В нынешнее время уважение к интеллигенции падает потому, что в менталитете немалой части ее представителей чувство собственного достоинства подменено чувством собственного превосходства.
А от них ждут интеллигентности, — совокупности личностных качеств, отвечающих социальным ожиданиям, предъявляемым обществом к людям, занятым умственным трудом и художественным творчеством, т.е. к представителям интеллигенции[1].
Высокомерие, заносчивость, надменность, снобизм, зазнайство, чванство и т.п. в данную совокупность не входят.
______________________
1. Головин С.Ю. Словарь практического психолога.
Олег Михайлов
9 сентября 2011
«С едким сарказмом Маркс критикует ту часть ученых, которых он называет сикофантами буржуазии, продающих не только свои знания, но и совесть денежному мешку. Суровую оценку получила и мелкобуржуазная интеллигенция с ее фразерством, неустойчивостью и беспартийщиной. И в то же время Маркс и Энгельс с большой симпатией отзывались о той интеллигенции, которая стала на позиции революционного пролетариата и отдает все свои силы и знания делу переустройства общества» (Добрускин М. Е. О генезисе философского понятия интеллигенции).
«Несомненно, конформизм, скажем об этом предельно вежливо, практически всей массы людей, причисляющих себя к интеллигенции или традиционно рассматриваемых принадлежащими к таковой, сыграл свою роль в формировании негативного к ней отношения. <...>
Лицемерное притворство, лживость фразеологии, какая-то скользкая фальшивость чувствовалась и власть предержащими, и народными массами. Уважения к интеллигенции, рассматриваемой упрощенно и безосновательно как нечто целое, это не прибавляет.
Неинтеллигентность интеллигенции, ее вторичность вот что лежит в основе скверного к ней отношения.» (Карлов Н.В. Интеллигентна ли интеллигенция?).
«… большая часть гуманитарной интеллигенции стала осознавать себя как двуличную, а затем приняла двуличие и обман как норму. Очень многие впали и в цинизм» (Кара-Мурза С.Г. Разрушение культуры // Кризисное обществоведение).
«… утратившие под ногами твёрдую почву отечественных преданий и повторяющие как «попугаи чужие слова и мысли», российские интеллигенты стали наиболее восприимчивы к любым доктринам (в основном разрушительным)» (Лабанов С. Феномен российской интеллигенции).
«Мне кажется, нам с вами, преподавателям и родителям, пора заняться действительно своим делом — самосовершенствованием. Раз уж нас занесло в ряды интеллигенции, давайте будем восстанавливать естественные связи понятий. Ведь только так можно остановить опасный процесс деградации интеллигенции» (Маслакова А.А. Дорасти до пуделя: еще одна версия «современной интеллигенции»).
«Еще К.Н. Леонтьев сетовал на то, что русские интеллигенты — самые наивные и доверчивые ко всему, что они считают новым и что имеет западное происхождение, а потому «русский народ интеллигенцию не любит»» (Ярош Н.Н.«Интеллигентные интеллектуалы» — движущая сила модернизации России).
«Нынешние все более частые декларации, что образование не гарантирует интеллигентности и что в людях простых и неученых можно встретить больше интеллигентности, чем в иных профессорах, — это только значит (как мы уже говорили), что понятие интеллигентности сдвинулось в область чистой нравственности и что иные профессора, видимо, на самом деле образованны плохо» (Гаспаров М.Л. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ, ИНТЕЛЛИГЕНТЫ, ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ).
«… у постсоветской постинтеллигенции нет совести – вместо совести у них корпоративная этика» (Кантор М. Русский интеллигент).
«… в определениях интеллигенции, в том числе самоопределении, встречаются абсолютно исключающие друг друга вещи, вплоть до «я – интеллигент, но вся интеллигенция, как выразился Сатаров, …». Это не то чтобы неготовность идентифицироваться, а напротив, демонстративное противопоставление. <...>
Мне все-таки кажется, что действительно, годы, которые я хорошо знаю, 60-е-70-е, начало 80-х, при том что они вроде бы звездные годы для интеллигенции, и мифы об интеллигенции, и идеология интеллигенции, мне кажется, что самое интересное, что было тогда сделано и что так или иначе дошло до нынешнего дня, связано не с интеллигенцией, а или с профессиональной работой, или с второй культурой и диссидентством. Ни то, ни другое в чистом виде не есть интеллигенция» (Дубин Б. Интеллигенция и интеллигентность на телеэкране).
«В годы советской перестройки интеллигенция держала массу настроениями рынка, социальной справедливости, демократии, благоденствия. Теперь держит настроениями индивидуализма — «жить для себя», «работать исключительно ради денег». В годы советской перестройки интеллигенция «раскачивала» массу, общественный строй, теперь она стабилизирует массу, став ее частью, влияя на ее настроения» (Карпухин о., Макаревич Э. «Новая» интеллигенция и интеллигенция массы).
«В условиях современной либеральной демократии часть интеллигенции, обслуживающей влиятельные социальные группы общества или будучи вынужденной идеологически обосновывать социальное и политическое положение тех, от кого она зависит, во многом утрачивает свои гуманистические возможности. В таком случае для нее оказывается благозвучнее называться интеллектуальной элитой, чем неинтеллигентной интеллигенцией. Так как новые условия зачастую не позволяют интеллигенции оставаться интеллигентной, есть искушение переименовать ее также по западному образцу в интеллектуалов. <...>
А так как не все те, кто принадлежал к интеллигенции, соответствовали создавшимся в новых социальных условиях представлениям о ней, то на долю этих людей могло выпадать и нелицеприятное отношение со стороны других социальных групп или их представителей и вопросы, подобные названию статьи Н.В. Карлова: «Интеллигентна ли интеллигенция…? »» (Климова А.В. Интеллигентность и интеллигенция).
«В среде советских интеллектуалов получили распространение клеветники, добровольные и платные доносчики, стукачи, предатели, провока¬торы, лицемеры с рабской психологией — сколько их развелось среди выпускников советской высшей школы! И все они в глазах народа выглядели представителями интеллигенции!» (Соколов А. В. Поколения русской интеллигенции. — СПб.: Изд-во С59 СПбГУП, 2009, с. 61).
«Из рядов советской интеллигенции стремительно выделилась группа тех, кто открыто продекларировал полный разрыв с «советским прошлым» и попытался позиционировать себя как настоящую подлинную российскую интеллигенцию, возрождающую традиции дореволюционной интеллектуальной элиты. В первой половине 90-х годов ХХ века этим людям еще удавалось поддерживать тесные контакты с представителями средств массовой информации, политическими организациями и даже некоторыми властными институтами, но в середине 90-х годов и, особенно, в конце ХХ века эти контакты приобрели откровенно формальный характер или были полностью разорваны» (Сибиряков И. В. Интернет-интеллигенция: миф или реальность?).
«Русская интеллигенция как особая историческая реальность уже фрагментирована и фактически не существует вне своих обломков. На поверхности общества еще можно обнаружить внешние признаки интеллигенции: бороды, ученый профессорский язык, красиво изданные книги, разговоры у камина и прочий антураж. Но это всего лишь видимость. Нет главного — основополагающих ценностей, в свое время обозначивших появление интеллигенции и способствовавших ее полуоппозиционному выживанию при советском строе. Мир рыночной «радиации» оказался более проникающим и убийственным для интеллигенции, чем аппаратный тоталитаризм» (Покровский Н.Е. Прощай, интеллигенция!).
«Зачем высмеивать эту горьковскую интеллигенцию? Уровень их отвлеченных, интеллектуальных бесед выше, чем у современной интеллигенции. Это было еще в семидесятых. Когда была премьера «Дачников»? В 76-м? Тогда наши интеллигенты уже были заняты в основном бытовыми проблемами — где что достать. Уже прогнозировалось то, что язвами полезло сейчас. Да, Горький считал их бездуховными, но на уровне той нашей интеллигенции они тогда были духовны. Понимаете? Какая там бездуховность в «Дачниках»? А посмотрите на нынешнюю интеллигенцию. О чем разговоры? Только о деньгах, о том, кто лучше устроен. А там? То, что Горький высмеивал, — сегодня вершина духовности» (Н.А.Товстоногова, — Семен Лосев: БДТ. «Дачники». 1975-76гг.).
«Гуманитарное образование, рассуждал он, закончилось у всех его гавриков в школе. Музыкой, например, они последний раз занимались в седьмом классе, на уроках пения. С тех пор только укреплялись в своем невежестве и деградации, поскольку в университетах на биофаках никакого гуманитарного пополнения организма не происходит. Несмотря на диплом высшего образования, а также аспирантуру, то есть наивысшего образования, все равно цивилизованными людьми их считать нельзя. И в этом дремучем состоянии они хотят превратиться в профессоров и наставников. Что окончательно опозорит нашу интеллигенцию (Гранин Д.А. Зубр: Повесть. М.: Известия, 1987. С. 229).
«… интеллигенция — вовсе не чуждое России порождение южного солнца и не могла бы расти под тропиками. Она ни в какой стране не годится и не может иметь значения, кроме своего отечества, если только решится признать правоту его и слить свои идеалы с его историческою работой. Но для этого потребен великий переворот интеллигентной души, великий нравственный подвиг, на который не хватает сил, особенно потому, что подвиг нужно начинать с покаяния, с признания своих великих заблуждений. «Смирись, гордый человек!» — говорил ей Достоевский, а у самовлюбленной в своем одиночестве интеллигенции смирения именно и недостает» (Тихомиров Л.А. Национальный пророк интеллигенции (о Достоевском)).
«Вкратце можно указать лишь на присущий интеллигенции снобизм в отношении других социальных групп; критический взгляд на государственные и религиозные институты; моральный и этический нигилизм; ценностный догматизм; желание «обустроить» весь мир по собственным лекалам и ощущение собственной «выделенности»» (Александр Шмелев: Я голосовал за Путина).
«Связано это с тем, что в процессе получения высшего образования, в процессе занятий творчеством и тому прочее, у интеллигента укореняется в голове чувство собственного превосходства над обычным людом. Рабочие, врачи, учителя и иные группы граждан постепенно становятся для интеллигента «низшим сословием». Вследствие этого интеллигент начинает ожидать, что окружающее его общество будет давать ему некие плюшки в виде работы, денег и власти просто благодаря самому факту ассоциированиия рассматриваемого индивида с какими-то высшими слоями общества» (Праймериз оппозиции: исповедь интеллигента).
«И от интеллигенции меня отталкивает именно дух интеллектуальной гордыни, господствующий в этом *духовном сообществе*» (Буянов С.В. Интеллигенты в Церкви -2. Интеллигенция и хамство).
«… беда в том, что судьбы России и интеллигенции неразрывно связаны, и, как это ни странно, судьба России во многом зависит от судьбы интеллигенции.
И пока интеллигенция «вшивая», будет вшивой и Россия. И в этом беда» (Петров Б.С. Интеллигент или интеллектуал?).
«Пока нельзя сказать, что в мире наступила эпоха простых парней, однако можно твердо сказать, что интеллигенты и аристократы в сегодняшнем мире уже не в авторитетах. Пацанские «понятия» в моде не только в Украине и России – это мировая тенденция» (Украина как все – без интеллигентов и аристократов).
«Это горькая правда, но что мы-то сделали, чтобы народ слушал нас и относился к нам с уважением? Не спрятали ли мы сами от себя свою важнейшую роль? Не уклоняемся ли от её исполнения? А как этот вопрос решён у других народов? Вот у индусов интеллигенцией была и по сию пору остаётся каста брахманов. Она не управляют обществом, не участвует в войнах, торговле, услужении. Её дело – приложение законов Вед к реалиям жизни. Брахманы — хранители и толкователи культуры индийского народа, и в Махабхарате сказано: «Если в своём попечении о брахманах правящие, словно тупоумные, не будут обуздывать свою жадность, то для всех наступит гибель».
В Китае то же. Академик В.М. Алексеев писал: «Образованный китаец является выразителем только своей культуры. Цель его в выработке стиля и навыка, которые позволяли бы ему на экзамене показать, что он постиг всю глубину древней китайской культуры и является её современным представителем»» (Капустян В. За что именно отвечает интеллигенция перед народом?).
«Если китайский, индийский или даже древнегреческий мудрец исходили из идеи, что усовершенствовать мир — это значит усовершенствовать себя, исправить свое знание о мире в случае, если оно не обнаруживает его правильность и гармонию, то носители интеллигентского сознания начинают дрейф в сторону установок, что их образованность, научные взгляды есть основание видеть себя достаточно совершенными для того, чтобы вынашивать проекты улучшения мира, и даже исправления неправильного народа на основе правильного знания о том, каким должен быть правильный мир и правильный народ» (Интеллигенция: прошлое, настоящее, будущее. Ч1).
«…»сталинская» интеллигенция вобрала в себя все лучшее от старой: жажду служения отечеству, презрение мещанства и т.д.
Но с провозглашения курса на рост благосостояния народа при «позднем» Л.И. Брежневе (а то и при Хрущеве) начался ползучий реванш мещанского самосознания, завершившийся «потребительской революцией» 90-х годов XX века» (Интеллигенция: прошлое, настоящее, будущее.Ч2).
«Дело не в приходе рынка как такового. В странах с рыночной экономикой ценят и хорошо оплачивают высококвалифицированный умственный труд. И, первоклассные специалисты, талантливая молодежь бегут от постсоветского антиинтеллектуализма, ни в грош не ставящего интеллект. Дело в характере нашего єрынкаЋ. Его основной смысл заключается в превращении природных ресурсов богатейшей страны в зарубежные активы немногих сограждан. Такому «рынку» интеллект не нужен, даже вреден. Вреден, поскольку задает лишние вопросы и мешает заниматься делом. Конечно, на подобной основе далеко не уедешь. Не создашь дееспособного государства и процветающего общества. И, что имеешь, потеряешь. Но для временщиков это никогда не было аргументом. Так что судьбы России и ее интеллигенции сцеплены намертво. Спастись или погибнуть они могут только вместе». (Виктор Кувалдин Аннотация к статье Владимира Алпатова «ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ
(1917 — 1991)»).
««Интеллигенция» мало того, что кругом провалилась — она в основной своей массе еще ОМЕЩАНИЛАСЬ, трансформировавшись в обывателей и приспособленцев. Что означает: собачек и канареечек, сплетни, телевизор и демонстративное нежелание ничего знать, сытое чавканье, жирное скотское самодовольство за счет всех, кому плохо и для кого приготовлено неизменное подлое «это ваши проблемы», невозможность поделиться прочитанным И НАПИСАННЫМ и, вследствие этого, кромешное одиночество для любого, стоящего выше мещанского уровня» (Арест-Якубович К. К ВОПРОСУ О КРИЗИСЕ РОССИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ).
«Деградация отечественной интеллигенции имеет множество причин, в том числе и подверженность влиянию культуры «массового общества». Бывший госсекретарь США З. Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска» (1998) предлагает свою концепцию культурного превосходства Америки и пишет: «…в области культуры, несмотря на некоторую примитивность, Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодежи всего мира…». Утверждая свою культурную экспансию, отмечает З. Бжезинский, Америка «широко полагается в этом на косвенное использование влияния на зависимые элиты», т.е. на интеллигенцию» (Пряжниковы Н.С. и Е.Ю. Интеллигентность как возможный ориентир профессионального развития психолога-практика).
«Стремясь сохранить элементарно приемлемый жизненный уровень, и неспособная в силу общественно-политической разобщенности, противостоять аморализму, транслируемому с верхних этажей социальной пирамиды, массовая интеллигенция двинулась по пути негативной адаптации. Об этом свидетельствуют поборы в средней школе и системе медицинского обслуживания, взятки в суде и правоохранительных органах, и даже… в святая-святых интеллигенции – в отечественной высшей школе. Кто же, в таком случае, может и должен предложить массовым слоям населения образцы социально-одобряемого поведения, более того – общественные идеалы?» (Магарил С.А. Российская интеллигенция: пределы рациональности).
«Потеряв надежду на многообещанное реформаторами процветание, народ утратил доверие не только к былым «властителям дум», но к интеллигенции в целом, как носителю знания, как интеллектуальному лидеру нации. Действительно, превратившись в одну из маргинальных групп, интеллигенция, вместе со скромным благополучием, утратила и социальный статус – «лишилась своей социальной базы» (Р.Рывкина), и уважение общества. Подтверждают это и данные социометрии. Согласно данным Левада-Центра за июль 2006 г. в рейтинге влияния социальных институтов интеллигенция находится на предпоследнем 16 месте; ниже только профсоюзы. Не случайно на телеэкранах ученых сменили православные пастыри» (Магарил С.А. Исчерпана ли социальная роль интеллигенции?).
«Нередко в людях, принадлежавших к интеллигенции, не находили тех качеств, которые традиционно связывались с понятием «интеллигенция», и, наоборот, эти качества находили у людей, принадлежавших к другим социальным слоям или классам. …
Всеобщее и специальное среднее образование закладывало интерес и способность к самообразованию и творчеству, часто развивавшимся до высокого уровня. В условиях провозглашения воспитания нового человека у людей формировались такие нравственные качества, которые соответствовали идеалам всестороннего развития личности. Стремление к идеалам нового общества теперь преобладало не только в среде интеллигенции, но и в большой мере было присуще всем другим социальным группам. В таких условиях требования общественного мнения непосредственно к интеллигенции должны были возрастать. А так как не все те, кто принадлежал к интеллигенции, соответствовали создавшимся в новых социальных условиях представлениям о ней, то на долю этих людей могло выпадать и нелицеприятное отношение со стороны других социальных групп или их представителей» (Климова А.В. Интеллигентность и интеллигенция).
«Процесс психологической и духовной деградации захватил и нынешнюю интеллигенцию, поэтому она не в состоянии выступать в роли истинного лидера. Ни в психологическом, ни в духовном плане. Лишь иногда и кое-где в интеллектуальном плане. Хотя, собственно, у интеллигенции никогда не было должного понимания своей миссии на Земле. Не было и должного чувства ответственности перед Высшими силами Вселенной. Как, впрочем, и перед обществом, и перед человечеством в целом» (Алтунин А.И. Интеллигентность).
«Известное изречение И. Бунина, высоко ценимое интеллигентами, о том, что нет ничего более ценного, чем поэзия и свобода, в современном мире, к сожалению, утрачивает свою ценности: сейчас между свободой и высокой зарплатой русские интеллигенты предпочитают выбирать последнее» (Сяотао Л. Российская интеллигенция в начале XXI века).
««Бегство» от культивирования вещей, неприятие самодостаточности, самодовольства, самовосхваления, самолюбования, и стремление к скромности, аскетизму, самовоспитанию, самосовершенствованию — специфические черты интеллигента. Если бы они активнее развивались в людях, мир стал бы лучше» (Красникова В.П. Природа интеллигенции).
«Есть слово, которое все громче и отчетливее звучит в приватных беседах и оценках происходящего, изредка прорываясь на страницы печатных изданий. Слово это — как удар хлыста: быдло.
Пока оно еще не произнесено во весь голос, оно — при всей своей бичующей резкости — входит в нормативный оборот оглядчиво, боязливо. Для воспитанных людей здесь табу — и дело тут вовсе не в том, что они, эти люди, относятся к народу как к божеству, не в каких-то народнических иллюзиях. Ведь и в самом деле нет ничего гаже и отвратительнее, чем спесь, высокомерное и, в сущности, именно хамское, «быдловое» по природе своей презрение к «простым», людям, к нижестоящим, — так что совсем небезосновательно слово это считается по-своему более страшным и недопустимым, чем любая матерная брань. …
Утверждение образа «быдла» знаменует собой сумерки двухсотлетнего мифа «народа», которым страдали поколения российских интеллигентов. Загадка, над которой мучались эти поколения, разгадана. Авторы отгадки отрекаются от основополагающего мифа и базовой ценности интеллигентского сознания.
В этом смысле утверждение образа быдла знаменует собой смерть российского интеллигента. Интеллигент существовал во вселенной, задаваемой координатами сакральной Власти и сакрального Народа. Власть /Народ, Должное/ Сущее — вот координаты интеллигентского космоса. И когда на месте образа беспредельной в своих качествах субстанции, заключающей в себе все концы и все начала, великого, неизреченного Народа, появляется быдло, — можно свидетельствовать: интеллигенция кончилась. Идущий на смену российскому интеллигенту буржуазный интеллектуал*** переосмысливает сакральные ценности своих предшественников. И в этом переосмыслении миф народа оборачивается быдлом. Что можно сказать на это? Сумерки богов — особое время суток» (Пелипенко А., Яковенко И. Быдло // жур. «Родина», 1996, № 4, с. 21-24).
«Причастность (зачастую поверхностная) западной культуре только усугубляла эту оторванность, российская интеллигенция при всем своем огромном желании слиться с народом и отстаивать его интересы, не стала «органической интеллигенцией» (в терминах А. Грамши) для российского крестьянства. В этом заключалась как трагедия интеллигенции, так и трагедия народа» (Дакоро М.А. Проблема генезиса и специфики российской интеллигенции).
«Почему усилия русской интеллигенции не увенчались успехом в создании нации? Причина лежит в том, что русская интеллигенция оказалась слишком далекой от народа. Ее рефлексия строилась по западным образцам. … По существу, народ обвиняли в том, что “его идеалы не соответствуют западноевропейским критериям”… ставя этот вопрос сегодня, мы не имеем права обвинять интеллигенцию в том, что она плохо делала слог дело На самом деле люди не щадили себя, прилагали поистине героические усилия. “Но беда в том, что они строили культуру вне представлений народа, не понимая его” (Боброва Л.А. Касьянова К. О русском национальном характере).
«… сам этот слой, сформировавшийся в России, считает себя не просто высшим образованным слоем общества, но и единственным носителем культуры (и это ещё было бы половиной беды) и, самое главное, неким сословием, которое должно вести к свету разума тёмный русский народ, даже если этот народ вовсе не хочет озарять себя светом такого разума. То есть интеллигенция добровольно для себя и принудительно для народа взвалила на свои хилые плечи обязанность учить всех окружающих жить в соответствии со своими представлениями о счастье» (Терехов Д. Феномен интеллигенции).
«Мы не унаследовали высоту мысли, культуру и образованность былого времени, но унаследовали болезнь интеллигенции взаимоотрицания, самоотрицания и жестокого друг к другу отношения, которое осуществляется категорически, даже фанатично, и без всякого утверждения общей платформы отечественной культуры, без банального взаимоуважения» (Шустов П. Зачем нам русская интеллигенция?).
«С перепроизводством образования возникает конфликт между устроенной и неустроенной интеллигенцией, между академией и востребованной (государством, рынком) экспертизой, с одной стороны, и, с другой стороны, отчужденной интеллигенцией, чей умственный продукт и культурные практики не вознаграждаются достаточным признанием — доходом, известностью, влиянием. Этот конфликт очень характерен для послеперестроечной атмосферы в России: разные группы интеллигенции обвиняют друг друга в «недостаточной компетентности»» (Кустарев А. Конгломерат «интеллигенция» и его нарратив).
«Слабость интеллигенции была в том, что она была не способна к формированию образа не только нового государства, но и общества. То есть нового социального образа, строго говоря, самих себя. …
Причина здесь чисто историческая. Чтобы сформулировать мысль, мысль, как момент политической рефлексии, и перевести ее из индивидуальной политической рефлексии в социально-политическую программу, нужны не только воля и желание, но и время. А у них эти воля и желание были направлены — интенционально — на обособление» (Пятигорский А. Интеллигенция — власть — образ будущего).
«В постсоветской России обращает на себя внимание, что не только в литературе, но и в гражданской позиции подавляющего большинства современных российских интеллектуалов чувствуется своего рода пустота. И вовсе не в том дело, что «ну был экзистенциализм, а сейчас постмодернизм поинтересней будет». Все дело в том, что они не руководствуются исторически выработанным этосом интеллигенции (а особенно, хотя не исключительно, русской интеллигенции) – служить народу. По своему этосу – они, скорее классические, типичные мещане» (Рыжененков Е. О русском народе и русской интеллигенции).