Особенности советской интеллигенции
Словесно-мыслите
Именно советский вариант атеизма отталкивал очень многих интеллигентов на подсознательном уровне. Люди тянулись к иному, хотя уже забывали о том, как следовало активно исповедовать православие, быть прихожанином. Если в 1920-е новые власти попытались даже лишить Россию классиков ее литературы, стереть из памяти имена славных полководцев прошлого, то уже в конце 30-х число «разрешенных имен» стало неуклонно возрастать. Складывалась особая интеллигентская советская церковность, когда человек норовил искать не жизни во Христе, но христианского мировоззрения, что порождается чтением соответствующих книг. «Практическая» религиозность искажается ее «книжностью» и, зачастую, остается лишь личным переживанием читателя. Но в годину, когда часть недавно верующего народа с упоением крушила свои же храмы, и такая интеллигентская религиозность остается на вес золота. То был неизбежный период примирения и единения РЛИ с прочей интеллигенцией пред лицом полного тоталитарного подавления свобод.
Вторая Мировая оживила патриотизм части интеллигенции, а заметные послабления в подавлении религиозности вдохновили ее, дали надежду на лучшее. То же ощущала и лучшая часть простого народа, тянувшегося к своим корням. В те годы возрождалась Троице-Сергиева Лавра и к ней собирались, чудом узнавшие об этом, поскольку об этом не было ни малейшей официальной информации. Верующие из разных уголков России селились в наскоро выкопанных землянках, чтобы дождаться дня, когда Лавра откроется. Тогда еще уцелел немногочисленный костяк народа сильного в вере. Так, по свидетельству Наталии Ивановны Столяровой, помощницы Солженицына в ГУЛАГе, одна православная старушка говорила, избивавшему ее, гепеушнику: «Это вы друг друга боитесь, начальства боитесь, а я тебя не боюсь», — и упорно отказывалась выдать скрывавшегося священника, — «Да, знаю, где он, а тебе не скажу…» Некий немецкий психиатр, насмотревшись в плену на неземную доброту подобных старушек и к нему, врагу, но — страждущему и плененному, принял православие. Многие русские интеллигенты вернулись в те годы в лоно Церкви, иные воцерковились впервые.
К 70-м годам, после очередной хрущевской волны гонений Церкви, стало заметно больше интеллигентов, проявляющих глубокое сочувствие и тягу к религии, а не просто поверхностный интерес к ней. При этом такие люди, как правило, не испытывали потребности стать людьми церковными. Один тянулся к книжному православию, другой – к восточным культам, но официальная доктрина безбожия вызывала единодушное неприятие. Внутри десятилетиями изолированного СССР стало явно меньше заметно влияние гностицизма, что играло свою положительную роль в развитии отношения к религии и утраченным традициям у части населения. Но другая часть народа стала уже полностью атеистичной. По большей частью к ней относились карьеристы, или люди углубленные только в технику.
В поздне-советский период сложился свой алчный технократ-прогма
Одной из реакций на духовное обнищание Запада еще с 1960-х стало движение хиппи, потянувшихся за экзотическими индуизмом и буддизмом после намеренного разрушения христианских идеалов, в ходе спланированной сверху (в угоду новым прорывам в бизнесе), революции 1968 года. Более того, у хиппи появились ненавязчивые и вроде как близкие им идеологические вожди — йиппи, подталкивающие их в нужном направлении. Хпппи стали лишь марионетками в руках закулисных манипуляторов. Но в СССР было мало «хиппующих» во всеоружии теории, преобладали лишь следующие новой странной моде, но зачастую, и агрессивные выразители подсознательного протеста. Неопрятный, но модный вид, непременно длинные волосы, главное — отличаться от родителей, пусть даже ценой разлада с ними. Культовым стал мультфильм «Бременские музыканты» с идеалом красоты «хиппующего северного славянина».
Веяние времени при Горбачеве подразумевало очернение всего своего и взгляд на Запад через розовые очки. Очень многим тогда единодушно казалось, что в западном образе жизни спасение от советского маразма. Более идеалистическую часть интеллигенции раздражало главным образом не отсутствие (притча во языцах) колбасы — плевала она на нее, но запрет на свободное передвижение через границы и отсутствие источников подлинной русской истории, особенно со времен Александра II. Уповали эти политически наивные люди на христианскую солидарность, на то, что Запад не может не помочь народу, освободившемуся от оков коммунизма! Вот что значит незнание истории и непонимание политики! Лишь позже поняли они, что значит для нынешних западных лидеров христианство и, что от него там осталось… Постепенно становилось ясным, что не все так просто и «Запад нам» отнюдь не «поможет». Вернее — наоборот.
«Перестроившаяся
В лихолетье Перестройки
Наиболее искренняя часть советских неприспособленце
Новые непривычные для позднесоветской интеллигенции заботы о куске хлеба насущного стали высасывать остатки душ, уничтожать веру в лучшее, бесконечно раздражать. Хороший пример тому – рассказ одного западного человека, учителя, который посетил Румынию сразу после падения режима Чаушеску и восторгался душевностью народа, но отправившись туда десять лет спустя, сокрушался, что народ уже не тот – алчный, не искренний. В 90-е годы был сформирован новый российский имущий класс безответственных и аморальных личностей, живущих за счет разорения страны. Правительство выжимало непосильными налогами все соки из мелких предпринимателей и в итоге из них выжили только криминализирован
«Теоретик православного меча» Иван Ильин, грешивший левизной в молодости, стал в эмиграции призывать «восстановить древнее русское православное учение о мече во всей его силе и славе». Его идеи повлияли на Солженицына. Поначалу Ильин приветствовал, как и многие эмигранты, фашизм – достойный ответ большевизации Германии, но вскоре отвернулся от фашизма и даже преследовался гестапо. За 40 лет до Перестройки Ильин пророчески писал: «… подготавливаемое международной закулисою расчленение России не имеет «за собою» ни малейших оснований, никаких духовных или реально-политиче
РЛИ предлагает России не только расчленяться, но еще стыдиться и каяться. Покаяния организуются по указанию совместных комиссий с поляками, латышами, литовцами и прочими. Потом, как «из-под земли» возникают иски к России на миллиарды долларов, которые предстоит оплачивать трудовому народу. Репарации и контрибуции во все времена было принято платить стране, потерпевшей военное поражение, но РЛИ вносит свои коррективы в международную практику. Так, Россия должна теперь платить нациям, которые были спасены ею от геноцида и ассимиляции, получили за её счет свою промышленность. Не говоря о том, что ряд народов, как эстонцы и латыши, получили возможность развивать свою едва зародившуюся письменность и получать образование в рамках Империи, а потом и СССР. Почему-то та же РЛИ не пытается предъявить счет к странам, войска которых уничтожили более пятнадцати миллионов мирных советских людей в их поселениях и в концентрационных лагерях Второй мировой войны. А ведь литовцы, охотно примкнувшие к гитлеровцам, расстреливали множество советских людей. Причем, часть из них — русских, о которых никто и говорить не собирается, но часть и евреев. Украинские полицаи отличались особым антисемитизмом. Но и на этот «недостаток» на Западе закрывают глаза, когда речь идет об покаянии России и неважно перед кем.
После трудных и бурных 90-х
К нынешнему веку оценки Запада русскими меняются, часть интеллигенции опомнилась и частично вернулась к своим истокам, но значительная часть остается прозападно-либер
В нынешней России начала XXI века наблюдаются еще и такие уродливые формы, как сочетание расизма и своеобразного шовинизма с западным либерализмом и отрицанием лучшего своего культурного наследия, которому расизм никогда свойственен не был, как и нынешнему настоящему западному либерализму. То есть такой человек парадоксален: он проклинает гастарбайтеров, негров, боготворит американцев и англичан, то есть – очевидных давних врагов. Он традиционно немножко антисемит, но старается скрыть это в угоду Западу. Он хочет вырваться на Запад, но непременно для более сытой жизни, а не работать там, где придется. Он ненавидит свою страну, не может принять православие и русскую культуру, но и в глазах западного человека он тоже ущерблен. По Льву Гумилеву такой тип – порождение химеры, субкультуры, которая, по сути, не имеет оснований на существование. Впрочем, западного политика и такое устраивает – лишь бы этот тип не поддерживал свои истоки, культуру, подталкивал Россию в пропасть бездуховности. С одной стороны либеральный интеллигент не признает, казалось бы, морализирующего дурного вкуса, но с другой — углубляется в дебри разложения сексуальности по полочкам, по Фрейду. А где та грань выхода за пределы разумно допустимого, когда христианская мораль напрочь отвергнута?
Зачастую выхолощенная православная религиозность современных людей, когда службы давно разрешены и государство даже поддерживает Церковь, но посещение храма – более дань моде, или желанию не отличаться от соседей, для будущего православия опаснее, чем былое подавление религиозной жизни сверху. Кадры с Ельциным и компанией, оказавшихся вдруг в храме со свечками в руках тоже запали в память народа и отнюдь не поддержали стремление обратиться к лону Церкви. Флуктуации коллективной психологии происходят гораздо быстрее, чем того ожидают социологи и прочие наблюдатели. Нынешнее, нередко неумелое, навязывание веры молодежи вызывает у нее порой отторжение, подобно тому, как антирелигиозная пропаганда не устраивала их отцов. Если к такому отношению добавить сытость западного общество, это заглушит всякую искренность веры. Западная пропаганда, естественно, бьет по православию, которое рассматривается там, как враг наравне с мусульманством.
Классический пример того, что РЛИ по-прежнему больна гностическим саморазрушением тот факт, что большая часть ее поддерживала «Пусси Райот», то есть — солидарна с западными ценностями, тогда как на лицо оскорбление веры ее отцов. Девицы, которые по-хулигански вели себя в православном храме, были бы за такое растерзаны в мечети, или оказались бы под иного рода давлением — в синагоге. В последнем случае их бы лишили всего, чего они добивались — громкой скандальной славы, превратили в ничто. Наша юстиция повела дело так, что девки получили именно то, что хотели: славу, поддержку на Западе и даже возможность участвовать в бизнесе с выпуском маек итп с их атрибутами. Сделано все очень умело теми, кто стоял за ними: вплоть до Новой Зеландии поборники «Прав человека» кричали на улицах за их освобождение. При этом то, что «Пусси» пели исключительно нецензурно, вешали чучела с надписями: «гастарбайтер, еврей и гомосексуалист», сжигая их публично, на Западе успешно игнорируют, а используют те моменты, которые работают на очернение России. Еще бы чучело феминистки в эдакое аутодафе добавили… Знай полит корректные поборники прав тех самых «святых для Доктрины чучел» истину о «Пусси», они бы не бродили по улицам с плакатами в их защиту, не шумели, мол, мракобесы семь лет хотят озорным невинным девочкам дать. Наследники тех интеллигентов, что в 1904-м пили за поражение в войне с японцами, теперь столь же аморально, отдалено от народа и своей собственной потребности, с презрением к оскорблению религиозных чувств, орали «Свободу «Пусси Райот!»
Национальное сознание, историческая память и их подавление в эпоху постмодернизма
Явление постмодернизма становится характерной чертой западного общества с 1960-х, а также и российского с 90-х. Постмодернизм, как подсказывают Умберто Эко и Александр Дугин, узнается по следующим чертам: релятивизм, плюрализм, ироничность, интерес к экологии, отсутствие интереса к конечной цели бытия, агностицизм как отказ от возможности познания конечной истины, отрицание Абсолюта, сомнение в Боге. По мнению постмодернистов люди, ищут тайну там, где её нет, и приписывают смысл тексту, которого изначально в нем не было. Все осмеивается. Мыслители этого течения ставят вопросы, на которые Церковь также должна давать ответ. Отрицательная сторона постмодернизма очевидна. Он — яд, которым питается современная интеллигенция, потому что он лишает человека веры в возможность познать Истину, Бога. Ничто не гарантирует истинность самого познания и знания, а отрицание Абсолюта означает и отрицание последнего основания для науки, для которой эта проблема всегда была одной из сложнейших. Лишаются смысла огромные области человеческих знаний. Если современный Запад и называют иногда христианским, но это не соответствует истине. Современное западное сознание глубоко анти-христианско
Вслед за постмодернизмом возникло и явление постиндустриализ
На фоне страшной информационной войны с могучей пропагандистской машиной Запада несколько обнадеживает нынешний рост национального самосознания не только у малых народов России, но и у самих русских, к которому единственно творцы Перестройки отнюдь не призывали. Современный образ жизни, навязываемый (изначально протестантским) Западом, активно и даже агрессивно уничтожает этническую традицию, которая объединил[а] людей в грандиозную цельность этноса. Современный быт незаметно стирает историческую память народа.
На основе протестантского менталитета, сложился новый «римлянин-потреб
Основу западной культуры еще склеивают остатки христианской морали, их общество потребления успешно существует, но все чаще случаются эксцессы в виде массовых расстрелов психически неуравновешенным
Новый Мировой Порядок, метод управляемых конфликтов, миф о прогрессе, либеральный тоталитаризм
Мондиалист лорд Сэсил из общества «Круглый Стол», созерцая чудовищный эксперимент большевиков над распятой Россией в 1920-е, заявил: «Коммунизм — это инструмент, с помощью которого мы свергнем национальные правительства во благо единого Мирового Правительства, единой мировой полиции, единых мировых денег». Очевидно одно, что Новый Мировой Порядок, который провозглашают США уже почти открыто, не потерпит многонационально
Этим начинаниям способствует живучий миф о прогрессе нынешним и еще большем – в будущем. Колоссальный технический прогресс лишь поставил на грань катастрофы само существование человечества после создания сверхоружия. Это такой же миф с ХVII-ХVIII веков, как до него — господствующий противоположный миф, что некий «золотой век» остался в прошлом. Ведь показатель совершенства общества не количество потребляемой энергии, засоряющей окружающую среду, не тип политического устройства, как таковой, но нравственные качества самих людей. Почему современные политиканы безапелляционно заявляют, что нынешние жители богатых стран счастливее людей предшествующих эпох? Искусство Запада от сюрреалистов и до нынешнего дня отражает обратное: потерянность и безысходность. Вера в прогресс — своего рода замена веры в Бога. Народ не может жить совсем без веры.
Особенно ярко выражалось отношение к прогрессу в одержимой этим понятием в начале ХХ века русской интеллигенцией. Прогрессивными объявили себя левые думцы, а прочие стали «темными силами». Но достаточно вспомнить, что в числе правых и монархистов был лучший ученый-естествен
Современную западную либеральную идеологию с полным основанием можно назвать «правой» в экономическом смысле, и «левой» — в смысле гуманитарной риторики. Он по-своему тоталитарен. Вместо физических репрессий против инакомыслящих, он прибегает к тактике незаметного удушения ему противящихся. Но остается факт: доминирующая идеология Запада – Либеральная Доктрина яростно борется с альтернативными идеологическими проектами, но тонко-отточенным
Виктор Астафьев восклицал: «Что с нами стало?! Кто и за что вверг нас в пучину зла и бед? Кто погасил свет добра в нашей душе? Кто задул лампаду нашего сознания, опрокинул его в темную, беспробудную яму… Мы жили со светом в душе, добытым задолго до нас творцами подвига, зажженным для нас… Зачем это все похитили и ничего взамен не дали, породив безверье…? Кому молиться? Кого просить, чтоб нас простили?» Выросло целое новое поколение, уже взрослое, для которого культурная революция 1968 года не революция, а единственная культура, с каковой они родились и взрослели. Гомосексуализм, порнография, нецензурщина с экрана, мат в текстах песен — все это окружало их со школьной скамьи в 90-е. Традиционная культура им, зачастую, непонятна. Такое же поколение, только уже старшее, чем в России сформировалось и на Западе с 70-х. Им внушили теории, опошляющие и оскверняющие их прошлое, веру их предков. «Мы похитим ваших детей!» — кричали экстремисты шестидесятых истеблишменту того времени. Культурной революции потребовалась пара поколений, чтобы победить, но потребуется больше времени и сил, чтобы одолеть ее. Предстоят битвы этические, интеллектуальные и духовные. Ведь враг традиционалистов всего мира — не просто очередная политическая партия, но иной взгляд на Бога и общество. Ставка неизмеримо велика — души молодежи. РЛИ не замечает в упор скрытой тоталитарности и коварства современного либерализма, не желая их признать в силу своих шкурных интересов, а также по причине зашоренности. За две тысячи лет антисистема отработана до тонкости.
http://rys-strategia.ru/publ/4-1-0-433