возможно подготовить за 10 лет, вырастив из командира взвода отличного комбата». В какие же сроки Тимошенко собирался воспитать из 2365 «молодых кадров» «хороших офицеров»? Более того, как свидетельствуют представленные цифры, у Тимошенко не оставалось резервов, чтобы обеспечить кадрами освободившихся 627 должностей. За три месяца до войны, Киевский ОВО возглавит бывший командующий корпусом генерал-полковник М.П. Кирпонос, получивший перед последним назначением семимесячный опыт командования Ленинградским военным округом. Известно, как КОВО встретил войну. Не лучше были подготовлены к своим высоким должностям бывший командир танковой бригады генерал армии Д.Г. Павлов, а также генерал-полковники Ф.И. Кузнецов и Я.Т. Черевиченко. В связи с этим становится ясна система подготовки в КА не только комбатов, но и командующих округами.

    Таким образом, репрессии в КА, в том числе и арест перечисленных в анализируемой статье генералов, не могли быть жестами Сталина в сторону Гитлера. Такая политика объясняется совсем другими причинами. С другой стороны, репрессии в Красной армии в 30-е годы были одним из факторов, которые вселили в Гитлера уверенность в том, что немецкие войска смогут очень быстро победить Красную Армию, лишенную опытных командиров. Фюрер хорошо знал, что на смену выбывших военачальников пришли командиры более низкого уровня. Ему были известны и результаты войны СССР с Финляндией. Гитлер публично высказывался на этот счет, считая КА небоеспособной. Аресты же в июне 1941 года могли только усилить уверенность Гитлера в успехе своих намерений

    Репрессиям подвергались не только военные. Арестовывались ученые, конструкторы военной техники, разведчики, организаторы различных производств, рабочие и крестьяне. В справке, подписанной Берия и направленной товарищу Сталину, приводятся точные результаты репрессивной политики государства: «В период с 1919 по 1930 гг. органами ВЧК-ОГПУ было расстреляно 2,5 млн врагов народа, контрреволюционеров, саботажников и пр… В период с 1930 по 1940 гг. органами ОГПУ-НКВД СССР привлечено к уголовной ответственности… 1300 949 чел. Из них расстреляно 892 985 чел.».

    Названные в статье Семена Аркадьевича заслуженные военные руководители, а вместе с ними еще 21 боевой генерал были расстреляны через четыре месяца после начала войны, когда отношения с Гитлером были уже окончательно определены, а немецкие войска приближались к Москве. Как известно, на этом этапе в Красной Армии ощущался острейший дефицит командирских кадров.

    Семен Аркадьевич «против того, чтобы оценивать исключительно с позиции, сколько маршалов репрессировали и расстреляли». Он считает, что «Такие рассуждения годились полвека назад, но не сегодня». Автор анализируемой статьи готов защищать и Берию, несмотря на то что «у него руки по локоть в крови». В результате же многочисленные воинские формирования перед войной оказалась без опытных командиров, а армия была не готова к встрече врага, в результате чего за Победу было заплачено 27 миллионами человеческих жизней, значительными нарушениями в генофонде страны, масштабным разрушением жилья, многочисленных заводов и фабрик, колоссальным обеднением народа.

    Возвращаясь к вопросу о предвоенном жесте «в сторону Гитлера», следует отметить, что был другой, более важный и неподдающийся пониманию предвоенный «мирный жест». Он заключался в отсутствии боеготовности КА, что было описано многими свидетелями того периода. Среди них бывший начальник оперативного отдела и заместитель начальника штаба 13-ой армии полковник С.П. Иванов. Он пишет:

    «Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность. Причем делалось это не с помощью заранее разработанных демонстративных мер, как это обусловлено необходимостью сохранения безопасности государства, а, что называется, в самом натуральном виде. Например, зенитные части находились на сборах. Авиация была расположена скученно на давно засеченных гитлеровцами аэродромах. Пехота и танки во многих случаях не имели укрытий. Поэтому фактически с самого начала была исключена возможность взаимодействия войск. Сказались полная некомпетентность Сталина в конкретной оборонной проблематике, отсутствие во главе Вооруженных Сил военного деятеля соответствующего масштаба и авторитета. …Вообще говоря, имея дело с опасным врагом, следует, наверное, показывать ему, прежде всего, свою готовность к отпору. Если бы мы продемонстрировали Гитлеру нашу подлинную мощь, он, возможно, воздержался бы от войны с СССР в тот момент. …Сталин сам стал жертвой ложной убежденности в своей непогрешимости. Принимая желаемое за действительное, он невольно сыграл на руку неприятелю».

    В мемуарах участников войны неоднократно упоминаются факты полетов немецких самолетов над нашей территорией (иногда даже с подвешенными бомбами) вплоть до Минска, а в одном случае — даже до Москвы. Расслабленное состояние войск наблюдалось даже 21 июня 1941 года, когда, по словам Г.К. Жукова, за границей уже был слышен «лязг гусениц». Маршал Победы пытался оспаривать это положение. В своих мемуарах он писал: «После смерти Сталина появились версии о том, что некоторые командующие и их штабы в ночь на 22 июня, ничего не подозревая, мирно спали или беззаботно веселились. Это не соответствует действительности. Последняя мирная ночь была совершенно иной «. В то же время, из рассказов ветеранов войны следует, что в предвоенный вечер и последующую ночь многие военнослужащие, в том числе и командиры различных уровней, именно «мирно спали или беззаботно веселились». Некоторые же командующие вообще отсутствовали в зоне расположения своих частей. И это несмотря на то, что к 21 июня на сопредельной территории было дислоцировано 170 (190?) готовых к бою дивизий вермахта. Кроме этого, были подготовлены аэродромы, подъездные пути к границе и средства для водной переправы войск. Были даже сняты проволочные заграждения, а снаряды складировались прямо на землю. Все это видел бывший начальник оперативного отдела КОВО полковник И.Х. Баграмян. Обо всем этом знало руководство приграничных военных округов, это было известно и в Кремле.

    В мемуарах участников войны есть и другие свидетельства снижения боеготовности КА в предвоенный период в виде разоружения танков, самолетов и другой военной техники. О том, что это происходило в некоторых воинских подразделениях, пишут бывший командующий артиллерией 27-ой армии Н.М. Хлебников, полковник А.С. Кислицин, командир 212-го стрелкового полка 28-го стрелкового корпуса 4-ой армии ЗапОВО подполковник Н.И. Коваленко, автор книги «Июнь 1941 года. Разгром Западного фронта» Д.Н. Егоров, техник-лейтенант 89-го ИВП 14-ой САД А.П. Беленко, бывший лейтенант 22-го полка 11-ой САД С.Ф. Долгушин, командир бомбардировщика Ар-2 из состава 13-го БАП 9-ой САД П.И. Цупко. И в это время немецким самолетом было позволено летать над нашей территорией.

    Отсутствие боеготовности в частях КА подтверждали маршалы Герои Советского Союза К.К. Рокоссовский, И.Х. Баграмян, К.С. Москаленко, С.С. Бирюзов, А.И. Покрышкин, главный маршал авиации А.Е. Голованов и многие другие.

    Попытки командующих округами Д.Г. Павлова, Ф.И. Кузнецова, М.П. Кирпоноса привести некоторые мероприятия по повышению боевой готовности войск жестко пресекались Сталиным, руководителями ГШ и НО. Г.К. Жуков признавался: «Нам было категорически запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи по плану прикрытия без личного распоряжения И.В. Сталина». По его свидетельству, только вечером 21 июня было «…получено разрешение дать директиву о приведению войск приграничных округов в боевую готовность».

    Участники ВОВ описывают ту ситуации, которая сложилась в штабах приграничных округов в последний мирный день. К примеру, 21 июня члены штаба Прибалтийского ОВО не знали, где находился командующий округом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов. Командующий Киевским ОВО генерал-полковник М.П. Кирпонос с частью штаба и без оперативного отдела 20 июня поездом отправился из Киева в Тернополь, куда планировалось передислоцировать штаб округа. Начальник оперативного отдела КОВО полковник И.Х. Баграмян со своими сотрудниками и имуществом отдела на автомобилях отбыл в Тернополь только вечером 21 июня и встретил войну около Бродов (120 км от места назначения) уже под бомбами немецких самолетов. Командующий Одесским ВО генерал-полковник Я.Т. Черевиченко 21 июня отсутствовал в штабе округа. Яков Тимофеевич прибыл в штаб только 22 июня в 9 часов утра, когда уже 5 часов шла война.

    Спокойствие наблюдалось и в ЗапОВО. Командующий этим округом генерал армии Д.Г. Павлов со своим первым заместителем генерал-лейтенантом А.В. Болдиным вечером 21 июня находились в минском театре на спектакле «Свадьба в Малиновке», а командующий 4-ой армией генерал-майор А.А. Коробков с членами штаба и их семьями находились на спектаклях в театрах Бреста и Кобрина. Принимая во внимание, что такие культпоходы высокопоставленных военных в то время, когда вблизи границы был слышан «лязг гусениц», не могли осуществляться без разрешения Москвы, возникает подозрение, что эти мероприятия были санкционированы Кремлем как «жест в сторону Гитлера», символизирующий наше миролюбие.

    С горечью пишут об отсутствии предвоенной боеготовности в КА многие участники войны. Генерал армии Махмут Гареев: «А самое главное — советские войска к началу военных действий не были приведены в боевую готовность для отражения агрессии и оставались на положении мирного времени. На простом языке это означало, что всесторонне изготовившийся противник наносил удар по армии, которая к началу его нападения какое-то время была по существу безоружной и еще не изготовилась для боевых действий. В более ужасное и невыгодное положение армию уже поставить нельзя… Это обстоятельство имело катастрофические последствия, предопределив все наши неудачи и поражения в начале войны».

    Противоречивость решений Сталина в годы войны объясняют документы из его личного архива
    Многое проясняет адмирал флота Н.Г. Кузнецов: «Мы не имеем права быть застигнутыми врасплох… Еще во второй половине дня 21 июня стало известно: в ближайшую ночь можно ожидать нападения немцев… Что помешало и тогда привести в полную боевую готовность все приграничные войска от самых северных широт до самых южных?».

    Так, может быть, действительно, такая обстановка в КА создавалась искусственно, как миролюбивый «жест в сторону Гитлера?». Многие ветераны ВОВ считают именно так. В литературе можно найти и другие объяснения на этот счет. Через много лет после войны маршал Победы писал: «Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков, ни руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов». И это в то время, когда около границы находилось около 190 готовых к бою дивизий вермахта, а военная тактика немецких войск в Европе была хорошо известна. Весь мир был свидетелем того, как на небольшую и слабую Польшу одновременно ринулись армады немецких войск. В июне 1941 года ситуация на Западной границе СССР накалялась с каждым днем, а руководители КА «не рассчитывали».

    Пытаясь по рекомендации Семена Аркадьевича «понимать своих героев», возникают трудности в осмыслении вышеприведенного высказывания Жукова. Также трудно понять наши поражения в начале войны, если, по заверению А.М. Василевского, «Мы готовились отразить возможную агрессию, бить захватчиков на их же территории…», «План был отработан не только в Генеральном штабе, но с командованием войск пограничных округов». Это же повторил и Г.К. Жуков, утверждая, что оперативный и мобилизационный план был «…приближен к задачам, которые необходимо было решать в случае нападения».

    В мемуарной литературе описано, как действовал на практике тот план, который был «отработан» в ГШ и «…приближен к задачам, которые необходимо было решать в случае нападения». Хронологию последних мирных часов и начала войны можно проследить по развитию событий в приграничной полосе ЗапОВО. 21 июня в 23 часа командующий 4-ой армией А.А. Коробков и начальник штаба полковник Л.М. Сандалов были вызваны к телефону начальником штаба округа генерал-лейтенантом В.Е. Климовских. Но, как пишет Сандалов, «…особых распоряжений мы не получили». «Отовсюду поступали сведения об изготовившихся на западном берегу Буга немецких войсках. Доносили об этом в штаб округа, но оттуда не следовало никаких распоряжений».

    Даже тогда когда Павлова вызвали в штаб округа 22 июня в час ночи, Тимошенко порекомендовал ему быть «поспокойнее». Директива же №1, отправленная из Москвы в 22 июня в 0-30 была получена в штабе ЗапОВО в 1-45 и отправлена в войска в 2-25. Понадобилось еще больше часа, чтобы информация о директиве дошла до штаба 4-ой армии, которая дислоцировалась около границы. Сандалов пишет о том, что в 3-30 по телефону Павлов сообщил, что «в эту ночь ожидается провокационный налет фашистских банд». Командующий округом «категорически предупредил, что на провокацию мы не должны поддаваться». За те минуты, которые оставались до начала войны, руководство штаба ничего предпринять не смогло. Во время налета немецких бомбардировщиков Коробков и Сандалов вынуждены были спасаться «в канаве, лишенные возможности что-либо предпринять». Во многие же воинские формирования сведения о директиве №1 вообще не поступили.

    Генерал армии Махмут Гареев в телефильме «Москва. Начало Победы» (30 ноября 2015 г.) описал то, что произошло в дальнейшем: «Основные силы КА были потеряны в первые месяцы войны. Под Москвой сражались курсанты, добровольцы, ополченцы. Возлагались большие надежды на войска, поступающие из восточных регионов». Это подтверждает и ветеран войны генерал-полковник Н.М. Хлебников: «…кадровая обученная армия была уничтожена в первых сражениях и к Москве от нее остались одни «ошметки»…». Такой результат невозможно объяснить только миролюбивыми жестами «в сторону Гитлера». Ветераны войны видят причину бездарной встречи немецкого нападения, прежде всего, в низком уровне компетентности высших должностных лиц государства и КА.

    Семен Аркадьевич затронул и другие очень болезненные для нашего народа вопросы, которые до сих пор будоражат умы наших граждан. Он пишет: «Чтобы разобраться в случившемся в середине прошлого века, нужен гений масштаба Толстого или Шекспира», и возмущается, что «О поступках больших, крупных личностей пытаются судить люди с очень скромным дарованием», сидя «в уютных библиотеках».

    С этим согласиться нельзя. Наша страна за период ВОВ потеряла седьмую часть населения и треть национального богатства. Не нам давать оценку действий высших должностных лиц страны, которые прошли через эту самую страшную в истории войну. Но каждый гражданин нашей Родины имеет право знать, по каким причинам в июне 1941 года события развивались по самому драматическому варианту. Сейчас к словам «мы за ценой не постоим», звучащим в известной песне, отношение меняется. Всем понятно, что за ценой надо было постоять. Семен Аркадьевич утверждает, что «…в ту пору цена человеческой жизни была бесконечно малой величиной. Математическое понятие. Тогда существовало одно наказание — смертная казнь. Жизнь ничего не стоила». И, несмотря на это, он старается «понимать своих героев», как будто положение, при котором «Жизнь ничего не стоила», создавалось не нашими людьми, а было организовано в стране какими-то сверхестественными силами.

    В поисках ответов на многие вопросы нашей предвоенной истории не надо обращаться к гениям «масштаба Толстого или Шекспира». Достаточно прочитать воспоминания участников войны, которые уже высказали свое мнение на этот счет.

    Маршал А.В. Василевский писал о Сталине: «Он мало опирался на ГШ, далеко недостаточно использовал знания и опыт его работников… Но, пожалуй, в полной мере владеть методами и формами руководства вооруженной борьбой по-новому он стал лишь в ходе сражения на Курской дуге» (Заметим, что к этому времени шел уже 3-ий год войны).

    Борис Шапталов в своей книге «Испытание войной» пишет: «В сущности, в основе трагедии 22 июня лежит не просто ошибка, а должностная халатность руководителя государства, чья самонадеянность и в то же время агрессивное упорство в навязывании своего видения ситуации в Европе парализовала деятельность высшего командования Красной Армии по организации необходимых мер по отражению «внезапного» удара вермахта… Но если бы суд над Сталиным состоялся, то многие факты изобличили бы в его лице «врага народа».

    Адмирал флота Н.Г. Кузнецов: «Сталин сам, не поручая никому, занимался Наркоминделом и НКВД. Лично руководил он и Наркоматом обороны… Нарком обороны не был Главнокомандующим. Нарком Военно-Морского флота не являлся главнокомандующим флотами… Сталин решал, остальным предоставлялось действовать в соответствии с этим… Работа военного аппарата в этом случае идет не планомерно, а словно бы спазматически, рывками. Выполнили одно распоряжение… и ждут следующего. А если оно не поступит вовремя?».

    Эту характеристику в одной из бесед дополнил и маршал Г.К. Жуков: «Сталин не был «гениальным полководцем», как о том сообщено всему миру в сотнях подобострастных публикаций, фильмов, исследований и заявлений. Он не знал военной науки, теории военного искусства и доходил до всех премудростей стратегии, оперативного искусства в ходе кровавого опыта, множества проб и ошибок. Из-за его амбиций и чудовищного самомнения цена победы оказалась во много раз выше той, какой могла быть».

    4 мая 1935 года в своей речи в кремлевском дворце на выпуске академиков Красной Армии Сталин говорил: «Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и решающим капиталом являются люди, кадры». Это в полной мере подтвердилось в июне 1941 года. «Работа с кадрами» привела к тяжелейшим поражениям 1941-го года. Результаты предвоенной кадровой политики ощущались на протяжении всей войны. В мемуарной литературе есть утверждения о том, что С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков, а также командующие приграничными округами Д.Г. Павлов, М.П. Кирпонос, Ф.И. Кузнецов, Я.Т. Черевиченко не соответствовали тем должностям, которые они занимали в предвоенный период. Такая же ситуация наблюдалась на многих уровнях руководства войсками..

    В школьном учебнике «История отечества» за 1998 г. сказано: «До сих пор нет убедительных объяснений поведения Сталина в последние дни перед войной». Стоит задуматься и над высказыванием доктора исторических наук профессора Андрея Мерцалова: «22 июня 1941 года потерпела провал стратегия и дипломатия Сталина».

    О результатах первых сражений написано много. В своей книге «Главные документы Великой Отечественной войны» В. Сунгуркин и В. Долматов, ссылаясь на рассекреченные документы, утверждают, что «До полудня 22 июня было потеряно 1800 самолетов, а за два дня эксперты называют страшную цифру — 8000 машин из имеющихся примерно 19 000», среди оставшихся самолетов «исправно было менее 2000 машин». «Немцы захватили господство в воздухе и безнаказанно бомбили все что хотели». Общепринятым фактом является то, что за первые 6 месяцев войны КА потеряла больше половины своего кадрового состава (700 000 убитыми и 2 300 000 — плененными). В литературе приводятся и другие цифры. К примеру, в уже цитируемой книге «Главные документы Великой Отечественной войны» указывается, что «В первые недели войны в плен было взято 3 500 000 человек». Эти данные являются объективным показателем уровня полководческого потенциала командующих воинскими формированиями различного уровня.

    История многому учит. Как известно, в глубине веков царь Иван III продемонстрировал эффективный метод противостояния врагам России. Ордынское владычество закончилось в 1480 году после, так называемого, «стояния на Угре». Именно к этому рубежу 8 октября 1480 года подошли войска хана Ахмата в составе почти всех сил Золотой Орды. На территории современной Калужской области в те давние времена на противоположном берегу Угры расположил свои войска русский царь Иван III. Это «стояние» продолжалось больше месяца. После первой неудачной попытки переправиться через реку Ахмат уже не решался вступить в бой и 11 ноября повернул обратно. Хан Ахмат отступил по причине наличия на противоположном берегу готового к бою русского войска.

    Совершенно другое «стояние на Буге» и на других участках западной границы происходило несколько месяцев в 1941 году. Перед нападением Гудериан видел в бинокль, что русские войска «…ничего не подозревают о наших намерениях. Береговые укрепления вдоль Буга не заняты русскими войсками». Конечно, согласиться с Гудерианом, что русские войска «…ничего не подозревают», нельзя. Авторы многих мемуаров описали их большую тревогу в связи с концентрацией немецких войск около границы. Заместитель наркома обороны К.А. Мерецков, за неделю до войны, облетая границу на самолете, своими глазами видел явные признаки полной готовности немцев к нападению. И, без всяких сомнений, он докладывал об этом наркому обороны. Тревожная информация от разведчиков регулярно поступала Сталину, в ГШ и НО. Но Сталин разведчикам не верил и этой позиции вождя придерживались руководители КА. В книге В. Сунгоркина и В. Долматова приводится один из документов, представленных Сталину 17 июня 1941 года, с информацией о начале войны через несколько дней. Свое негативное мнение по этому поводу Сталин отметил зеленым карандашом всем известной фразой.

    Состояние наших войск в первые дни войны описал начальник немецкого генерального штаба Гальдер: » . . . части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом; передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что делать. . .»

    Причины неготовности КА к нападению, а также огромные людские и материальные потери на первых этапах войны нужно было объяснять. За просчеты политиков, ответственных работников ГШ и НО ответили многие военные. Были расстреляны командующие ВВС Прибалтийского, Киевского военных округов, а также заместитель командующего ВВС ЗапОВО (Командующий ВВС ЗапОВО И.И. Копец застрелился в первый день войны). Д.Г. Павлова обвинили в измене Родине. Дмитрий Григорьевич с некоторыми членами штаба и многие другие, очень нужные в то время военные специалисты были расстреляны.

    После войны поиск «врагов народа» продолжился. Были расстреляны генералы Г.И. Кулик, В.Н. Гордов, Ф.Т. Рыбальченко, главный маршал авиации С.А. Худяков. На длительный срок был посажен в тюрьму главный маршал авиации дважды Герой СССР А.А. Новиков, возглавлявший во время войны ВВС. В опале были другие генералы и адмиралы, прошедшие войну.

    На всю страну прогремели многочисленные процессы. Большим размахом отличалось, так называемое «Ленинградское дело», жертвами которого стали многие партийные и хозяйственные руководители, которые в годы войны работали в блокадном Ленинграде, мужественной обороной которого восхищался весь мир. Даниил Гранин с горечью заметил, что это было «Наказание городу за героическое сопротивление и за пережитую блокаду».

    Семен Аркадьевич, ссылаясь на Карамзина, и, намекая на эпоху Сталина, пишет: «Повторится описанная Карамзиным ситуация с Иваном Грозным. Прах жертв истлеет, а поступки во благо России сохранятся в памяти». Следует согласиться, сталинский период забыть нельзя. Но все ли, сделанное Сталиным, было «во благо России?». Память о жертвах сталинских репрессий, бездарная встреча врага в июне 1941 года и слишком высокая цена Победы никогда не забудутся.

    В день смерти Нобелевского лауреата академика РАН Ж.И. Алферова в телевизионной программе было воспроизведено его выступление, где он сказал: «Бронштейн был блестящим ученым, и если бы не случилось то, что случилось, если бы его не расстреляли в 38-ом году, то он был бы вторым Ландау или, я бы сказал, Ландау был бы вторым Бронштейном». Генетик Н.И. Вавилов, ученый с мировым именем, научные исследования которого могли помочь накормить миллионы людей, был арестован до войны и умер в саратовской тюрьме от истощения в 1943 году. Можно вспомнить довоенные истории с Ландау, Королевым, Туполевым, Лангемаком и многих других талантливых ученых и конструкторов военной техники. И, думается, если бы физический, интеллектуальный и научный потенциал нашей великой страны бережно сохранялся и развивался, то мы были бы значительно раньше не только в космосе, но и достигли бы более значимых успехов в других областях. А в 1941 году не нужно было бы никаких жестов «в сторону Гитлера», поскольку у него не было бы даже мысли о походе на Восток. А если бы он и решился на это, то осуществился бы план ГШ — «бить захватчиков на их же территории».

    Литература:

    1. Маршал авиации А.И. Покрышкин . «Небо войны», 1980 г
    2. Маршал СССР Г.К. Жуков. «Воспоминания и размышления», 1970 г.
    3. «Георгий Жуков». Фотолетопись (Гютерслоо, Германия, 1995 г.).
    4. Маршал СССР К.К. Рокоссовский. «Солдатский долг», 1988 г.
    5. Адмирал Н.Г. Кузнецов. «На флотах боевая тревога», 1971 г.
    6. Маршал СССР А.М. Василевский. «Дело всей жизни», 1973 г.
    7. Маршал СССР И.Х. .Баграмян. «Так начиналась война», 1977 г.
    8. Генерал-полковник И.И. Федюнинский. «Поднятые по тревоге», 1961 г..
    9. Маршал СССР К.А. Мерецков. «На службе народу», 1968 г.
    10. Генерал армии С.П. Иванов. «Штаб армейский, штаб фронтовой», 1990 г.
    11. Маршал С.С. Бирюзов «Когда гремели пушки», 1962 г.
    12. Маршал СССР К.С. Москаленко. «На Юго-Западном направлении», 1969 г.
    13. Член Политбюро ЦК КПСС А.И. Микоян. «Так было», 1999 г.
    14. Генерал-полковник С.Л. Михайлович. «Пережитое», 1961 г.
    15. Писатель и публицист Б.Н. Шапталов. «Испытания войной».
    16. Генерал-полковник Н.М. Хлебников. «Под грохот сотен батарей», 1979 г.
    17. Герой СССР летчик-истребитель полковник Ф.Ф. Архипенко. Из бесед с корреспондентом.
    18. Главный маршал авиации А.Е. Голованов. «Дальняя бомбардировочная», 2007 г.
    19. Вице-адмирал Г.Н. Холостяков. «Вечный огонь», 1976 г.
    20. Денисенко В.П., Измозик В.С., Островский В.П., Старцев В.И. «История отечества» 1939-1996 гг. Учебник для 11 класса, Санкт-Петербург,1998 г.
    21. Е.К. Новик, И.Л. Качалов, Н.Е. Новик. «История Беларуси» (Учебное пособие для студентов высших учебных заведений, Минск, 2013 г.).
    22. Николай Устименко. «Допросы генерала армии Павлова» (Газета «Рэспублiка» от 25 мая 1994 г.).
    23. Генералиссимус И. Сталин. «Вопросы ленинизма. Издание одиннадцатое», ОГИЗ, 1945.г .
    24. Генерал Армии Махмут Гареев. Из телепередачи «Москва. Начало Победы» от 30.11.15 г.
    25. Генерал Армии Махмут Гареев. «Маршал Жуков»
    26. Писатель Даниил Гранин. «Победу у нас похитили» (Газета «Смоленские новости» от 21 июня 2017 г.)
    27. А.А. Левандовский, Ю.А. Щетинов, С.В. Мироненко «История России» (Учебник для общеобразовательных учреждений, из серии «МГУ- школе, М. 2011).
    28. «Досье войны» (Журнал «Родина». № 6-7, 1991 г.).
    29. А. Мерцалов. «Один к пяти» ( Журнал «Родина». № 6-7, 1991 г.).
    30. Участник ВОВ генерал-лейтенант в отставке Н.Г. Павленко. «Обреченные триумфаторы». (Из беседы с корреспондентом. Журнал «Родина», № 6-7, 1991 г.).
    31. Генерал-лейтенант авиации С.Ф. Долгушин. Из беседы с корреспондентом.
    32. А.П. Беленко (механик, техник-лейтенант). Из беседы с корреспондентом.
    33. Г. Куманев. «22-го, на рассвете . . .» ( газета «Правда» от 22 июня 1989 .).
    34. Историк Дмитрий Егоров. «Июнь 1941 года. Разгром Западного фронта».
    35. О. Дудорова, П. Аптекарь. «Преданные и забытые». Журнал «Родина», №12 за 1995 г.
    36. В. Сунгоркин, В. Долматов. «Главные документы Великой Отечественной войны», 2015 г.
    37. Л. Максименков. «Проигранное сражение маршала Жукова», журнал «Огонек», №16 от 26 апреля 2019 г. , с.38- 41.
    38. П.Н. Цупко «Пикировщики». М.: Политиздат, 1982 г.
    40. В. Карпов «Генералиссимус», М., 2002 г.
    41. «О состоянии кадров командного, начальствующего и политического состава округа». Из постановления Военного Совета Киевского военного округа. Протокол №2 от 26 марта 1938 года
    42.О.Ф. Сувениров. Всеармейская трагедия. Военно-исторический журнал. 1989, №3, с. 43-47.
    43. С.А. Экштут. «Интеллигента век недолог . . .», журнал «Родина», 2019 г., №11, с.50-59″.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

10 − 9 =