Более 100 лет назад вышел в свет знаменитый сборник «Вехи», авторы которого (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон, Б. А. Кистяков-ский, С. Л. Франк, А. С. Изгоев, П. Б. Струве) заложили основы исследования русской интеллигенции. И сегодня в силу своей многоликости она является предметом жарких дискуссий. Размышлять и писать об интеллигенции -крайне ответственная и сложная задача. О столь значимой для российской истории теме рассуждали Д. С. Лихачев, Н. Н. Моисеев, А. И. Солженицын, Д. А. Гранин и другие видные, блистательные мыслители, те, кто олицетворяют собой «эталон» интеллигентного человека. Важно сохранять преемственность в изучении этого многослойного, социально волнительного вопроса. Поэтому любой исследователь, особенно начинающий, испытывает тяжелейший груз ответственности. К тому же чем противоречивее явление, чем глубже традиции его анализа, тем более трудно претендовать на продолжение дискурса и создавать действительно нечто новое.
Дискурсивное поле интеллигенции очень широкое, нечеткое, запутанное, но, тем не менее, (и в какой-то степени поэтому) заинтересовывает, привлекает к себе с непреодолимой силой. Решивший ответить на вопрос, что такое интеллигенция, без преувеличения обречен на годы, десятки лет раздумий о ее сути. В определенном смысле исследователь таким образом включается в процесс становления своей личности в качестве интеллигента. Как верно замечает А. И. Фурсов, «проблема интеллигенции не только интеллектуальная, но и экзистенциальная, вопрос не только познания, но и самопознания» [1, с. 49]. Более того, это касается авторов рассуждений антиинтеллигентской направленности (подразумевая, конечно, наличие высокой степени их компетентности и эрудированности), стремящихся занять позицию объективных критиков.
Логично вытекает из вышеизложенного затруднение по поводу принадлежности автора данной статьи к интеллигенции: если следовать традиционному взгляду, то, занимаясь умственным трудом, я имею право причислять себя к интеллигенции. Но погрузившись в свой предмет изучения, нащупав краеугольные камни, пытаясь этот предмет философски осмыслить, я говорю себе: «Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что многого не понимаю». Признаться, на данном этапе проблема самоидентификации не решена окончательно. Однако надежда и желание в этом разобраться есть.
Обозначим ряд методологических трудностей, с которыми сталкивается исследователь-интеллигентовед.
- Сложные субъект-объектные отношения. Фактически существуют лишь субъективные мнения — авторитетные, компетентные или поверхностные. Часто наблюдается идеологичность во взглядах авторов, особенно в оценке исторической роли российской интеллигенции. Многое зависит и от жизненного опыта субъекта, его ценностных установок, принадлежности к определенной социокультурной среде, воспитания. Познанию интеллигенции присущи авторефлексивность и интроспекция (in and out the same time). А. В. Соколов пишет: «Возникает уникальная познавательная ситуация: исследователю ради объективной истины… подобно Мюнхгаузену нужно вытащить себя за косичку из объекта своего изучения» [2, с. 21].
- Отсутствие точных определений: «интеллигенция», «интеллигент»; сосуществование взаимоисключающих подходов. Многообразие точек зрения не помогает, а затрудняет сконструировать единую концепцию интеллигенции. Их недостатком является даже не размытость, а порой излишняя упрощенность и прямолинейность. Для одних авторов — это реально существующая социально-профессиональная группа, причем критериальное согласие до сих пор не достигнуто, а другие утверждают, что интеллигенция как социальное явление давно исчезла и превратилась в мифическое образование. Современные словари, к сожалению, не полностью отражают значение и контексты употребления рассматриваемого термина. В общественном сознании данный концепт столь же противоречив. «Очкарик», «занудный», «старомодный», «ботаник» «вечно без денег» или «образованный», «вежливый», «культурный», «джентльмен»? Кто-то без сомнений относит себя к одному из многочисленных ее отрядов: интеллигенции технической, военной, гуманитарной, провинциальной, медицинской и т.п. Появились даже представители интернет-интеллигенции и интеллигенции телефонной (хотя абсурдность таковых, на наш взгляд, очевидна!). Существует и точка зрения, при которой отличительными чертами интеллигенции считаются социальная пассивность, склонность к деструкции, маргинальность, пристрастие к безосновательным спекуляциям, озабоченность всеобщим за счет пренебрежения и игнорирования частного и др. Тяжело предугадать, что будет обозначать этот термин в будущем, если учитывать только контексты фактического употребления данного слова в живом языке. По словам А. Кустарева, понятие «интеллигенция» — это зона неустойчивых конвенций, зона фатальной недоговоренности в обществе. Вовсе не исключено, продолжает он, что «уже лет через десять это понятие будет вытеснено из общественной полемики понятиями «профессионал», «менеджер», «яппи, или — если на то будет воля аллаха — «улем» [3, с. 243]. Как следствие такой дефинитивной противоречивости — возникновение других сложностей.
- Апория «Интеллигентный». Как понять диалектику перехода от неинтеллигентности к интеллигентности? С какого момента человек становится интеллигентным? Где грань между еще не интеллигентным и уже интеллигентным? В силу этого кажутся, по меньшей мере, странными понятия, часто встречающиеся у современных авторов: «полуинтеллигент», «полуинтеллектуал», «протоинтеллигенция».
- Соотношение «интеллигенции» и «интеллектуалов». Одни используют термины как синонимы, другие — как противоположные по смыслу, третьи рассматривают второй как необходимую часть первого.
- Утверждение уникальности русской интеллигенции, что подкрепляется ссылкой в зарубежных словарях на «intelligentsia» как на заимствование из русского языка. Поразительно, но, несмотря на специальные работы о происхождении термина и концепта (Ю. С. Степанова, М. Л. Гаспарова, С. О. Шмидта, Г. Н. Скляревской, С. В. Корносенкова и др.), многие современные авторы все еще убеждены, что его ввел в научный оборот писатель П. Д. Боборыкин в 1866 г.
- «Провинциальность» исследований данной темы. Выражается в использовании материалов в основном наших соотечественников. Между тем, «интеллигенция» (российская и не только) давно стала объектом изучения многих зарубежных авторов: Р. Пайпс, К. Манхейм, К. Келли, Д. Шеферд, Дж. Хоскинг, А. Гелла и др. Представляются полезными и публикации, посвященные «интеллектуалам» (М. Фуко).
- «Выраженная ориентация интеллигентского дискурса на художественную литературу» [4, с. 146]. Чаще для описания истинно интеллигентного человека приводятся примеры не реальных людей, а персонажей, что наталкивает на мысль: а существуют ли они, живые, настоящие интеллигенты?
- Деление интеллигенции на техническую, научную, гуманитарную и др. Это в определенном смысле способствует поглощению интеллигента специалистом, профессионалом. А употребляя словосочетание «творческая интеллигенция», все остальные ее представители переходят в категорию «нетворческой».
Чтобы не утратить предмет дискуссий, на наш взгляд, в развитии темы важно двигаться не интуитивно, а с опорой на обществоведческий методологический аппарат.
На фоне синтетических процессов, протекающих в современной науке, выделилась самостоятельная отрасль знания, изучающая генезис, формирование, становление, развитие и деятельность интеллигенции — интеллигентоведение. С 2000 г. выходит всероссийский научный журнал «Интеллигенция и мир». Большая работа проделана В. С. Меметовым и его школой (г. Иваново). Однако можно констатировать, что в настоящее время доминирует анализ интеллигенции с позиции социологии и истории. Идет речь об интеллигенции провинциальной, гуманитарной, ее самоидентификации, религиозной принадлежности, взаимоотношениях с властью и народом, самобытности как монопольного русского явления и др. Не умаляя ценности таких исследований, отметим, что они не способны дать «главное» знание об этом феномене, объединить воедино различные концепции интеллигенции. По-прежнему большинство авторов придерживаются классового (социолого-профессионального) подхода, несмотря на содержащиеся в нем очевидные недостатки:
а) определяя интеллигенцию как социальную группу, страту или слой, не указывается достаточно четких критериев причисления к ней. Существует неопределенность ее границ и расплывчатость состава. Можно говорить лишь об искусственно умозрительно сконструированной общности, а не реально фиксируемой совокупности;
б) утверждение о тождественности «интеллигенции» и «специалистов» создает понятийную путаницу и условия для субъективного и самовольного наделения объекта мнимой интеллигентностью;
в) полное или частичное игнорирование морально-нравственной стороны этого явления не соответствует историко-культурному контексту понятия и значительно ограничивает его содержание.
Мы полагаем, только философский дискурс способен дать адекватное определение интеллигенции. Прежде чем описывать конкретно-исторические формы бытия интеллигенции, при этом все глубже погружаясь в частнонаучные споры о ее сути, помножая поверхностные и несовместимые между собой точки зрения, провоцируя конфликтность смыслов в дальнейшем, необходимо увидеть нечто единое целое в этом явлении.
Сегодня в условиях надвигающейся опасности технократизма, роста бездуховности в сознании общества понятие «интеллигенция» как нельзя более актуально. Оно объединяет в себе нравственное и профессиональное; знание и мудрость; ум, разум и сердце. Речь должна идти о нравственном, рефлексивном интеллектуале и высокопрофессиональном интеллигенте. У Гегеля мы читаем: «Возможность того, что рассудок может образовываться без сердца, а сердце — без рассудка, что существуют односторонние безрассудные сердца и бессердечные умы, свидетельствует лишь о том, что существуют дурные, в самих себе неистинные существования» [5, с. 263]. Интеллигентность обязательно включает в себя интеллектуальность. Она является необходимым свойством современной (и, думаем, будущей) интеллигенции. Интеллектуал по определению может быть деспотом, циником, эгоистом. Но интеллигент — это профессионал (интеллектуал) наиболее развитый в духовно-нравственном плане. Конечно, как феномен русской культуры интеллигенция имеет свои специфические признаки. Верно замечает А. В. Соколов, что в нашей стране «произошло «опредмечивание» бестелесного интеллигентского духа в виде вполне осязаемого и наблюдаемого социального явления» [2, с. 15]. Следует понимать, что «интеллигенция» — исторически динамическое понятие, и необоснованно механически перекладывать образ классического интеллигента начала XX в. на современное общество недопустимо. Вероятно, автор всегда обязан уточнять, о какой именно интеллигенции идет речь.
Опору теоретического осмысления интеллигенции как философской категории составляют такие общие принципы, как: 1) принцип нахождения общего и специфического; 2) принцип историзма; 3) принцип нахождения должного и сущего; 4) принцип преемственности; 5) принцип взаимодополнительности. Они позволяют выявить универсальное и частное в содержании этого явления, последовательно и логично воспроизвести процесс его развития, создать некий идеальный образ и сопоставить его с действительностью, критически осмыслить основные идеи и авторские позиции. Полиформатное исследование предполагает использование достижений социологии, истории, культурологии, психологии, политологии, филологии и других наук.
Эффективными методами для прояснения познавательной ситуации в данной сфере являются системный и деятельностный подходы, ориентированные на рассмотрение внутренней морфологии предмета и его взаимосвязей с внешней средой. Интересен археологический подход М. Фуко, при котором ракурс анализа переносится с объекта на окружающее его дискурсивное пространство. М. Ю. Лотман выделяет такие описательные категории интеллигенции, как «свое — чужое», «жертва — работа», «истина и родина», «русская идея» и др. [4, с. 130-150]. Методами «дальнего действия» называет Г. С. Смирнов синергетический и ноосферный подходы, не освоенные в полной мере в рамках нашей темы [6, с. 107].
Философское постижение интеллигенции происходит на уровне всеобщего (как мировой феномен), особенного (как историко-культурное явление) и единичного (наличие качеств интеллигентности в конкретном человеке). Философия подчеркивает универсальную природу интеллигенции. Опираясь на труды Н. Н. Моисеева (интеллигенция — эволюция разума), В. И. Вернадского и П. Тейяра де Шардена (устремленность духовно-телесной субстанции человека к высшим ценностям), П. А. Флоренского (пневматосфера, творимая постоянно усложняющейся субстанцией человечества), она может быть рассмотрена как «форма вселенского поведения», духовный аттрактор развития общества [6, с. 100].
В общечеловеческой, гуманитарной плоскости интеллигенция не имеет строго очерченных границ. Выделение в социальной структуре различных ее «типов» во многом условно. Скорее, речь идет о строении общества в духовном измерении. Мы убеждены, что невозможно автоматически стать интеллигентом, будучи учителем, ученым или менеджером. Именно внутреннее бытие человека, его интеллектуально-нравственные свойства становятся основополагающими при причислении к этой категории.
Философское осмысление интеллигенции предполагает ее целостное изучение, с одной стороны, как результата личностного развития, а с другой — как процесса формирования должных качеств, достижения некоего ценностного идеала. Можно говорить о процессе «интеллигентизации» (индивид — личность — интеллигент; возможно, отдельной ступенью до «интеллигента» следует поставить «интеллектуала»). Так, академик Б. В. Раушенбах сравнивает интеллигенцию с рекой [7, с. 75]. Таким образом, раскрывается не просто статическая сторона вопроса («готовые интеллигенты»), но и важная динамическая составляющая: совершенствование личности, ее самостроительство в духовном, интеллектуальном, социальном смыслах. Процесс «интеллигентизации» глобален и возможен не только в нашей стране.
Полагаем, что каждому стремящемуся стать интеллигентным не обязательно быть величайшим умом, гением, иметь мировую известность, тем более что это невозможно. Прежде всего, человеку необходимо осознать ценность своей личности в каждодневных делах, в частной жизни проявлять себя ответственным, совестливым, свободным, творческим. А интеллигентская этика, основанная на принципах гуманизма, может стать способом преодоления антропологического кризиса, основой мировой интеграции в условиях, когда моральная ответственность становится главным качеством современности. Зарубежный исследователь Х. Матиас даже вводит термин «интеллигентский дизайн», следуя которому человечество «неминуемо» идет к своему будущему [8, 8. 61-63].
Несомненно, тема интеллигенции требует дальнейшего тщательного анализа. В частности, интерес представляют такие аспекты, как соотношение понятий «интеллигент» и «интеллектуал», менталитет российской интеллигенции, личность интеллигента в трансформационных процессах современной России, интеллектуал как социальный тип человека в индустриальном и постиндустриальном обществе, политические функции интеллигенции. Полагаем, что классовый подход полностью исчерпал себя и не может быть признан продуктивным. Всестороннее изучение интеллигенции возможно благодаря ее философскому осмыслению, позволяющему взглянуть на нее в глобальном масштабе.
Список литературы
- Фурсов, А. И. Интеллигенция и интеллектуалы / А. И. Фурсов // Кустарев А. Нервные люди: Очерки об интеллигенции. — М. : Товарищество научных изданий КМК, 2006. — C. 48-86.
- Соколов, А. В. Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории / А. В. Соколов. — СПб. : Изд-во СПбГУ, 2007. — 344 с.
- Кустарев, А. Нервные люди: Очерки об интеллигенции / А. Кустарев. — М. : Товарищество научных изданий КМК, 2006. — 374 с.
- Лотман, М. Ю. Интеллигенция и свобода / М. Ю. Лотман // Россия/Russia. Новая серия / под ред. Н. Г. Охотина. — Вып. 2 [10]: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология. — М. : О.Г.И., 1999. — C. 122-150.
- Гегель Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа / Гегель. — М. : Мысль, 1977. — 469 с.
- Смирнов, Г. С. Философия интеллигенции и ноосферная история: синергетический подход / Г. С. Смирнов // Интеллигентоведение в системе гуманитарных наук : исследования и учебно-методические разработки / отв. ред. В. С. Меме-тов. — Иваново : Иван. гос. ун-т, 2008. — C. 98-128.
- Раушенбах, Б. В. Заключительное слово / Б. В. Раушенбах // Судьба российской интеллигенции : материалы научной дискуссии. — СПб. : ИГУИ, 1996. -C. 75-77.
- Matthias, H. Gluckliches Ostereich / H. Matthias. — 2 Aufl. — Wien : Amalthea, 2006. — 216 s.
http://cyberleninka.ru/article/n/metodologiya-issledovaniya-intelligentsii-problemy-i-perspektivy#ixzz40cMLpbGK