В 1990-е годы на стыке различных общественных наук возникло интеллигентоведение, в рамках которого исследуются те или иные стороны деятельности интеллигенции как особой социальной группы. Появление интеллигентоведения как самостоятельного научного направления обусловлено тем, что оно имеет собственный предмет исследования — интеллигенцию. Однако эмпирические и теоретические исследования интеллигентского труда выполняются, как правило, на основе разнообразных методологических и мировоззренческих принципов и поэтому не дают целостного представления о сущности интеллигенции, ее месте и роли в обществе, задачах интеллигентской деятельности.
Понятийный аппарат интеллигентоведения включает в себя несколько десятков терминов. В центре внимания интеллигенто-ведов находятся такие понятия, как <айе1^епйа/интеллигенция», «интеллигент/интеллектуал», «интеллигентность», «интелли-генциальность», а также производные от них, выработанные в разных научных школах и идейных направлениях (интеллект и интеллектуальный, интеллигибельный и трансинтеллигибельный и т. п.).
Несмотря на разнообразие взглядов, за последние десятилетия отечественная наука достигла значительных результатов в изучении частных и общих проблем интеллигенции как особого культурно-исторического образования. Однако большие затруднения у исследователей вызывает вопрос о социальной сущности интеллигенции, ее месте в системе социальной дифференциации. Основные противоречия в решении данного вопроса диктуются расхождениями в различных подходах к пониманию назначения интеллигенции, ее общественных задач и функций. Исследователи до настоящего времени не могут сойтись во мнении, что представляет собой интеллигенция как особая социальная группа.
Известно, что развитие социума, расширение сферы научного знания неизбежно приводит к пересмотру устоявшихся теоретических концепций. Потребность каждого исторического периода в новом осмыслении существующих научных взглядов и оценок дает новый импульс поиску научной истины. По отношению к интеллигенции подобные изменения происходили многократно. В России в начале ХХ века философское осмысление интеллигенции авторами сборников «Вехи», «Из глубины», «Смена вех» и других сменилось социологическими концепциями марксистов, а стремление выработать некое «неомарксистское» понимание интеллигенции в конце ХХ века стало прологом к появлению в начале XXI века историко-культурологических теорий, в которых присутствовали попытки с разных методологических позиций рассматривать интеллигенцию как целое.
Цель интеллигентоведческого исследования заключается в выявлении социально-философской сущности интеллигенции как особой социальной группы, играющей ведущую роль в жизни общества. Постановка такой цели обусловлена разнообразием философско-этических, историко-культурологических, политико-социологических подходов к изучению интеллигенции. Главное предназначение социально-философского анализа интеллигенции состоит в том, чтобы предложить современному интеллигентоведению ответы на ряд затруднительных методологических вопросов.
Интеллигентоведческие работы имеют также большое прикладное значение для решения дискуссионных вопросов современных гуманитарных наук. Возникающие время от времени в научных дискуссиях и даже на страницах массовых изданий ин-теллигентоведческие проблемы отражают важные тенденции общественного развития. Таковы постановки вопросов «интеллигенция и народ», «интеллигенты и интеллектуалы», «подлинная и мнимая интеллигенция» и многие другие. Актуальность возникновения обозначенных тем заставляет представителей интеллигенции снова и снова задумываться о месте и роли интеллигенции в обществе и ее ответственности перед обществом за изменения, происходящие в социальной сфере. Однако объективное решение этих вопросов также зависит от использующейся методологической базы, отвечающей критериям научной истинности.
Например, в интеллигентоведческих дискуссиях просматривается постоянное возвращение к проблемам, имеющим достаточно простое теоретическое решение. Так, в научных кругах время от времени актуализируется проблема «интеллигенты и интеллектуалы», суть которой состоит в том, что якобы между российскими интеллигентами и западными интеллектуалами существуют принципиальные различия, обусловленные спецификой социально-экономических и культурных процессов, особенностями исторического развития России и Европы.
Действительно, в научной литературе и общественной публицистике присутствует спорная мысль о том, что интеллигенция является чисто русским феноменом и рассуждать об иных интеллигенциях можно лишь с большими оговорками. Вместе с тем, существует и другая точка зрения, согласно которой интеллигенты есть и в других национальных культурах. Одним из первых понятие «европейская интеллигенция» использовал П. Н. Ткачев в 1868 году в статье «Подрастающие силы»[1]. Н. Я. Данилевский в работе «Россия и Европа» (1868—1869 гг.) писал о характерных чертах польской и румынской интеллиген-ций[2], а К. Н. Леонтьев в книге «Византизм и славянство» (1875 г.) — об особенностях греческой, болгарской и сербской интеллигенции[3]. В 1880 году К. Д. Кавелин писал о Европе, что «интеллигенции там много более, чем у нас»[4]. Наиболее четко это мнение выразил в начале ХХ века П. Н. Милюков, считавший, что интеллигенция вовсе не есть явление специфически русское: «Ведь и в других странах интеллигенция, как отдельная общественная группа, возникала, как только рост культуры или усложнение общественных задач вместе с усовершенствованием государственно-общественного механизма и демократизацией управления создавали потребность в специализации и профессиональной группировке интеллигентского труда»[5].
Теоретическая проблема, связанная с различением понятий «интеллигенты» — «интеллектуалы» — «умственная элита», возникает у исследователей в том случае, когда они обращаются к анализу либо мировоззренческих, либо профессиональнотехнологических установок, принципов деятельности небольших групп работников умственного труда. В общетеоретическом смысле понятия «интеллигенция», «интеллектуалы», «интеллектуальная элита» совпадают, ибо они обозначают единую социальную группу, отличительной особенностью которой является способность к опосредованному или непосредственному управлению. Для преодоления этих противоречий в разное время предлагалось использовать различные термины, которые чаще всего являются избыточными, поскольку имеющаяся научная терминология позволяет в достаточной мере описать интеллигентное меньшинство[6].
В ХХ веке большое внимание в общественных науках уделялось «теории элит». Элиту составляет умственное меньшинство, выдвигаемое социумом в хозяйственной, политической, духовно-идеологической областях жизни общества. Люди отбираются различными сообществами и наделяются властью за их умение решать политико-управленческие задачи. Управленческие способности отдельных личностей выдвигают их на первые места в социальных институтах и общественной системе в целом. Функции интеллигенции и элиты — профессиональная управленческая деятельность — совпадают; это означает, что между элитой и интеллигенцией нет различий. Любой представитель элиты является интеллигентом, и всякий интеллигент является представителем элиты. В данном случае под элитой следует понимать всю совокупность индивидов, которые благодаря своим личным качествам и способности к управлению составляют особый социальный класс, именуемый интеллигенцией.
Поэтому в социологическом смысле интеллигенция как класс есть особая социальная группа, состоящая из людей, профессионально занимающихся управленческим трудом, предназначение которых заключается в регулировании поведения людей в системе общественного производства. В рамках общественной стратификации интеллигенция представлена различными профессиональными группами (менеджеры и инженерно-технические специалисты, политические деятели и офицерский корпус, ученые и деятели искусства и т. д.), представителями ряда сословий (земельная аристократия, буржуазия, купечество), отдельных каст (кшатрии, брахманы) и т. п.
В интеллигентоведческом исследовании важно отказаться от «публицистичности» в оценках интеллигентской деятельности. Иными словами, назрела необходимость глубокого теоретического анализа сущности интеллигенции и ее предназначения, который был бы в наибольшей степени свободен от субъективных и идеологизированных оценок интеллигенции (совокупности интеллектуалов). Отсутствие общеметодологических установок в понимании сущности интеллигенции приводит к тому, что время от времени в средствах массовой информации и отдельных научных изданиях появляются критические статьи, содержащие резкие аксиологические оценки деятельности интеллигенции, например «не хочу быть интеллигентом» и т. п. Есть и такие авторы, кто отказывает интеллигенции в праве называться социальной группой, применяя к ней различные выражения типа «специалисты» или «образованщина».
Одним из признанных авторитетов в области изучения отечественной интеллигенции является Д. С. Лихачев[7]. Он называл интеллигенцию «интеллектуально независимой частью общества». По его мнению, «это не просто образование и образованные люди, работающие в сфере интеллектуального труда»: «Интеллектуальная независимость является чрезвычайно важной особенностью интеллигенции. Независимость от интересов партийных, сословных, классовых, профессиональных, коммерческих и даже просто карьерных». Главный вывод уважаемого ученого: интеллигенция — это образованность плюс интеллектуальная и моральная свобода; интеллигент — это состояние души.
Возникает закономерный вопрос: может ли интеллигенция быть «интеллектуально независимой»? Интеллигенция воспитывается, образовывается и существует в определенной среде. Трудно себе представить, что может найтись человек, одновременно свободный от партийных, сословных, профессиональных, коммерческих и карьерных интересов. Профессиональная (и карьерная) зависимость интеллигента связана с выполнением им своих непосредственных обязанностей, иная его зависимость определяется нахождением интеллигента, как и всякого другого человека, в социальной системе. Если же, по Лихачеву, интеллигент будет интеллектуально независимым в данных системах, следовательно, он станет играть роль антисистемного элемента.
Другим важным утверждением Лихачева является то, что «интеллигент теряет интеллектуальную свободу и перестает быть интеллигентом, когда принужден слепо следовать догмам какого-либо учения». В качестве примеров он приводит нежелание отказываться от пересмотра мировоззренческих взглядов или вхождение интеллигента в партию, требующую действий, не согласующихся с его личным мнением. Однако подобный подход не позволит причислить к интеллигенции ни одного человека, поскольку любое учение, любая идеология не могут претендовать на объективное знание. Следовательно, субъективность интеллигентских взглядов (независимо от того, подвергаются ли они коррекции) не позволит дать объективное заключение об интеллигентности их носителей.
Д. С. Лихачев считал, что для интеллигента важен моральный фактор, который является гарантией его полной свободы, потому что совесть принуждает изнутри, все остальные принуждения приходят извне; совесть является гарантом свободы чело-века-интеллигента. Из моральных факторов, по его мнению, наиболее значимым является уважение интеллектуальной свободы других, где бы и в чем бы она ни проявлялась. Анализируя эти высказывания, следует заметить, что чрезвычайная морализация интеллигентности (как совокупности исключительных нравственных качеств) и интеллигентской деятельности является слишком узкой для толкования понятия «интеллигенция».
Рассмотрение интеллигенции с «этической» позиции приводит к ярко выраженному субъективизму в понимании того, что из себя должен представлять интеллигент. Следовательно, несоответствие одному из критериев «нравственной личности» или «эстетического человека» ставит под сомнение возможность существования интеллигентов как таковых. Человек никогда не может быть морально свободен от стереотипов поведения, идейных догматов, иметь свободу по отношению к происходящему. Следовательно, нравственные критерии не могут быть применимы для понимания сущности интеллигентской деятельности.
Конечно, в современном западном обществе эта проблема стоит не столь остро. Возможность найти себе применение в разных сферах или конкурирующих группировках позволяет интеллигентам/интеллектуалам реализовывать свои способности. Однако говорить о независимости интеллигентов/интеллектуалов не приходится. Это хорошо видно в современной действительности, с ее дозированной свободой слова, «клановостью» интеллигентских группировок, ангажированным характером любых общественно-политических дискурсов. То есть при внешне иных, чем при тоталитаризме, формах самовыражения, интеллигенция ведет себя крайне запуганно, с оглядкой на власть, боясь позволить себе что-то лишнее. Более того, именно интеллигенция становится главным объектом манипулирования общественным сознанием для того, чтобы служить ретранслятором вбрасываемых в общество идеологем и мифов-дезинформаций[8]. Парадоксально, что интеллигенция, разумная часть общества, используется для запутывания основной массы обывателей.
Содержание понятия интеллигенции как предмета интеллигентоведческой теории до настоящего времени вызывает споры среди исследователей. Одна из главных проблем изучения интеллигенции связана с тем, что исследователи исходят не из общеметодологических представлений, а из традиционных взглядов, распространенных частных мнений или понятий, рожденных из контекста научного анализа интеллигенции. В этих случаях исследователи не стремятся к глубокому рассмотрению содержательной стороны понятия интеллигенции. Сосредоточив свое внимание на внешних, несущественных сторонах интеллигентской деятельности, многие авторы упускают метафизическое содержание этого термина. Задача интеллигентоведческого исследования сводится к обязательной выработке отвечающего требованиям научной истинности понятия интеллигенции и ряда других, связанных с ним понятий.
Понимание интеллигенции должно с необходимостью вытекать из анализа объективных закономерностей общественного развития. Исследователям следует придерживаться подхода, согласно которому интеллигенция как общеисторическое явление существует у всех народов. Вполне закономерно, что первыми это поняли русские западники, которые не чувствовали своей оторванности и отличия от западных интеллигентов/интеллектуалов, поскольку свои мировоззренческие искания они рассматривали как часть большой западноевропейской интеллектуальной истории. Примечательно, что вслед за русскими исследователями наличие интеллигенции в иных этносах признали и западные исследователи. «В каждом обществе, — писал К. Манхейм, — есть социальные группы, главная задача которых заключается в том, чтобы создавать для данного общества интерпретацию мира. Мы называем эти группы “интеллигенцией”»[9].
Сегодня одной из первостепенных научных задач является выработка представления об интеллигенции как общественном феномене — классе управляющих, возникающем в глубокой древности, существующем у всех народов, во всех культурных мирах и играющем решающую роль во множестве исторических событий.
Примечания
- Ткачев П. Н. Сочинения : в 2 т. Т. 1. М., 1975. С. 292.
- Данилевский Н. Я. Россия и Европа : взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. М., 1991. С. 34, 37, 393, 404, 406.
- Леонтьев К. Н. Избранное. М., 1993. С. 46, 49, 61—62, 67.
- Кавелин К. Д. Наш умственный строй. М., 1989. С. 438.
- Милюков П. Н. Интеллигенция и историческая традиция // Вехи ; Интеллигенция в России : сб. ст., 1909—1910. М., 1991. С. 297.
- Возилов В. В. Интеллигенция, государство, революция: нигилизм и антинигилизм в идеологии и практике российской интеллигенции XVIII — начала ХХ века. Шуя, 2011. С. 27—28.
- Далее используется статья: Лихачев Д. С. Интеллигенция — интеллектуально независимая часть общества // Судьба российской интеллигенции : сб. СПб., 1999.
- Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М., 2000 ; Он же. Интеллигенция на пепелище России. М., 1997.
- Манхейм К. Идеология и утопия // Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 15.
https://cyberleninka.ru/article/n/metodologicheskie-aspekty-soderzhaniya-ponyatiya-intelligenty-intellektualy