«Все что нам нужно, — немного порядка, чтобы защититься от хаоса» [1]. Современный дискурс об интеллигенции обусловлен целым рядом обстоятельств, центральным из которых является отсутствие четкого определения, дефинитивная противоречивость понятия. Исследовательский интерес не затухает и даже разжигается в силу наличия в этой теме hole in pattern — смысловой лакуны, пустоты (Ж. Делез).
В гуманитарном познании, а также при обращении к интеллигенции на обыденном уровне наблюдается существование многообразных точек зрения, нередко несопоставимых друг с другом. Совесть, честь и сила нации или гнилая, исчерпавшая свою социальную роль, нежизнеспособная ретро-группа людей? Все чаще сегодня слышны предложения критически настроенных авторов о бесполезности использования этого термина и необходимости его замены на «интеллектуалов». Действительно важно понять, есть ли место интеллигенции в трансформационных процессах современного общества, и если да, то каково оно?
Всесторонний теоретический анализ интеллигенции оказывается сложной задачей. Проблемы кроются в систематизации методологических подходов, этимологии данного концепта, его пространственно-временных координатах, высокой степени идеологизированности. Кроме того, исследователю трудно дистанцироваться от предмета своих рассуждений. По сути, субъект-объектные отношения в такой познавательной ситуации превращаются в субъект-субъектные.
«Дискурсивный универсум русской интеллигенции оказывает значительное воздействие на всех говорящих и пишущих на эти темы, в том числе и на авторов, к самой интеллигенции не относящихся» [2]. Происходит не просто процесс осмысления внешнего предмета, но и осуществляется саморефлексия изучающего субъекта, утверждение его позиций по отношению к интеллигенции. Абсолютной нейтральности и объективности здесь быть не может: различаются ценностные установки, жизненный опыт, социокультурная среда, воспитание, личностные качества исследователей. Каждый вычерчивает собственный план дискурса, по-разному определяет его ключевые составляющие и выводит оригинальную концепцию.
Субъективность анализа интеллигенции проявляется в открытой (например, причисление себя к интеллигенции, выражение симпатии или антипатии) и скрытой (границы дискурса, его структура) формах.
Мы опираемся на фундаментальное положение постнеклассической научной парадигмы о необходимости учета характеристик исследователя при анализе объекта и более частную герменевтическую методологию, где интерпретатор и интерпретируемый текст являются одинаково задействованными в процессе истолкования.
Любые рассуждения об интеллигенции, как правило, носят кумулятивный характер, их содержание обогащается новыми терминами и отношениями. Философский дискурс предельно универсален и предполагает создание самих принципов конструирования всякого возможного дискурса, который может быть встроен в философский. К наиболее общим понятиям дискурсивного поля интеллигенции, на наш взгляд, следует отнести категориальную пару «интеллигент» — «интеллектуал», триаду «интеллигенция — власть — народ», а также основополагающее качество интеллигенции — «интеллигентность». Через установление определенности, создание полноты их взаимоотношений достигается единая логическая конструкция интеллигенции. С другой стороны, мы не нацелены на построение некоего завершенного плана рассуждения. Интеллигения как понятие, и как социальный феномен является динамичной структурой; важно понимать, что исследовательский интерес и результат дискурса во многом определяется духом исторического времени, культурными особенностями той или иной страны. Вероятно в будущем учеными будут заданы другие ключевые составляющие этой темы (хотя какие именно — зависит от современников). Скажем, социокультурная роль русской интеллигенции конца XIX — начала XX века несопоставима с теми функциями, которые выполняла советская интеллигенция. Не претендуя на охват проблемы во всем ее многообразии, остановимся на доминантных направлениях современного дискурса об интеллигенции.
Опору философского осмысления интеллигенции должны составлять следующие принципы: 1) принцип нахождения общего и специфического; 2) принцип историзма; 3) принцип нахождения должного и сущего; 4) принцип преемственности; 5) принцип взаимодополнитель-ности. Они позволяют выявить универсальное и частное в содержании этого явления, последовательно и логично воспроизвести процесс его развития, создать некий идеальный образ и сопоставить его с действительностью, критически осмыслить основные идеи и авторские позиции. Полиформатный характер исследования предполагает использование достижений социологии, истории, культурологии, психологии, политологии, филологии и др. наук.
Сегодня большинство авторов придерживается классового (социолого-профессионального) подхода к интеллигенции. По сути, такая трактовка (люди, занимающиеся умственным трудом) не срабатывает ни теоретически, ни практически. Ю.В. Каткова, отделяя интеллигенцию от бюджетников, вычленяет в первой «неинтеллигентную периферию», связывает кризис российской интеллигенции с недостаточным уровнем интеллигентности и утверждает, что генезис данной социальной группы «фиксируется объективными критериями ее выделения» [3]. Столь противоречивое суждение вызывает множество вопросов у читателя.
В целом, к очевидным недостаткам классового подхода относятся:
а) Определяя интеллигенцию как социальную группу, страту или слой, не указывается достаточно четких критериев причисления к ней. Существует неопределенность ее границ и расплывчатость состава. Можно говорить лишь об искусственно умозрительно сконструированной общности, а не реально фиксируемой совокупности людей.
б) Утверждение о тождественности «интеллигенции» и «специалистов» создает понятийную путаницу и условия для самовольного наделения объекта мнимой интеллигентностью.
в) Полное или частичное игнорирование морально-нравственной стороны этого явления не соответствует историко-культурному контексту понятия и значительно ограничивает его содержание.
Наблюдается разрыв между философским и классовым (псевдосоциологическим) пониманием интеллигенции. Некоторые авторы (Р. Рывкина, С. Орлов) приходят к выводу, что в современном обществе такого феномена не существует.
Ложным следует признать утверждение, кочующее из одной работы в другую, что впервые термин «интеллигенция» употребил писатель П. Д. Боборыкин и, следовательно, его можно отнести лишь к русской культуре. «Интеллигенция» засвидетельствована у Цицерона, Боэция, развита в системах Шеллинга, Гумбольта, Гизо, Гегеля, Маркса.
Эффективными методами для прояснения познавательной ситуации в данной сфере являются системный и деятельностный подходы, ориентированные на рассмотрение внутренней морфологии предмета и его взаимосвязей с внешней средой. Интересен археологический подход М. Фуко, при котором ракурс анализа переносится с объекта на окружающее его дискурсивное пространство. М.Ю. Лотман выделяет такие описательные категории интеллигенции как «свое -чужое», «жертва — работа», «истина и родина» и др. [2, с. 123 — 149]. Методами «дальнего действия» в контексте нашей темы называет Г. С. Смирнов синергетический и ноосферный подходы [4].
Философское постижение интеллигенции происходит на уровне всеобщего (как мировой феномен), особенного (как историко-культурное явление), и единичного (наличие качеств интеллигентности в конкретном человеке). Кроме того, нельзя механически переносить образ интеллигента XIX века на современное общество. Исследователю всегда необходимо уточнять, о какой именно интеллигенции идет речь.
В общечеловеческой, гуманитарной плоскости интеллигенция не имеет строго очерченных границ. Выделение в социальной структуре различных ее «типов» во многом условно. Скорее речь идет о строении общества в духовном измерении. Мы убеждены, что невозможно автоматически стать интеллигентом, будучи учителем, ученым или менеджером. Именно внутренне бытие человека, его интеллектуально-нравственные свойства становятся главными при причислении к этой категории. Можно в одночасье стать богатым, знаменитым, но не интеллигентным человеком, так же как и умным, порядочным, воспитанным, образованным.
Категория «интеллигентность» носит апорийный характер. Сложно понять диалектику перехода от неинтеллигентности к интеллигентности. Невозможно составить полный перечень качеств, соответствующих ей. Однако ясно, что эти качества не формальные, а нравственные. Верно пишет А.И. Солженицын: «Только по другим бы признакам я узнавал и отграничивал это ядро (интеллигентное): не по достигнутым научным знаниям, не по числу выпущенных книг, не по высоте образованности «привыкших и любящих думать, а не пахать землю», не по научности методологии, легко создающей «отраслевые подкультуры», не по отчужденности от государства и от народа, не по принадлежности к духовной диаспоре («всюду не совсем свои»). Но — по чистоте устремлений, по душевной самоотверженности — во имя правды и прежде всего — для этой страны, где живешь… Если это и слой, то — психический, а не социальный, и, значит, вход и выход всегда оставались в пределах индивидуального поведения, а не рода работы и социального положения» [5]. Л. А. Келеман, анализируя антропологический статус интеллигентности, заключает, что она есть ценность интеллектуально-нравственно-эстетическая [6]. На наш взгляд, интеллигентность включает в себя интеллектуальность, которая является необходимым, но не достаточным условием для причисления к этой категории. Развитие качеств интеллигентности по определению не может ограничиваться только российским обществом. Процесс «интеллигентизации» протекает в любой стране.
Довольно часто «западный интеллектуал» противопоставляется «русскому интеллигенту», подразумевая социальную неконкурентно-способность последнего. Тем не менее, считаем, что данные понятия дополняют друг друга и в целом могут рассматриваться как культурные параллели в западном и российском обществах. Многие зарубежные мыслители (А. Гелла, П. Баран, И. Гечене, Н. Хомски, З. Бауман, А. Гоулднер, Р. Познер, Р. Якоби, Р. Хофстадтер и др.) придают интеллектуалам свойства, родственные интеллигенции: «ощущающий себя в качестве гражданина», «приверженность гуманизму», «преданное служение истине» [7], «обладающий культурой критического дискурса», «политически активен» [8], «социальный критик» [9]. Речь идет об одном и том же: нравственном, рефлексивном интеллектуале и высокопрофессиональном, образованном интеллигенте.
В триаде «интеллигенция — власть — народ» заложена ключевая роль, которую играют интеллигенты в обществе. Несомненно, такая постановка вопроса в большей степени относится к истории российского государства. Но в мировом масштабе ее значение намного шире. Не следует забывать, что интеллигенция — это часть народа, а не некое неземное образование. Вечная оппозиционность власти — не сущностный признак интеллигенции. Интеллигент в современных условиях является не антиподом, а субъектом власти. Функции интеллигенции разнообразны и требуют тщательного самостоятельного анализа. Отметим, что помимо профессиональной выделяются такие функции, как: выражение общественного сознания и инициативы, создание общественного равновесия, стимулирование культурного творчества. «Рано или поздно волею исторического процесса государство вынуждено будет превратиться в интеллигентское государство, которое уже по своей сути перестанет быть государством, а станет сложной самоорганизующейся системой («империей разума»)» [4, с. 119].
Полагаем, что каждому, стремящемуся стать интеллигентным, необязательно быть величайшим умом, гением, иметь мировую известность, тем более, что это невозможно. Прежде всего, человеку необходимо осознать ценность своей личности, в каждодневных делах, частной жизни проявлять себя таковым: ответственным, совестливым, свободным, творческим. А интеллигентская этика, основанная на принципах гуманизма, может стать способом преодоления антропологического кризиса, основой мировой интеграции в условиях, когда моральная ответственность становится главным качеством современности.
Мы очертили основные проблемно-понятийные направления рассуждений об интеллигенции, но дискурс продолжается.
Литература
-
- Делез Ж, Гваттари Ф. Что такое философия? / Ж. Делез, Ф. Гваттари; пер. с фр. и послесл. С.Н. Зенкина. -М.: Ин-т эксперимент. социологии, СПб.: Алетейя, 1998. -288 с.
- Лотман М.Ю. Интеллигенция и свобода / М.Ю. Лотман // Россия/ Russia. Новая серия под ред. Н.Г. Охотина. Вып. 2 [10]: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология. — М.: О.Г.И., 1999. С. 122 — 150.
- Каткова Ю.В. Социальное положение и функции гуманитарной интеллигенции в российском обществе: автореф. дис. … канд. соц. наук / Ю.В. Каткова. — Н. Новгород, 2009. 24 с.
- Смирнов Г.С. Философия интеллигенции и ноосферная история: синергетический подход / Г. С. Смирнов // Интеллигентоведение в системе гуманитарных наук: Исследования и учебно-методические разработки; отв. ред. В.С. Меметов. — Иваново: Иван. гос. ун-т, 2008. С. 98 — 128.
- Солженицын А. И. Образованщина / А. И. Солженицын // Русская интеллигенция. История и судьба; сост. Т.Б. Князевская. — М.: Наука, 2000. С. 125 — 149.
- Келеман Л.А. Интеллигентность:
антропологический статус и манифестация в современном мире: автореф. дис. . д-ра филос. наук / Л. А. Келеман. -Ставрополь, 2006. 38 с. - Baran P. The Commitment of the Intellectual / P. Baran // Monthly Review. Vol. 13. № 1. May, 1961. www. monthlyreview. org
- Gouldner A. The Future of Intellectuals and the Rise of the New Class / A. Gouldner. — New York: Seaburypress, 1979. — 121 p.
- Posner R. A. Public Intellectuals: A Study of Decline / R. Posner. Cambrige, London: Harvard University Press, 2004. — 416 p.
http://cyberleninka.ru/article/n/intelligentsiya-osnovnye-kategorii-filosofskogo-diskursa#ixzz40cb0um74