Силласте Г.Г. Новая страта — экономическая интеллигенция

Стратификация в финансово-банковской системе

Средний персонал в области финансово-экономической, административной и социальной деятельности составил в конце 1998 г. 3,435 млн. чел. Это один из самых высоких показателей в российской экономике в 1998 г.

Высшая страта — финансовая олигархия (до 2%), которую составляют крупные собственники коммерческих финансово-банковских структур: владельцы крупных банков, обладающие большим экономическим влиянием на финансовом рынке и стремящиеся к усилению своего влияния на политическую власть в интересах собственного финансово-экономического обогащения. При этом олигархия широко использует механизм лоббирования своих интересов во всех влиятельных социальных институтах: президентском, парламентском, в международных финансовых организациях.

Как правило, давление финансовой олигархии на политическую власть и ее важнейшие институты носит скрытый, нелегитимный характер.

Средняя страта — руководители, менеджеры коммерческих финансовых институтов (банков, компаний, агентств), обладающие значительным доходом и экономическим влиянием на экономические сектора финансового рынка (страховой, потребительский, инвестиционный), крупные менеджеры, высококвалифицированные финансово-банковские специалисты, в которых особенно заинтересованы крупные финансовые институты и их владельцы.

Базовая страта — специалисты среднего звена, занятые в сфере финансового бизнеса, высокооплачиваемые и востребуемые всеми финансово-банковскими институтами. Это базовый слой, фактически обеспечивающий реальное функционирование финансово-банковской системы в России.

В связи с переходом к рыночным отношениям и многократным расширением рынка финансовых услуг резко возрос запрос на специалистов финансово-экономической специализации: экономистов, бухгалтеров, аудиторов, финансистов, страховщиков, менеджеров (разного профиля) и т.д. Финансово-экономические и юридические специальности во многом стали определять престижность нового экономического образования, теснейшим образом связанного со знанием правовых основ финансово-банковской деятельности. Резко увеличилось число занятых в управленческой, административной и профессиональной сферах.

Возник социальный запрос на становление в российском обществе нового вида и новой страты в структуре интеллигенции — экономической интеллигенции, частью которой являются квалифицированные специалисты финансово-банковского сектора.

До начала 90-х годов финансовая сфера занимала в обществе весьма скромное положение как материальное (по уровню оплаты труда), так и социально-статусное, ибо не имела значимой социальной и профессиональной престижности в обществе. Напротив, в массовом сознании эта сфера воспринималась в качестве социально непрестижной, мало привлекательной, пользующейся спросом в основном среди женщин. В результате финансовая сфера к началу 90-х годов стала одной из самых феминизированных: женщины в ней составляли почти 80%.

В связи с интенсивным расширением финансового рынка уже в 1996 г. в России было создано 3,5 тыс. банков, свыше 3 тыс. страховых компаний, тысячи государственных пенсионных фондов, свыше 800 инвестиционных компаний.

Новый финансовый рынок, как это стало очевидным после августовского кризиса 1998 г., существовал главным образом в сфере финансовых спекуляций, незаконного использования бюджетных средств, получения невероятных прибылей (до 250%) от российской пирамиды государственных краткосрочных облигаций (ГКО).

Финансово-банковская страта стала одной из наиболее динамично развивающихся в социальной структуре российского общества.

Эта страта с 1992 г. резко расширилась в своем объеме, сильно возросла социальная престижность профессий финансиста и экономиста, что незамедлительно сказалось на усилении конкурсов в экономические вузы. Среди всех специальностей, по которым готовят специалистов российские вузы, именно по «экономике и управлению» выпускается больше всего специалистов. На втором месте — гуманитарно-социальные специальности, по которым в 1998 г. было подготовлено 76,2 тыс. специалистов.

В условиях рыночной экономики финансово-экономические вузы формируют не просто специалистов-экономистов, а новый социальный слой, являющийся важным элементом современной социальной структуры российского общества — экономическую интеллигенцию, характеризующуюся следующими показателями:

1. Место экономической интеллигенции в социально-классовой структуре российского общества как составной части среднего класса.

Экономическая российская интеллигенция еще не обладает высокой социальной прочностью и стабильностью. Она легко поддается ударам финансового и экономического кризиса, что убедительно доказали события финансового кризиса 1998 г., когда десятки тысяч банковских специалистов, сотрудников туристических агентств, фирм, устойчиво процветающих до кризиса, в одночасье были выброшены на улицу и заняли очередь на биржах труда. Эту первую волну безработицы среди финансово-банковской страты экономической интеллигенции можно определить как волну «респектабельной безработицы».

2. Качественно новый уровень профессиональной подготовки экономической интеллигенции, затребованный рынком товаров и услуг, плюрализмом форм собственности, конфликтами и социальными противоречиями между его субъектами и объектами.
3. Высокий уровень социальной и профессиональной мобильности современной экономической интеллигенции в финансово-банковском секторе экономики.

Данные социологических исследований кафедры социологии Финансовой академии при Правительстве РФ свидетельствуют о том, что идет активный процесс перераспределения новых специалистов по всем сферам экономической жизни. Новая экономическая интеллигенция становится все более открытой, многоплановой, отвечающей плюрализму форм собственности в России начала XXI столетия.

Характерная особенность специалистов, занятых в финансово-банковской сфере, состоит в том, что они в соответствии с корпоративными интересами банков и других кредитных учреждений исключают (или не приемлют) форму вторичной занятости. Для нее у специалистов нет ни времени, ни сил, ни желания, так как высокая интенсивность труда и отдача сил на основной работе, как правило, материально хорошо компенсируются работодателем.

4. Высокая степень социальной адаптации представителей экономической интеллигенции к быстро меняющимся социальным условиям и рынку финансовых услуг.

«Живучесть» специалистов-экономистов нового типа очень высокая. Пользуясь литературными образами Т.Драйзера, можно сказать, что в российском обществе растет поколение современных каупервудов, «титанов и гениев» финансовой сферы. Жесткие условия российского рынка требуют от финансово-банковских специалистов мобилизации всех интеллектуальных и физических сил, напористости и даже агрессивности.

5. Морально-этические качества представителей экономической интеллигенции.

Эта проблема в российских условиях конца XX — начала XXI столетия приобрела особый смысл, так как формирование экономической интеллигенции и ее финансово-банковской страты происходит в условиях «криминальной революции», когда общество переполняют коррупция, взяточничество, насилие, произвол чиновников. В таких условиях сохранять себя как личность и профессионала специалистам финансового рынка не просто. Морально-этический показатель трудно поддается социологическому замеру, но учет его при изучении процесса формирования новой экономической интеллигенции необходим.

6. Мобильность экономической интеллигенции на рынке образовательных услуг. Ее представители во многом рекрутируются из слоев прошлой традиционной интеллигенции: инженерно-технической и гуманитарной.

Социальная мобильность как характеристика социальной структуры общества

Социальная стратификация сопровождается социальной мобильностью¹, индивидуальной и групповой.

Так, в результате «кризисной безработицы» (август 1998 г.) 400 тыс. финансово-банковских служащих, оставшихся без работы, вынуждены были искать новое место профессиональной деятельности. Часть смогла трудоустроиться без снижения должностного и профессионального статуса; многие вынуждены были заметно снизить свои профессиональные и социальные притязания, согласиться на должности более низкого статусного положения или вообще уйти из сферы финансово-банковской деятельности.

В российском обществе при переходе к рынку резко усилилась как вертикальная, так и горизонтальная социальная мобильность. Однако преобладающей является нисходящая вертикальная мобильность, сопровождающаяся снижением социального статуса больших групп населения и конкретных социально-профессиональных групп и общностей. Восходящая мобильность, сопровождающаяся повышением социального, профессионального или должностного статусов, проявилась среди ограниченного круга специалистов. Если восходящая мобильность протекает, как правило, в соответствии со стремлением человека и потому является процессом добровольным, не противоречащим интересам личности, то напротив — нисходящая социальная мобильность в России начала — середины 90-х годов в подавляющем большинстве случаев развивалась против желания специалистов, являлась принудительной, психологически тяжело переживаемой, так как ее причинами стали банкротства предприятий и безработица, инициированные форсированной приватизацией.

Так, по данным всероссийских опросов общественного мнения (ВЦИОМ) среди российских женщин-тружениц за годы рыночных реформ смогли повысить свой социальный и профессиональный статус немногим более 10%, сохранить его на прошлом уровне — около 17%. Понизили — 47% респонденток².

Горизонтальная мобильность отражает переход личности (или группы) из одной страты или социальной группы в другую на том же уровне. В процессе социальной мобильности меняется уровень доходов и качество жизни, социально-психологический настрой личности или социальных групп.

Если иллюстрировать возможности индивидуальной мобильности в западном мире, то, например, из рабочих поднимаются в верхний средний класс до 10% американцев, 7% — японцев и голландцев, 9% — англичан, 2% — французов, немцев, датчан, 1% — итальянцев.

Как показывают социологические исследования научного коллектива «ГАЛСИ», проведенные среди студентов Финансовой академии при Правительстве РФ, молодые специалисты финансово-банковской сферы отличаются высоким уровнем индивидуальной вертикально-восходящей мобильности. Темпы социальной и профессиональной мобильности в сфере экономики и финансов во многом обусловлены влиянием тендерного признака. Профессиональная мобильность мужчин выше, чем женщин.

Удельный вес женщин в сферах управления, в том числе в банковских институтах, во много раз ниже, чем мужчин.

В финансово-банковском секторе экономики социальная мобильность имеет несколько тенденций:

Тенденция первая — перераспределение трудовой занятости на финансовом рынке в пользу частного сектора экономики.

Тенденция вторая — ориентация финансово-банковской страты экономической интеллигенции на частный сектор экономики усиливает ее профессиональную и социальную мобильность. В итоге происходит перераспределение финансово-банковских специалистов по различным секторам и сферам экономической жизни.

Тенденция третья — качественные структурные изменения в самой базе финансово-банковской страты экономической интеллигенции, связанные с особенностями безработицы и перераспределением трудовых ресурсов на рынке труда и занятости, который из года в год сокращается.

Можно выделить несколько этапов формирования финансово-банковской страты современной экономической интеллигенции.

На первом этапе — советском, то есть в конце 80-х — и самом начале 90-х годов эту страту составляли специалисты, обладающие в качестве базового высшим экономическим образованием, получившие его как второе высшее за счет государства и при заинтересованном отношении со стороны руководителей финансово-банковских организаций.

На втором, постперестроечном этапе (1992-1994 гг.) среди обучающихся в институтах повышения квалификации уже 43% в качестве базового имели высшее техническое образование, тогда как экономическое — 36%. Причиной такой асимметрии стала первая «волна» российской безработицы, которая прокатилась преимущественно по крупным промышленным предприятиям (особенно — оборонного комплекса) и втянула в свою «воронку» инженерно-технических специалистов, техническую интеллигенцию.

Волна российской безработицы (1995-1998 гг.) захлестнула преимущественно гуманитарную интеллигенцию. В этот третий период среди слушателей институтов профессиональной подготовки резко возросло количество обучавшихся с базовым гуманитарным образованием.

Таким образом, пытаясь найти свою новую профессиональную нишу на рынке труда и занятости, представители технической и гуманитарной интеллигенции, отличающиеся более высокой социальной мобильностью, стремятся к получению в качестве второго высшего образования именно финансово-банковское, пользующееся высокой социальной престижностью. При этом готовность к приобретению новой специальности и к смене модели социальной адаптации к новым экономическим условиям у специалистов с высшим техническим образованием выше, чем у гуманитариев.

Третья волна безработицы в России прокатилась в связи с финансовым кризисом и принципиально отличалась от двух предыдущих, так как эта волна «накрыла», казалось бы, самую устойчивую и респектабельную сферу трудовой занятости — сферу финансово-банковскую. Уже к концу 1998 г. на биржах труда и занятости г. Москвы зарегистрировались свыше 300 тыс. специалистов, ранее работавших в доходных секторах финансового рынка. Именно эта волна безработицы резко пошатнула профессиональные, материальные, статусно-должностные характеристики финансово-банковских специалистов, как основы формировавшегося «среднего класса».

Четвертая тенденция — усиление ориентации финансово-банковских специалистов-выпускников ИПП (ИППК) на научную профессионализацию через аспирантуру и докторантуру.

Пятая тенденция — снижение уровня феминизации финансово-банковской страты экономической интеллигенции при сохраняющейся вместе с тем асимметрии в пользу женщин. Это вызвано значительным увеличением в этой сфере занятости специалистов мужского пола (почти на 20%). Среди же финансово-банковской элиты женщины составляют, по предварительным оценкам, менее 10%.

Шестая тенденция — омоложение (ювенизация) финансово-банковской страты экономической интеллигенции.

Ее пополняют специалисты активного трудоспособного возраста: 23-40 лет. Для них характерна восприимчивость к новациям, готовность к изменениям профессиональной карьеры и служебного положения, ориентация на восходящую социальную мобильность, высокая адаптивность к новым социально-экономическим условиям.

Седьмая тенденция — смена мотивации повышения квалификации в области финансово-банковского и шире — экономического образования.

Основными побудительными мотивами обучения в институтах повышения квалификации и получения второго высшего образования стало не столько «желание получить новые знания по своей специальности», сколько желание приобрести «необходимые знания для смены профессии», то есть адаптационной мотив.

Такие мотивы, как «производственная необходимость», «желание не отстать от времени» у ныне повышающих квалификацию специалистов, получающих второе высшее образование по финансово-банковским специальностям, стали менее значимыми по сравнению с выпускниками прошлых лет. Практически потеряла свое былое значение мотивация «примера преуспевающих коллег».

«Средний класс» – новый элемент социальной структуры

В Западной Европе и США, других странах влиятельный «средний класс» существует уже несколько веков и составляет от 50 до 80% населения. В его составе различные группы предпринимателей и коммерсантов, квалифицированные рабочие, врачи, учителя, инженеры, церковнослужители, военнослужащие, госчиновники, средний персонал фирм и компаний. Между ними существуют и значительные политические, экономические и духовные различия.

Основными условиями развития «среднего класса» являются:

• устойчивое экономическое развитие общества, не исключающее временных спадов и подъемов производства, финансовых и иных экономических трудностей и даже кризисов;
• политическая стабильность в рамках сложившихся правовых государств и демократических режимов. Соблюдение жесткой системы взаимных прав и обязанностей между законодательными, исполнительными, судебными властями, регулируемой всесторонне разработанным законодательством.

В рамках таких условий «средний класс» на Западе имеет известную экономическую независимость.

Начиная с 1992 г. социальная реальность в российском обществе стала коренным образом меняться.

Уже в 1993 г. насчитывалось 100 тыс. частных предприятий, 400 тыс. фермерских хозяйств и 3 млн. миллионеров. Создание «среднего класса» стало одной из главных задач государственной политики.

Социологические исследования установили более 50 социальных групп, из состава которых в России может формироваться «средний класс». Это бизнесмены, получающие доходы от экономической деятельности; представители госаппарата; руководители государственных предприятий; армейская верхушка; специалисты, наиболее квалифицированная часть молодых рабочих; менеджеры крупных и средних частных предприятий; научная и творческая элита и др.

Как показывают данные Всероссийского центра уровня жизни, в конце 1997 г. к зарубежным стандартам «низшего» «среднего класса» приблизились примерно 8-10% россиян.

По данным социологических исследований, до августовского кризиса (1998 г.) относили себя к «среднему классу» до 25% опрошенных россиян трудоспособного возраста. В феврале 1999 г., то есть спустя полгода после кризиса, самоидентифицировали себя со «средним классом» на 7% меньше (18-20%) опрошенных. Если выразить эти социологические данные в абсолютных статистических цифрах, то получим около 13-15 млн. взрослого населения. Вроде бы не малая цифра.

Но что за ней стоит?

Во-первых, эти данные получены по признаку самоидентификации (по самоопределению респондента) и трудно сопоставимы с «официальными» данными, так как абсолютных показателей привести пока никто не может.

Во-вторых, принципиальным является вопрос о социологических критериях, по которым можно замерять состав «среднего класса». Согласно установившемуся западному образу жизни, о принадлежности к «среднему классу» свидетельствуют три основные показателя:

• уровень доходов;
• социальный статус;
• социальное положение.

В связи с этим западный «средний класс» по своему социальному составу очень пестрый. В него входят и банкиры (не из категории крупных), и предприниматели, и военные чиновники, и техническая, и гуманитарная интеллигенция и многие другие.

В российских социологических исследованиях широко распространенными являются:

• самооценка своего материального положения (финансового благополучия): доход, зарплата, собственность;
• удовлетворенность своим положением (социальным статусом, образованием, профессией, связями, востребованностью обществом);
• степень уверенности в завтрашнем дне (уровень социального оптимизма).

Как показывают российские социологические исследования, наибольшее значение для идентификации групп населения со «средниим классом, такие показатели как финансовое благополучие и материальное положение предпочтительны для населения крупных городов, людей со средним образованием и в возрасте до 35 лет; показатели «социальный статус, положение в обществе» — для людей с высшим образованием и жителей малых городов.

Таким образом, в представлениях россиян, российского общественного мнения принадлежность к «среднему классу» в целом совпадает с двумя общепринятыми мировыми критериями его идентификации: финансовое (материальное) благополучие и социальный статус. Но показатель «финансово-экономического благополучия» ценится россиянами выше, чем социальный статус. Принадлежность к «среднему классу» для значительной части молодого и взрослого населения стала социально престижной, своего рода необходимой «социальной визиткой» для оценки места в обществе.

Ряд исследователей говорят о трехуровневой структуре современного формирующегося нового российского «среднего класса». В основе такой стратификации «среднего класса» лежит, прежде всего, уровень доходов и в меньшей мере социальный статус.

Первый уровень — нижний. С ним идентифицируют себя до 37% представителей российского «среднего класса».

Второй уровень — средний (собственно «средний класс»). К такой группе относят себя 8-9% опрошенных россиян.

Верхний уровень составляют 54% опрошенных представителей «среднего класса»³.

Существенное влияние на самооценки респондентами своего социального статуса оказывает образ жизни, престижность профессии и уважение окружающих (в целом — социальный престиж). Естественно, выявленные социальные показатели характеризуют не вообще «средний класс», а «средний класс» именно российской формации конца ХХ столетия, а точнее — переходного периода формирования рыночных отношений в обществе.

«Средний класс» характеризуется также и особенностями присущего ему экономического поведения и социальной мобильности.

Так, среди представителей верхней страты «среднего класса» более 50% работают в частном секторе руководителями государственных или приватизированных предприятий. Главным источником их доходов являются зарплата на основной работе и доходы от собственной предпринимательской деятельности. Предпочтительная модель экономического развития страны — либеральная модель рыночной экономики3.

В средней страте «среднего класса» преобладают (почти 42%) также работающие на частных предприятиях, треть (включая руководителей) — на государственных. Здесь главный источник доходов — зарплата по основному месту работу и доходы от «собственного дела», бизнеса. Предпочтительная модель экономического развития — рыночная экономика с элементами государственного регулирования.

В нижней страте «среднего класса» преобладают работники государственных предприятий и лишь одна четверть — частных. Главный источник доходов — зарплата на основной работе. Основная ориентация среди моделей рыночной экономики — своего рода «рыночный идеал» — «рыночный социализм».

Таким образом, представители формирующегося «среднего класса» России отличаются наибольшей включенностью в рыночный сектор экономики, предпринимательской активностью и разнообразием форм экономического (включая самозанятость) поведения, даже если они являются наемными работниками.

Консолидирует все три страты российского «среднего класса» признание большинством каждой из них необходимости создания в обществе равных возможностей для всех его членов, поддержка идей социального государства, способного обеспечить своим гражданам относительное равенство стартовых жизненных позиций.

В какой мере на каждый из этих слоев повлиял финансовый кризис августа 1998 г.? В наибольшей мере и негативно — на верхнюю страту среднего класса.

По данным социологических исследований, смогли сохранить свой докризисный социальный статус около 40% представителей верхнего слоя, тогда как почти 49% опустились до среднего уровня, а 12% еще ниже, до уровня бедного слоя населения.

В средней страте «среднего класса» смогли сохранить свой докризисный уровень 2/3 представителей, 33% — его понизили.

В низшей страте ухудшили свой докризисный уровень доходов и финансового благополучия, снизили социальный статус — 25%.

Таким образом, напрашивается вывод, что финансовый кризис августа 1998 г. весьма существенно и негативно повлиял на уровень жизни и социальный статус молодого «среднего класса» России.

Исключение составляют, по данным социологов, лишь около 4% представителей «среднего класса», чьи «доходы в иностранной валюте, согласно их собственным оценкам, помогли им не ощутить на себе никаких негативных последствий кризиса».

В целом, как показала социальная практика, «средний класс» России к концу 1999 г. в известной мере адаптировался к новым кризисным условиям и в определенной мере — реанимировался. Возможно, при более продуманной государственной и взвешенной экономической политике новообразующийся средний класс» и сможет оказать положительное воздействие на социальную стабилизацию общества в целом. Но для этого потребуются годы.

______________________

^*Фрагмент статьи «Стратификация Российского общества».

¹ Социальная мобильность — это процесс перемещения людей (личности) в обществе, в ходе которого изменяется социальный статус личности (или группы), их место в социальной структуре.
² Силласте Г. Социальная и профессиональная мобильность женщин на рынке труда и занятости. СОЦИС. 2000. № 5.
³ Горшков М. Средний класс по-российски. НГ. Сценарий № 7. 1999.

http://observer.materik.ru/observer/N01_2002/1_15.HTM