Беленький В.Х. Ленинская концепция интеллигенции и современность

1. О социальной природе интеллигенции

В.И.Ленин внес наибольшую лепту в разработку марксистской концепции интеллигенции. Это утверждение не принижает роли К.Маркса и Ф.Энгельса, К.Каутского и А.Грамши. Тем не менее, вклад Ленина уникален. Ленинские взгляды на интеллигенцию вызывают не только научно-исторический, но и политико-практический интерес. Однако современные коммунистические организации в России и многие марксисты плохо представляют существо этих взглядов, не используют их в своей деятельности и нередко допускают ошибки в их трактовке. Чтобы не быть голословным, хочу прежде всего кратко остановиться на работе проф. В.А.Сахарова «И.В.Сталин о роли интеллигенции в социалистическом переустройстве общества», опубликованной в сборнике «Сталин и современность» (М.,2010. Ссылки на эту работу даны лишь с указанием стр. сборника).

Работа Сахарова строится таким образом, что выпячиваются основополагающее значение идей Маркса и Энгельса об интеллигенции и вклада Сталина в разработку теории интеллигенции и преуменьшается значение сделанного Лениным. При этом автор демонстрирует неспособность решать задачи социологического характера. Так, он даже не пытается дать определение интеллигенции и рассмотреть вопрос о ее структуре. Но обязательно ли это в небольшой статье? Ответ на данный вопрос не может быть абстрактным. Сахаров, наделяя Маркса и Энгельса бесструктурным представлением об интеллигенции, пишет от их имени: «Получается, что самостоятельным классом интеллигенция не является, среди врагов пролетариата она не обретается, среди его потенциальных союзников — тоже. И, тем не менее, социальная природа интеллигенции в «Манифесте» определена достаточно точно и ясно. Ключ к ее пониманию К.Марксом и Ф.Энгельсом заключен в следующем положении: «Буржуазия: врача, юриста, священника, поэта, человека науки: превратила в своих платных наемных работников». Интеллигенция, являясь отрядом трудящихся, работающих по найму, полностью подпадает под определение пролетариата, имеющееся в «Манифесте»: «Пролетариат, класс современных рабочих, которые только тогда и могут существовать, когда находят работу, а находят ее лишь до тех пор, пока их труд увеличивает капитал». Оказавшись в положении наемных работников, вынужденных продавать свою способность к труду ради обеспечения своего существования, интеллигенция: с неизбежностью становится пролетариатом, точнее, особой частью его — пролетариатом умственного труда: В качестве наемных работников интеллигенция, как и рабочий класс, противостоит и крупной буржуазии, и мелкой буржуазии, как хозяевам средств производства и произведенного с их помощью продукта» (с. 252).

Таким образом, В.А.Сахаров приписывает Марксу и Энгельсу мысль о том, что рабочий класс и интеллигенция образуют один класс, класс пролетариев физического и умственного труда. Более того, он утверждает, что «включение интеллигенции в состав пролетариата, как составной части его, является одним из принципиальных для марксизма положений. Конечно, эта оценка не может распространяться на ту, меньшую часть интеллигенции, которая, получая особенно высокие доходы, имеет возможность приобщиться к эксплуатации пролетариев» (с.255). Не стану рассматривать странные аргументы, позволившие Сахарову сделать этот странный вывод. Предпочитаю вместо этого привести некоторые положения Маркса и Энгельса и поставить некоторые вопросы. Например, что такое пролетариат? В марксизме это понятие употребляется в разном смысле — в узком и широком, с социально-экономическим и социально-политическим акцентом и т.д. С социально-экономической точки зрения пролетариат, по словам Энгельса, это класс современных наемных рабочих, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу. Но Энгельс также писал в 1889 г.: «если рабочий класс состоит из глупцов, безвольных людей, просто-напросто продажных негодяев, тогда самое лучшее нам тотчас же убираться восвояси, тогда пролетариату и всем нам нечего делать на политической арене. Пролетариат, как и все другие партии, быстрее всего учится на собственных ошибках, и никто не может полностью уберечь его от этих ошибок» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 276. Далее ссылки лишь с указанием Соч., тома и стр.).

Первое из этих положений Энгельса относится только к капитализму, второе — и к капитализму, и к социализму. Этого не учел Сталин, когда в 1936 г. говорил: «…Наш рабочий класс не только не лишен орудий и средств производства, а наоборот, он владеет ими вместе со всем народом… Можно ли после этого назвать наш рабочий класс пролетариатом? Ясно, что нельзя». Конечно, дело не в том, что допущена теоретическая неточность. Суть в ином: сталинская политика, продолженная и после 1953г., привела к тому, что рабочий класс СССР был политически и идеологически разоружен, превращен в зиц-председателя. В результате этого в момент кризиса социалистического строя последний оказался совершенно беззащитным и обреченным на поражение. Ибо восхваляемая тогдашними марксистскими теоретиками диктатура пролетариата в конце концов оказалась царством бюрократии, которая поменяла «Капитал» на капитал. В настоящее время многие из подобных теоретиков и компартийных лидеров делают немало, чтобы воспрепятствовать возрождению пролетарского сознания и духа в России. Особая роль при этом отводится неадекватной трактовке соотношения рабочего класса и интеллигенции.

К выводу В.А.Сахарова о том, что интеллигенция, по Марксу, является частью пролетариата, близко положение проф. С.Ф.Черняховского «…на деле Маркс никогда не определял в принципе данный класс через принадлежность к физическому труду: он (Маркс. — В.Б.) никогда не выводил его (класса. — В.Б.) революционную роль исключительно из его бедственного положения» (Черняховский С.Ф. Диктатура пролетариата — снова в моде? — http://www.apn.ru/publications/article21803.htm). Остановимся на этом.

Положение рабочего класса при капитализме в принципе определяется тем, что он лишен средств производства и подвергается эксплуатации. Формы, способы, интенсивность, масштабы и результаты эксплуатации претерпели и претерпевают различные изменения. Отсюда ясно, что все спекуляции относительно не- и посткапиталистического характера современного — постиндустриального, информационного и т.п. — общества суть не более чем социальные иллюзии. Основными классами капиталистического общества по-прежнему являются буржуазные классы, прежде всего — крупная буржуазия, и пролетариат. Здесь необходимо обсудить положение С.Ф.Черняховского Маркс никогда не определял в принципе данный класс через принадлежность к физическому труду. Это походит на правду, но не более. Дело в том, что для Маркса и Ленина понимание рабочего класса (а это понятие обычно отождествлялось с понятием пролетариат) как класса, состоящего из людей физического труда, носило аксиоматический характер. Достаточно посмотреть, как описывается в «Капитале» социальная структура буржуазного общества, чтобы понять это. Так, Маркс обращал внимание на «постоянное увеличение средних классов, стоящих посредине между рабочими, с одной стороны, капиталистами и земельными собственниками, с другой, — средних классов, которые во все возрастающем объеме кормятся большей частью непосредственно за счет дохода, ложатся тяжким бременем на рабочих, составляющих основу общества, и увеличивают социальную устойчивость и силу верхних десяти тысяч» (Соч. Т. 26. Ч. II. С. 636). Куда же относится интеллигенция при капитализме — к рабочему классу или к средним классам или слоям? Маркс и Ленин не сомневались, что к средним.

С.Ф.Черняховский делает ударение на том, что в наше время понятие пролетариат шире понятия рабочий класс. В социологии это давно известно. Так, в солидном британском издании понятие рабочий класс употребляется в двух значениях: «1. Рабочие ручного труда, то есть те, кто использует прежде всего свои руки, а не умственные способности (рабочие неручного труда). В этом смысле в Англии доля населения, которая является рабочим классом, устойчиво снижалась в течение 20-го столетия, однако существует проблема относительно того, можно ли, хотя бы для некоторых целей, включать в нее обычных беловоротничковых рабочих (см. также Пролетаризация). 2. Члены пролетариата, то есть все те, кто являются лицами наемного труда или наемными рабочими, не обладающими, не управляющими средствами производства. Во втором значении рабочий класс охватывает намного больше трудящегося населения: (Большой толковый социологический словарь. Пер. с англ. Т.2. — М.. 2001. С. 118).

При внешнем сходстве позиции С.Ф.Черняховского и британских социологов существенно расходятся. Британские социологи гораздо ближе к марксизму, чем марксист Черняховский. У первых рабочий класс представлен в узком и широком смысле этого понятия, второй делает акцент на пролетариате в широком смысле. Он оперирует новейшими данными ВЦИОМ — официальной социологической службы, но не приводит статистических данных о численности рабочего класса в узком смысле. Между тем, рабочий класс в России и ныне является самым большим классом общества. Его удельный вес среди всех занятых, по моим подсчетам, без учета сельскохозяйственных рабочих составлял в 2000г. 43,1%, 2002 г. — 41,5%, 2005 г. — 40,9%, 2007г. — 39,9%, 2008 г. — 38,1%. Эти данные противоречивы: рабочий класс России велик, но его доля относительно всех занятых сокращается. В нашей экономике парадоксально сосуществуют высокая безработица, неудовлетворенная потребность в рабочих (в 2003 г. эта потребность, заявленная в органы государственной службы занятости, по сравнению с 2001 г. выросла более чем в 10 раз!) и широкое использование гастарбайтеров. (Кстати, во всемирном масштабе рабочий класс быстро растет. Его сокращение в развитых странах обусловлено рядом объективных и субъективных факторов, в том числе гигантским, более чем в 50 раз, ростом производительности физического труда и переброской крупных предприятий и целых отраслей промышленности в слаборазвитые страны. Тем не менее, в США он составляет треть занятого населения. Средний класс больше, но это — социальная солянка, включающая самые различные и весьма отличающиеся друг от друга ингредиенты.)

Чтобы убедиться, кого классики марксизма относили к рабочему классу, особенно важно обратиться к трудам Ленина. Характеризуя профессиональную структуру рабочего класса (= пролетариата), он выделял горнорабочих, шахтеров, деревообделочников, железнодорожников, кожевников, рабочих в лесной промышленности, металлистов, нефтяников печатников, пищевиков, строительных рабочих, текстильщиков, торфяников, сельхозрабочих, чернорабочих. Однако в этом перечне нет ни учителей, ни врачей, ни адвокатов, ни инженеров, ни священников.

В.А.Сахаров пытается доказать, что Маркс и Энгельс, в отличие от Ленина, ассоциировали интеллигенцию с пролетариатом. Здесь искажается отношение к интеллигенции как со стороны основоположников марксизма, так и со стороны Ленина. Классики марксизма отчетливо видели противоречивость интеллигенции, которая стоит между трудом и капиталом и, особенно во времена Маркса и Ленина, была ближе к капиталу, носила в целом буржуазный и мелкобуржуазный характер.

Это неизбежно ставило перед революционной социал-демократией трудоемкую задачу завоевания на свою сторону лучшей части интеллигенции. Сахаров, велеречиво толкующий о социальной природе интеллигенции, утверждает, что она «являет собой обыкновенных пролетариев, хотя и умственного труда» (с. 256). Он прибегает к селекции цитат, добиваясь подтверждения своих псевдомарксистских идей. При этом селекционер часто не понимает, о чем цитата. Так, приводятся слова Энгельса из приветствия к конгрессу студентов-социалистов: «Пусть ваши усилия приведут к развитию среди студентов сознания того, что именно из их рядов должен выйти пролетариат умственного труда, который призван плечом к плечу и в одних рядах со своими братьями рабочими, занятыми физическим трудом, сыграть значительную роль в надвигающейся революции.» Сахаров полагает, что это — основание для включения интеллигенции в состав пролетариата. В действительности речь идет совсем о другом. Понятие пролетариат имеет объективный и субъективный аспекты. Большая часть интеллигенции относится к пролетариату вследствие объективных обстоятельств (отсутствие средств производства, наемный труд). Энгельс же ставит задачу воздействовать на сознание студенчества, добиться, чтобы оно превратилось в борца за социализм, приняло активное участие в созидании социалистического общества, приобщилось к пролетарскому делу. Между прочим, здесь подчеркнуты как существенное различие между интеллигенцией и рабочим классом, связанное с общественным разделением труда, так и возможность и необходимость их совместной борьбы за социализм.

Но Маркс и Энгельс, как и Ленин, отчетливо понимали, насколько сложна эта задача и каких больших усилий она требует. Поэтому я приведу некоторые высказывания Энгельса, которые Сахаров упустил из виду или обкорнал. Энгельс писал О.Бенигку, что немецкие рабочие способны осуществить переход к социализму. «Я не могу понять, как можете Вы говорить о невежестве масс в Германии после блестящего доказательства политической зрелости, которое наши рабочие дали в победоносной борьбе против закона о социалистах. Мнимоученое чванство наших так называемых образованных представляется мне гораздо более серьезным препятствием (нежели недостаточный уровень образования рабочих. — В.Б.). Конечно, нам не хватает еще техников, агрономов, инженеров, химиков, архитекторов и т.д., но на худой конец мы можем купить их для себя так же, как это делают капиталисты, а если несколько предателей — которые наверняка окажутся в этом обществе — будут наказаны как следует в назидание другим, то они поймут, что в их же интересах не обкрадывать нас больше. Но за исключением этих специалистов, к которым я отношу также и школьных учителей, мы прекрасно можем обойтись без остальных «образованных», и, к примеру, нынешний сильный наплыв в партию литераторов и студентов сопряжен со всяческим вредом, если только не держать этих господ в должных рамках» (Соч. Т. 37. С. 380 — 381).

Гораздо дальше шел Энгельс в письмах к А.Бебелю. В одном из них он писал: «Для того чтобы овладеть средствами производства и пустить их в ход, нам нужны технически подготовленные люди и притом в большом количестве. Их у нас нет; до последнего времени мы были даже рады тому, что по большей части избавлены от так называемой «образованной» публики. Теперь — другое дело. В настоящее время мы достаточно сильны, чтобы быть в состоянии принять и переварить любое количество образованного мусора, и я предвижу, что в ближайшие 8 — 10 лет к нам придет достаточное количество молодых специалистов в области техники и медицины, юристов и учителей, чтобы с помощью партийных товарищей организовать управление фабриками и крупными имениями в интересах нации. Тогда, следовательно, взятие нами власти будет совершенно естественным и произойдет относительно гладко. Но если в результате войны мы придем к власти раньше, чем будем подготовлены к этому, то технические специалисты окажутся нашими принципиальными противниками и будут обманывать и предавать нас везде, где только могут; нам придется прибегать к устрашению их, и все-таки они будут нас надувать. Так, в меньшем масштабе, всегда было с французскими революционерами: они вынуждены были даже в обычном управлении предоставлять второстепенные, но связанные с непосредственной практической деятельностью посты, прежним реакционерам, а те всячески мешали и все тормозили.» (Соч. Т. 38. С. 165, а также 185).

С какой целью я осуществил столь обильное цитирование Энгельса? Оно создает почву для решения ряда задач. Приведенные мысли позволяют, во-первых, опровергнуть данную В.А.Сахаровым трактовку взглядов Маркса и Энгельса на интеллигенцию и ее соотношение с рабочим классом. В понимании основоположников марксизма интеллигенция не является частью рабочего класса, что придает вопросу об их взаимоотношениях не только особую важность, но и сложность.

Во-вторых, показать, из чего исходил Ленин, разрабатывая марксистскую концепцию интеллигенции и пролетарской политики в области отношений между рабочим классом и интеллигенцией.

В-третьих, изобличить попытки Сахарова инкриминировать Ленину меньшевистские взгляды по ряду важнейших проблем. Например, автор считает, что Ленин, в отличие от Маркса и Энгельса не ассоциировавший интеллигенцию с пролетариатом, поступал так, ибо «вопрос о социальной природе интеллигенции был в это время (в начале ХХ в. — В.Б.) для российских марксистов политически неактуальным. Перед страной стояла задача свершения не социалистической революции, выдвигавшей вопрос о социальной природе интеллигенции на первый план, а буржуазно-демократической революции, в которой для большевиков было важно социальное положение интеллигенции и ее политические настроения, а не ее социальная природа. Кроме того, главным вопросом этой революции был аграрно-крестьянский, который, естественно, заслонял собой проблему отношений с интеллигенцией. Перспектива социалистической революции, в лучшем случае, представлялась как вероятное развитие победившей буржуазно-демократической революции, а, значит, проблема участия интеллигенции в пролетарской революции еще не представлялась актуальной.» (с. 257). Эти уникальные положения свидетельствуют об одном из двух: или доктор исторических наук совершенно не представляет истории РСДРП, или он ее искажает. Впрочем, он не в меньшей степени искажает и Маркса, который «осмеливался» на такие высказывания: «Все дело в Германии будет зависеть от возможности поддержать пролетарскую революцию каким-либо вторым изданием Крестьянской войны. Тогда дела пойдут превосходно». Спрашивается, а как же интеллигенция? Не смешны ли попытки разрыва крестьянского вопроса и вопроса об интеллигенции, особенно в России XIX — начала XX вв.? Серьезно ли противопоставление социальной природы интеллигенции ее социальному положению и ее политическому настроению? И разве в России судьбы рабочего и крестьянского движения и как буржуазно-демократической, так и социалистической революции могли быть решены без борьбы с либеральной и мелкобуржуазной интеллигенцией? Закрывая глаза на буржуазный и мелкобуржуазный характер интеллигенции дооктябрьской России, отстаивая ее пролетарскую природу, Сахаров если не ставит меньшевизм выше большевизма, то делает шаг к их смешению.

Что же такое интеллигенция? Ленин не дал определения интеллигенции, но сделал очень много для анализа ее природы. Прежде всего, он подчеркивал объективную необходимость интеллигенции для современного общества, будь то общество капиталистическое или социалистическое. Так, он утверждал, что без интеллигенции немыслимо современное капиталистическое производство (Ленин В.И. ПСС. Т.9. С.130; впредь — ПСС, тома и страницы). Не менее яркое положение: «Мы (т.е. авангард рабочего класса.- В.Б.) не можем строить власть, если такое наследие капиталистической культуры, как интеллигенция, не будет использовано…» (ПСС. Т.37.С.223).

Объективная необходимость интеллигенции вытекает из форм общественного разделения труда, присущих социуму и в ХIХ, и в ХХ, и в ХХI вв. «Я,- писал Ленин,- перевожу словом интеллигент, интеллигенция немецкие выражения Literat, Literatentum, обнимающие не только литераторов, а всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда (Brаin wоrkеr, как говорят англичане) в отличие от представителей физического труда» (ПСС. Т.8.С.309). Такой подход был естественен в период, когда интеллигенция составляла 2,7% занятого населения, на 3/4 безграмотного, однако, как мы еще увидим, впоследствии Лениным корректировался. Объясняется это, в частности, тем, что не всякий умственный труд может быть отнесен к интеллигентскому.

Интеллигенцию отличают особый характер трудовой деятельности и образа жизни. «Никто не решится отрицать, что интеллигенция, как особый слой современных капиталистических обществ, характеризуется, в общем и целом, именно индивидуализмом и неспособностью к дисциплине и организации (ср. хотя бы известные статьи Каутского об интеллигенции); в этом, между прочим, состоит невыгодное отличие этого общественного слоя от пролетариата; в этом заключается одно из объяснений интеллигентской дряблости и неустойчивости, так часто дающей себя чувствовать пролетариату; и это свойство интеллигенции стоит в неразрывной связи с обычными условиями ее жизни, условиями ее заработка, приближающимися в очень и очень многом к условиям мелкобуржуазного существования (работа в одиночку или в очень мелких коллективах и т.д.)» (ПСС. Т.8. С. 254).

Ленинская трактовка социальной природы интеллигенции резко отличается от трактовки Сахарова и Черняховского. Поэтому первый ставит под сомнения ряд принципиальных соображений Ленина об интеллигенции, а второй вообще их игнорирует. Но от того, что мы стоим спиной к горе, гора не исчезает. Присущи ли интеллигенции, особенно в условиях капитализма, мелкобуржуазные тенденции? Безусловно. Они связаны с двумя переплетающимися обстоятельствами — с тем, что условия ее существования близки к мелкобуржуазным, и с наличием в интеллигенции слоя, соответствующего мелкой буржуазии (см.: ППС. Т.41. С. 185). Буржуазные и мелкобуржуазные ориентации и склонности интеллигенции — источник возможности индивидуализма в интеллигентской среде. Один из марксистов, много и далеко не худшим образом пишущий об интеллигенции, А.А.Пригарин, пытается доказать, что российская интеллигенция в годы советской власти утратила былой индивидуализм. Нет сомнения, что такая тенденция имела место и что, следовательно, опасность индивидуализма не фатальна. Но после переворота 1991 г. все стало возвращаться на круги своя, чему есть объективные свидетельства. Это, например, четвертая волна эмиграции из России, о которой 10 августа 2010 г. «Newsland» рассказал в публикации «Русские эмигранты выбирают мир без России». Речь идет об «утечке мозгов». Более всего уезжают интеллигенты. Ясно, что эмигрируют не от хорошей жизни. Но смешно отрицать, что в таком выборе имеется индивидуалистский, эгоистический момент. Нельзя не отметить также, что в России и чиновничество, и пропаганда, и бизнес ориентированы на вытравливание коллективизма, поощряют его антиподы. Корпоративная культура, которая сейчас усиленно насаждается в России, прежде всего среди интеллигенции, студентов, служащих, органично сочетается с индивидуалистической и конформистской моралью, соответствуя интересам крупного капитала и бюрократии.

Хотя Ленин не возразил Каутскому, писавшему о классе интеллигенции, сам он ее классом не считал. И дело не в том, что интеллигенция в целом лишена средств производства. Дело в том, что она связана, причем чаще всего опосредованно, с различными формами собственности. Причин этого явления мы коснемся ниже, а сейчас дадим определение интеллигенции. Это сложная задача. Соответствующая дефиниция должна отвечать ряду требований — отражать объективный характер интеллигенции, ее место в системе общественного разделения труда, уровень ее развития, содержание и характер ее трудовой деятельности.

На протяжении нескольких лет в ряде своих работ я довольствовался следующим определением интеллигенции: социальный слой людей профессионального умственного труда высокой квалификации, требующего специального образования и выполняющего особенно сложные общественные функции. Однако последующие размышления привели меня к тому, что хотя в основе своей эта дефиниция верна, в ней есть, по меньшей мере, два неразрывно связанных недостатка — она не отграничивает интеллигенцию от работников, занятых управленческой деятельностью, и не выделяет главную, универсальную ее функцию. С этой точки зрения особенно важны некоторые положения Ленина, высказанные на VIII съезде партии, которые, кстати, развивают в практическом плане изложенные выше идеи Энгельса: «Вопрос о буржуазных специалистах стоит в армии, в промышленности, в кооперативах, стоит везде… Мы можем построить коммунизм лишь тогда, когда средствами буржуазной науки и техники сделаем его более доступным массам… Нам надо сейчас же… поднять производительные силы. Сделать это без буржуазных специалистов нельзя… Конечно, большинство этих специалистов проникнуто буржуазным миросозерцанием. Их надо окружить атмосферой товарищеского сотрудничества, рабочими комиссарами, коммунистическими ячейками, поставить их так, чтобы они не могли вырваться, но надо дать им возможность работать в лучших условиях, чем при капитализме, ибо этот слой, воспитанный буржуазией, иначе работать не станет. Заставить работать из-под палки целый слой нельзя… Эти люди привыкли к культурной работе, они двигали ее в рамках буржуазного строя… Но они все-таки двигали культуру, в этом состояла их профессия (курсив мой. — В.Б.). Поскольку они видят, что рабочий класс выдвигает организованные передовые слои, которые не только ценят культуру, но и помогают проводить ее в массах, они меняют свое отношение к нам. Когда врач видит, что в борьбе с эпидемиями пролетариат поднимает самодеятельность трудящихся, он относится к нам уже совершенно иначе. У нас есть большой слой этих буржуазных врачей, инженеров, агрономов, кооператоров, и, когда они увидят на практике, что пролетариат вовлекает в это дело все более широкие массы, они будут побеждены морально, а не только политически отсечены от буржуазии: — Тогда они будут сами собой вовлечены в наш аппарат, сделаются его частью.. для этого заплатить хотя бы два миллиарда — пустяки… По отношению к специалистам мы не должны придерживаться политики мелких придирок. Эти специалисты — не слуги эксплуататоров, это — культурные деятели, которые в буржуазном обществе служили буржуазии и про которых все социалисты всего мира говорили, что в пролетарском обществе они будут служить нам. В этот переходный период мы должны дать им как можно более хорошие условия существования. Это будет лучшая политика, это будет самое экономное хозяйничанье. Иначе мы, сэкономив несколько сот миллионов, можем потерять столько, что никакие миллиарды не восстановят потерянного» (ПСС. Т.38.С.166-168).

В этих словах четко сформулирована основная функция интеллигенции: развитие культуры — как духовной, так и материальной — и применение ее достижений в различных областях производства и общественной жизни.

Реально мыслящие обществоведы понимают, что эта деятельность отличается от работы управления. Так, британские социологи относят к пролетариату всех тех, кто являются лицами наемного труда или наемными рабочими, не обладающими, не управляющими средствами производства. Это положение в социально-экономическом смысле применимо и к интеллигенции.

Далее, по мнению А.М.Орехова, существуют три основных типа собственности — вещественная собственность (в двух форма — предметной и «телесной»), собственность на управление и интеллектуальная собственность. Орехов выдвинул принцип доминанты, в соответствии с которым предметная вещественная собственность и собственность на управление безусловно доминируют над интеллектуальной собственностью. «Отсюда следует: а) интеллектуал, одновременно являющийся управленцем, обычно ведет себя как управленец; б) интеллектуал, одновременно являющийся «предметным» вещественным собственником, обычно ведет себя как вещественный собственник:» (Орехов А.М. Интеллигенция, интеллектуалы, интеллектуальная собственность // Социально-гуманитарные знания. 2000. № 1). С автором не во всем можно согласиться, но основная его идея плодотворна, а отсюда вытекает, что функционально чиновничество, менеджмент, политическая элита, некоторые другие социальные группы, как будто схожие с интеллигенцией, в действительности к ней не относятся. [Это положение звучит жестко, однако речь идет, особенно в современной России, скорее о тенденции, чем о непременном явлении. К примеру, крупный специалист, становясь собственником или генеральным директором фирмы, постепенно перемещает центр тяжести своих интересов, своей деятельности и т.д. от специалиста к собственнику или менеджеру, хотя он может сохранять облик интеллигентного человека. То же наблюдается, когда журналист или педагог превращается в чиновника.]

В свете сказанного не могу согласиться с А.А.Пригариным, который пишет: «Даже если какой нибудь президент не может отличить Гегеля от Гоголя (что маловероятно), или Бебеля от Бабеля (почти наверняка), то все равно он относится к интеллигенции» (Пригарин А.А. Будущее за интеллигенцией — http://www.com-forum.ru/forum/index.php). Независимо от степени интеллигентности и образованности президента, он не может быть отнесен к интеллигенции, поскольку выполняет функции, отправляемые иным социальным слоем.

На основании всего сказанного можно дать более полное и точное определение интеллигенции: социальный слой людей профессионального умственного труда высокой квалификации, требующего специального образования, сосредоточенного на развитии культуры и ее практическом использовании при выполнении особенно сложных общественных функций.

Как уже подчеркивалось, такое представление об интеллигенции исходит из того, что она по своей природе объективна. Однако это не означает, что ей не присущи определенные субъективные признаки или что они малозначимы. Напротив, интеллигенция ассоциируется с высоким уровнем профессионализма, трудолюбия, интеллектуальности, нравственности, гражданственности, эстетичности, социальной чуткости, всего того, что интегрировано в понятии интеллигентность. Объективные (социально-функциональные) и субъективные (идейно-политические, мировоззренческие, нравственные и т.п.) характеристики интеллигенции тесно связаны и в то же время относительно самостоятельны, не должны смешиваться и, тем более, подменяться. К сожалению, это часто не учитывается. Так, в 2008 г. левая газета «Омское время» опубликовала статью А.Лебедева «Интеллигенция или образованные люди?». Автор, смешивая интеллигенцию и интеллигентность, утверждал, что сейчас интеллигенции в России нет (http://www.omsk-kprf.ru/?q=node/1464), повторял известные идеи А.И.Солженицына об образованцах и образованщине (См.: Солженицын А.И. На возврате дыхания и сознания. Раскаяние и самоограничение. Образованщина // Новый мир. 1991. № 5). Конечно, эти идеи в определенной степени небезосновательны. Советской интеллигенции был присущ известный дефицит интеллигентности. В процессе культурной революции ее численность за короткий срок гигантски выросла, причем интеллигенция рекрутировалась из всех слоев населения, более всего из рабочих и крестьян. Естественно, что такой количественный рост имел не только положительные, но и некоторые негативные следствия. Однако все попытки доказать, что в Советском Союзе интеллигенции не было или ее в России уже не стало, просто несерьезны.

Вместе с тем в интеллигентских кругах распространено мнение, согласно которому русская интеллигенция — нечто совершенно уникальное, неповторимое и невиданное ни в каких, даже самых развитых странах. В тех странах интеллигенции — религиозной, прежде всего православной, бескорыстной, духовной, высоконравственной — нет, а имеются интеллектуалы и профессионалы — бездушные, эгоистичные, проникнутые духом наживы и делячества. Нельзя допустить, чтобы наш порося превратился в западного карася.

Российская интеллигенция, безусловно, очень специфична, но никакой принципиальной разницы между нею и западными профессионалами нет. Данное выше определение интеллигенции полностью распространяется и на интеллектуалов и профессионалов западных образцов. Они отличаются от российской интеллигенции главным образом особенностями своей подготовки, стилем жизни, субъективными характеристиками. По многим параметрам наша интеллигенция и западные профессионалы сближаются, обретают все больше общего. И если некоторые российские социологи, например, О.И.Шкаратан, считают необходимым отказаться от понятия «интеллигенция» и заменить его понятием «профессионалы», то это вызвано не научными, а идеологическими соображениями. Когда же мы сталкиваемся с людьми, относящими себя к марксистам, но отрицающими наличие интеллигенции в России и протаскивающими другие сомнительные идеи по ее поводу, то задача состоит в том, чтобы изобличать такие взгляды.

2. Интеллигенция в социальной структуре общества

Своеобразие интеллигенции проявляется прежде всего в ее структуре. Как всякое сложное явление, интеллигенция полиструктурна. Естественно, что Ленин наибольшее внимание уделял ее социальному составу. Противоестественно, что сегодняшние марксисты за редким исключением этой стороны проблемы не знают и ее искажают. Это относится даже к А.А.Пригарину, взгляды которого выгодно отличаются от воззрений многих марксистов на интеллигенцию.

Подход Ленина к социальной структуре интеллигенции поучителен в методологическом смысле. Он опирается на диалектику целого и части. С одной стороны, интеллигенция — относительно целостный социальный слой, все части которого более-менее однородны. В такой своей ипостаси она находится между классами, является социальной прослойкой.

Это слово многими представителями интеллигенции, особенно гуманитарной, воспринимается едва ли не как оскорбление. Невольно вспоминаешь шляхетский гонор. Слово действительно не очень удачное, но точное и едва ли заменимое. Не случайно его использовал и Грамши. С социологической точки зрения термин проСЛОЙка самый предпочтительный. А.А.Пригарин пишет о промежуточном положении интеллигенции в буржуазном обществе. Это допустимо, но менее точно, поскольку характеристике интеллигенции придается скорее пространственное, нежели социально-классовое, стратификационное звучание.

Использование понятия прослойка позволило выявить состав интеллигенции «так же ясно, как и состав общества, занятого производством материальных ценностей» (ПСС. Т.1. С. 305). С одной стороны, Ленин выделял интеллигенцию вообще (по словам П.Б.Струве — русскую бессословную интеллигенцию); интеллигенция вообще — образованные люди, средний слой, разночинцы, новое среднее сословие (ПСС. Т..2.С.454; Т..3. С.488; Т.4. С.209). Этот относительно целостный слой находится между классами, занимает междуклассовое положение (ПСС.Т. 16.С.40). С другой стороны, Ленин требовал сопоставления идей и программ интеллигенции с положением и интересами классов русского общества (ПСС. Т.1.С.441). Он полагал, что всякий класс буржуазного общества (а до капитализма интеллигенции вообще не было) «вырабатывает свою собственную интеллигенцию: и берет себе также сторонников и из числа всех и всяких образованных людей…» (ПСС.Т.6.С.389). Социально-политические позиции различных фракций интеллигенции могут выступать как один из факторов ее имущественной дифференциации.

Таким образом, интеллигенция изначально противоречива. Соответствующее представление о ней непрерывно углублялось. Вслед за Каутским Ленин писал, например: «Капитализм во всех областях народного труда повышает с особенной быстротой число служащих, предъявляет особый спрос на интеллигенцию. Эта последняя занимает своеобразное положение среди других классов, примыкая отчасти к буржуазии по своим связям, воззрениям и проч., отчасти к наемным рабочим, по мере того, как капитализм все более и более отнимает самостоятельное положение у интеллигента, превращает его в зависимого наемника, грозит понизить его жизненный уровень.» (ПСС. Т.4. С.209). Мысль о том, что есть буржуазная и рабочая интеллигенция, дополняется задачей «не забывать и деревенской интеллигенции…» (Там же. С.238). Впоследствии Ленин очень много занимался анализом рабочей и особенно крестьянской интеллигенции.

[Идеи Ленина о социальной дифференциации интеллигенции адекватны если не букве, то духу произведений Маркса. Последний писал, например, о школьных учителях во Франции, которых он называл идеологами, защитниками, воспитателями и советчиками крестьянского класса, что их, пролетариев класса учёных, гоняют, словно затравленную дичь, из одной деревни в другую.]

Классовый подход к интеллигенции у Ленина неотделим от исторического. В августе 1913г. он на основе анализа статистики государственных преступлений выделяет четыре эпохи в русском освободительном движении. 1-я (1827-1846 гг.) — эпоха полного преобладания дворянства. 2-я (1884-1890 гг.) — эпоха разночинцев, ведущей роли интеллигенции. Освободительное движение бессильно, несмотря на героизм одиночек. 3-я (1901-1903 гг.) и 4-я (1905-1908 гг.) — эпохи пробуждения масс. В третью эпоху ведущим становится рабочее движение, отодвигая интеллигенцию и учащихся на второй план, а в четвертую последних обгоняет и крестьянское движение (ПСС. Т.23.С.397-398). Возвращаясь к этой теме, Ленин показал (ПСС. Т.25.С.95), что четыре эпохи демонстрируют следующую социальную динамику освободительного движения: в сословном разрезе — неуклонное падение доли дворянства (от 76 до 9,1%) и нарастание доли мещан и крестьян (от 23 до 87,7%); в классовом же разрезе — неуклонное нарастание доли крестьян (с 7,1 до 24,2%) и рабочих (с 15,I до 47,4%) и падение доли интеллигентов (с 73,2 до 28,4%). Отсюда следовал вывод: «Злостно-клеветнический характер либеральной теории насчет «интеллигентской» сущности нашей революции выступает яснее ясного» (ПСС. Т.23.С.399).

[Эти факты полностью опровергают измышления В.А.Сахарова о пролетарской сущности интеллигенции. Причем речь идет не только о количественной стороне революционного процесса. Историк Сахаров ни слова не говорит о том, что всякий крутой поворот российской истории в ХХ в. — 1905, 1917, 1991 гг. — сопровождался кризисом интеллигенции, и каждый раз эти кризисы имели самые тяжелые следствия для трудящихся классов. Так, в период реакции после революции 1905г. Ленин обращал внимание на то, что в буржуазных партиях увеличивается число буржуазной интеллигенции, которая пытается мирить крепостников-помещиков с трудовым крестьянством и стоит за сохранение всяких остатков и пережитков самодержавия (ПСС. Т.15. С.355). Он подчеркивал: «Влияние помещиков на народ не страшно. Обмануть сколь-нибудь широкую рабочую и даже крестьянскую массу сколько-нибудь надолго им не удастся. Но влияние интеллигенции, непосредственно не участвующей в эксплуатации, обученной оперировать с общими словами и понятиями, носящейся со всякими «хорошими» заветами, иногда по искреннему тупоумию возводящей свое межклассовое положение в принцип внеклассовых партий и внеклассовой политики, — влияние этой буржуазной интеллигенции на народ опасно. Тут, и только тут есть налицо заражение широких масс, способное принести действительный вред, требующее напряжение всех сил социализма для борьбы с этой отравой» (ПСС. Т.16. С.39-40). Постоянно отдаваясь этой задаче, Ленин связывал именно с ней чрезмерную склонность к полемике и расколам, за которую критиковали большевиков (ПСС. Т. 16. С.97).]

А.А.Пригарин также стремится вскрыть в подходе Каутского и Ленина к интеллигенции диалектическое начало. Но он обедняет ленинскую трактовку интеллигенции, видит в ней лишь то, что присуще взглядам Каутского. Пригарин пишет об этих взглядах, что «это образец диалектики, от практического применения которой мы давно отвыкли. Действительно, то, что является силой в одном отношении, одновременно становится слабостью в другом. Способность бороться в одиночку — «и один в поле воин», — у интеллигенции неизбежно оборачивается индивидуализмом, неспособностью к дисциплине. Слабость пролетария одиночки объективно порождает у рабочих коллективизм и организованность» (Пригарин А. Будущее за интеллигенцией. Полемические заметки // Интеллигенция в революции. Два лика одного явления — http://www.com-forum.ru/forum/index.php). Каутский делал ударение на социально-психологических аспектах проблемы, Ленин шел намного дальше, рассматривая интеллигенцию как необходимый элемент социальной структуры современного общества и осуществляя тщательный анализ соотношения социальной и профессионально-функциональной сторон жизнедеятельности интеллигенции.

Пригарин прав, подмечая гетерогенность всех классов и социальных слоев, но искажает важные стороны их дифференцированности. Он пишет: «Промежуточное положение интеллигенции в буржуазном обществе, в том числе и российской начала века, связано: с чрезвычайной «пестротой» образующих её отдельных социальных групп. Охватывая всё многообразие видов умственного труда, отличающихся как по содержанию (творческий, научный, инженерно технический, административный и т. д.), так и по уровню сложности, интеллигенция не могла не дать и такого же множества социально политических позиций. Конечно, ни один класс общества не однороден, но к интеллигенции это относится в высшей степени. Поэтому рассуждать о тех или иных действиях интеллигенции в целом в тот или иной исторический период можно, только имея в виду основную преобладающую тенденцию, характерную для этого общественного слоя. Но существенно и обратное. Отношение к ней других классов общества предопределяется именно этой основной тенденцией« (там же). Автор не приводит никаких доказательств, потому что его положения, выделенные мной курсивом, недоказуемы. Например, невозможно из деления интеллигенции на работников инженерного и сельскохозяйственного, педагогического и медицинского, научного и информационного труда выводить социально-политические позиции, но Пригарин это делает. Более того, заключительная фраза цитированного положения может быть истолкована таким образом, что все классы относятся к интеллигенции одинаково. К тому же Пригарину присуща расширительно-нечеткая трактовка интеллигенции, позволяющая включать в состав последней всех занятых умственным трудом служащих, включая продавцов, вахтеров, клерков и т.п.

Все это выливается в непонимание ленинской характеристики интеллигенции как социальной прослойки. Это непонимание в некоторой степени было присуще и Сталину. Он считал, что «интеллигенция никогда не была и не может быть классом, — она была и остается прослойкой, рекрутирующей своих членов среди всех классов». Эта идея подхвачена и одобрена В.А.Сахаровым (с.267). Однако смысл термина «прослойка» вовсе не в том, что интеллигенция пополняется за счет всех классов. То же самое можно было сказать и о рабочем классе, и о буржуазии.

А.А.Пригарин не связывает понятие прослойка с социальным положением интеллигенции в условиях капитализма и присущих ему антагонизмов. Он механически переносит данное понятие в советское общество, где социальное положение интеллигенции в принципе изменилось, поскольку она вместе с другими социальными группами включилась в коллективистские отношения — стала совладельцем общественной собственности, вошла в трудовые коллективы и т.д. Изменения прямо противоположного типа начались в августе 1991. И вот Пригарин делает вывод, граничащий с насмешкой над здравым смыслом: «В XXI веке трудовая интеллигенция перестала быть «прослойкой». Она вошла в состав «нового пролетариата», превысив, по численности, его «старопролетарскую», рабочую часть» (Пригарин А.А.Интеллект — оружие пролетариата // Интеллигенция в революции. Два лика одного явления — http://www.com-forum.ru/forum/index.php).

Стало быть, в обществе, до известной степени социалистическом, интеллигенция была прослойкой; когда же это общество в результате буржуазного переворота стали превращать в капиталистическое, интеллигенция перестала быть прослойкой! Это означает, что из понятия прослойка Пригарин удаляет социальный смысл или придает ему чисто количественное содержание. Объективно он следует за теми, кто в интеллигентско-мещанской манере полагает, что этот «водопроводный» термин оскорбляет замечательную российскую интеллигенцию. Конечно, каждый волен следовать, куда и за кем ему хочется, но А.А.Пригарин считается крупным марксистским теоретиком. Невозможно понять, как такой деятель не видит, что в России уже давно происходит регенерация интеллигенции как дифференцированной социальной прослойки. Разумеется, эта прослойка восстанавливается не в таком виде, в каком она существовала в прошлом. Данный момент почти все марксистские теоретики в России просто не видят. А ведь интеллигенция прошла в условиях строительства социализма путь в несколько десятилетий. Рассматривает ли Пригарин, как этот процесс отразился на самой интеллигенции, на ее взаимоотношениях с различными классами российского общества, прежде всего с рабочим классом? Рассматривает, но весьма странно. Например, во всех его писаниях об интеллигенции, которые я прочел, отсутствует понятия трудовой коллектив.

Каковы же аргументы, на основании которых сделан вывод о том, что интеллигенция уже не прослойка? Мы сталкиваемся с социологическими воззрениями А.А.Пригарина. Они непоследовательны. В одних случаях — когда признается наличие класса крестьян, предпринимается попытка шире традиционного подхода истолковать состав буржуазного класса — он идет в верном направлении, в других же случаях он вольно или невольно смыкается с буржуазной социологией, смещается на ее позиции. Чтобы не быть голословным, приведу цитату из тезисов Пригарина «Интеллект — оружие пролетариата»:

«За последние десятилетия, по сравнению и с 1917 годом, и с 1990-м в корне изменилась социальная структура общества. Образовался класс собственников, — новая буржуазия, в том числе: крупная, включающая элиту творческой интеллигенции и высших чиновников, средняя — предприниматели и госслужащие второго ранга, и мелкая — представители так называемого малого бизнеса, в целом около 6 миллионов. Остальное взрослое население страны делится на три примерно равные группы: 30 миллионов рабочих (включая 7 сельскохозяйственных), 35 миллионов интеллигентов, работающих по найму, и 38 миллионов пенсионеров. Эти цифры отражают генеральные сдвиги в социальной структуре страны, с которыми нельзя не считаться. Первый: сокращение до минимума общей численности и политического влияния крестьянства. Второй: возникновение нового огромного социального слоя — пенсионеров. Третий: выдвижение на первый план, и по численности, и по политической активности интеллигенции. И четвертый, как следствие: формирование 65-миллионного нового пролетариата из числа работающих по найму рабочих и интеллигентов, тех, «кто, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу» (Энгельс).

Марксистская методология связывает анализ социальной структуры общества с анализом производственных отношений. Поэтому не все социальные различия относятся к классовым. Даже некоторые буржуазные социологи не включают пенсионеров, безработных и другие социальные группы в классовую структуру общества, а Пригарин это делает.

Он традиционно делит буржуазию на три части — крупную, среднюю и мелкую. Такой подход возможен и формально верен, но приравнивает Потаниных и Абрамовичей к самозанятым. Чтобы исключить такого рода упрощенчество, я использую некоторые идеи современной социологии, многие представители которой в социальной структуре развитых стран выделяют высший класс, средний класс и рабочий класс. В России высший класс сформировался и включает в себя крупную буржуазию, топ-менеджмент, верхушку бюрократии и интеллектуальную элиту, вышедшую из интеллигенции, но ныне в ее состав не входящую. Средний класс у нас не сформировался, но имеются средние слои, составные части которых как бы «продолжают» элементы высшего класса: средняя и мелкая буржуазия, основная масса менеджеров, чиновников, интеллигенции, служащих и др.

Пригарин средний класс и не поминает. Верно ли это? В общественном производстве при капитализме кроме основных классов — крупной буржуазии и рабочего класса — участвуют другие социальные группы и слои. Они имеют свои определения, но в то же время обладают общими признаками, позволяющими до известной степени интегрировать их в том или ином виде. Чаще всего их и объединяют под названием средний класс или средние классы. Это делали уже и Маркс, и Ленин. Разумеется, средний класс до известной степени фигурален, не соответствует марксистскому пониманию классов, но анализ его с позиций ленинского их определения (ПСС. Т.39. С. 15) создает серьезные предпосылки для повышения уровня исследования и понимания социальной структуры современного общества и многих социально-политических проблем.

Почему же А.А.Пригарин избегает тему среднего класса? Потому что эта тема противостоит его концепции соотношения рабочих и интеллигенции. Многие представители западной социологии интеллигенцию (профессионалов, интеллектуалов) в средний класс включают, а рабочий класс не включают. Между прочим, в этом отношении они ближе к Марксу и Ленину, чем марксист Пригарин, по мнению которого интеллигенция и рабочий класс ныне слились в единый класс. Получаемый коктейль различий между рабочим классом и интеллигенцией не устраняет, но позволяет утверждать, вслед за Г.Х.Поповым, гегемонию интеллигенции в борьбе за социализм, преуменьшает роль рабочего класса, т.е. льет воду на мельницу тех, кто отрицает его наличие в России, «задвигает» его и т.п. Один из приемов, с помощью которых это делается, — искусственное раздувание численности интеллигенции и сокращение удельного веса рабочего класса. (Это достигается акцентированием внимания на таких признаках интеллигенции, как образованность и умственный труд. Они значимы, но постольку, поскольку рассматриваются в единстве с другими, более существенными, функциональными признаками интеллигенции — сосредоточенностью на развитии культуры и ее практическом использовании при выполнении особенно сложных общественных функций.)

Другой прием — объединение рабочего класса и интеллигенции в один класс, 65-миллионный новый пролетариат — далеко не оригинален. Можно вспомнить В.В.Белоцерковского с его инженерно-рабочим или инженерно-заводским классом, Г.А.Зюганова на Х съезде КПРФ с его новым рабочим классом и т.д. Об этом я писал еще в 2005г. в статье «Класс наемных работников или рабочий класс?» (Социс. № 3), направленной против попыток некоторых российских социологов изъять из социальной структуры нашего общества рабочий класс путем включения его в класс наемных работников, который, по мнению проф. З.Т.Голенковой, составлял 92,2% занятого населения. После моей статьи эта тема в социологии в значительной степени была снята, зато ее пытаются использовать марксисты! Правда, у Пригарина класс наемных работников иначе называется и не так велик, как у Голенковой, но разве это существенно?

Рассматриваемые сейчас нами вопросы имеют принципиальнейшее значение. Победы социализма в России, достигнутые трудящимися в результате Великой Октябрьской социалистической революции и в ходе строительства социализма, имели бесславный финал вследствие перерождения советского строя. Важным аспектом перерождения была деформация отношений между рабочим классом и интеллигенцией. Как надлежит строить данные отношения, в полной мере раскрыл Ленин, обращавшийся к этой проблеме на протяжении все своей теоретической и практически-политической деятельности. Еще в ее начале он подчеркивал необходимость взаимодействия рабочего класса и интеллигенции и указывал, что последняя бессильна при оторванности от реальных интересов масс вообще, рабочего класса в особенности (ПСС. Т. 2. С.464). Он придавал исключительное значение связи наиболее сознательных рабочих и интеллигентов, очень высоко ценил рабочую интеллигенцию, ставил перед ней важные задачи. Он писал: «Ни в одном политическом или социальном движении, ни в одной стране никогда не было и быть не могло иного отношения между массой данного класса или народа и немногочисленными интеллигентными представителями его, кроме… такого: всегда и везде вождями известного класса являлись его передовые, наиболее интеллигентные представители. И в русском рабочем движении не может быть иначе…» (ПСС. Т.4. С.268-269, 314, З16).

Как же эта задача могла быть решена? В 1902 г. Ленин требовал содействовать «выработке рабочих-революционеров, стоящих на таком же уровне в отношении партийной деятельности, как и интеллигенты-революционеры (мы подчеркиваем слова: в отношении партийной деятельности, ибо в других отношениях достижение такого же уровня рабочими, хотя и необходимо, но далеко не так легко и не так настоятельно)…» Перед «Искрой» ставилась задача помочь воспитать руководителей политической борьбы и из интеллигентных рабочих, и из интеллигентов, а также поддерживать недовольство земцев, т.е. защищать интересы интеллигенции вообще, хотя она относилась к социальным слоям, которые могли быть опорой только буржуазно-демократического движения (см.: ПСС. Т.6. С.131, 162, 374).

В послеоктябрьский период работа с интеллигенцией неизмеримо усложнилась и строилась на принципах преемственности и классового подхода. Ленин, прежде всего, по-прежнему непримирим к буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, поскольку она не приняла революцию и вступила на путь активного (террор, политическая борьба и т.п.) и пассивного (саботаж) сопротивления советской власти. В то же время разрабатывались, и мы это видели на примере VIII съезде партии, механизмы и формы привлечения интеллигенции на сторону Советской власти. Ленин подчеркивал, что «нельзя изгнать и уничтожить буржуазную интеллигенцию, надо победить, переделать, переварить, перевоспитать ее — как перевоспитать надо в длительной борьбе… и самих пролетариев…» (ПСС. Т.41. С. 101).

Далее, Ленин по-новому возвращается к идее 1902 г. и ставит задачу достижения передовыми рабочими уровня интеллигентов не только в партийной работе, но и в других отношениях. После революции эта задача не стала легче, но стала крайне настоятельной. Без ее решения нельзя было ни отсекать враждебные элементы интеллигенции, ни контролировать ее действия, ни повышать эффективность ее работы, ни привлекать к управлению широкие массы трудящихся. Поэтому встал вопрос о том, что надо учиться у буржуазных организаторов крупного производства и специалистов: «у них нам надо учиться, и есть чему учиться, ибо опыта самостоятельной работы по налажению крупнейших предприятий у партии… и у авангарда пролетариата нет. И лучшие рабочие России поняли это. Они начали учиться у капиталистов-организаторов, у инженеров-руководителей, у техников-специалистов. Они начали твердо и осторожно с более легкого, постепенно переходя к труднейшему. Если в металлургии и машиностроении дело идет медленнее, то это потому, что оно труднее. А рабочие текстиля, табачники, кожевенники не боятся, как деклассированные мелкобуржуазные интеллигенты, «государственного капитализма», не боятся «учиться у организаторов трестов». Эти рабочие в центральных руководящих учреждениях… сидят рядом с капиталистами, учатся у них, налаживают тресты…» (ПСС. Т.36.С.311). Разумеется, здесь возникли сложнейшие отношения и коллизии. Рабочие учатся, но политическое руководство за их организациями. Рабочие учатся, однако и учат, контролируют разгильдяйство, столь обычное у «образованных» людей. «Это разгильдяйство, небрежность, неряшливость, неаккуратность, нервная торопливость, склонность заменить дело дискуссией, работу — разговорами, склонность за все на свете браться и ничего не доводить до конца есть одно из свойств «образованных людей», вытекающих вовсе не из их дурной природы, тем менее из злостности, а из всех привычек жизни, из обстановки их труда, из переутомления, из ненормального отделения умственного труда от физического…» Ленин сетовал, что эти печальные свойства интеллигенции «из нашей среды» и отсутствие достаточного контроля рабочих за ее организаторской работой порождают ошибки и недочеты (Т.35.С.201-202).

Эти положения важны в двух отношениях — в социально-профессиональном и социально-политическом. С одной стороны, пока диктатура пролетариата не располагала собственной, созданной в результате культурной революции интеллигенцией, она должна была делать ставку на приобщение к социалистическому строительству старой интеллигенции и на более-менее широкое использование самых грамотных и толковых людей из рабочих, крестьян, служащих, привлекаемых к выполнению функций интеллигенции. Речь идет о т.н. интеллигентах-практиках, сыгравших большую роль в создании основ социализма в стране. С другой стороны, Лениным выстраивалась принципиальная схема взаимоотношений между рабочим классом и интеллигенцией. Задачей рабочего класса, возглавляемого партией и организованного в профсоюзы, являлось политическое руководство обществом, в том числе интеллигенцией, причем особое внимание уделялось борьбе против бюрократизма, контрольным функциям. Задачей интеллигенции, как наиболее подготовленной части населения, было обеспечение функционирования, управление, организация, развитие культуры общества, практическое использование ее достижений.

К сожалению, Ленин, выстроивший принципиальную схему взаимоотношений между рабочим классом и интеллигенцией, не успел ее практически реализовать, хотя и указал, как это сделать. Задача не была выполнена и Сталиным. Нельзя не напомнить, что в 30-х гг. ХХ в. советское общество подверглось сильнейшей бюрократизации. Правда, бюрократия держалась в тени и публично действовала в строгих партийно-советских рамках. Более того, эти рамки в известном смысле расширялись. Имеются в виду неоправданное умножение рядов ВКП(б) — КПСС, широкое использование институтов и процедур в целях создания и поддержки иллюзий относительно ведущей роли рабочего класса и ее возрастания. В действительности трудовая активность рабочих и крестьян сосредоточивалась на предприятиях, а политическая активность все сильнее канализировалась и становилась объектом идеологического и организаторского дирижизма. Парадоксальным образом для достижения всех этих печальных результатов очень широко использовались трудовые коллективы, в которых установленное Лениным соотношение между рабочими и администрацией и специалистами постепенно изменилось. Управление предприятиями было обюрокрачено. Партийные и профсоюзные организации превратились в приводные ремни от администрации к трудящимся. Особой изощренностью характеризовалась политика по отношению к интеллигенции. Она раньше всех подверглась репрессиям, потеряла многих лучших своих представителей, была запугана и обезволена. Вместе с тем ее ряды и потенциал быстро выросли, в предвоенный период улучшилось ее материальное положение, она активно участвовала в развитии общества. И в 1938 — 1939 гг. Сталин совершает идеологический поворот, подробно описанный и восхваленный Сахаровым (с. 268 — 270): «Так политически высоко вопрос об интеллигенции в марксизме-ленинизме еще не поднимался».

Зачем понадобилось Сталину заявлять, что интеллигенция должна быть у нас солью земли? Рассмотрим два его тезиса: 1-й: «Все наши кадры — это интеллигенты, и они должны стать солью нашей земли, и они могут стать. Это единственная интеллигенция», а также 2-й: «Для новой интеллигенции нужна новая теория, указывающая на необходимость дружеского отношения к ней, заботы о ней, уважения к ней и сотрудничества с ней во имя интересов рабочего класса и крестьянства».

Во-первых, управленческие кадры, чем сильнее они поражены бюрократизмом, тем дальше отстоят от интеллигенции. Поэтому первый тезис Сталина — завуалированный комплимент бюрократии и маскировка бюрократической системы. Во-вторых, оба тезиса, так высоко поднимая интеллигенцию, превращают ее в некий противовес рабочему классу или, во всяком случае, создают латентную возможность такого противоположения. В-третьих, второй тезис схож с попыткой лавирования между рабочим классом и интеллигенцией в интересах укрепления могущества бюрократии. В-четвертых, перед нами картина, свидетельствующая о возможности социального разлома общества, ценой невероятных усилий создавшего основы социализма. Этот процесс был остановлен Великой Отечественной войной. Но затем он возобновился, а после смерти Сталина интенсифицировался и вылился в кризис движущих сил развития нашего общества, резко сокративший возможности его самосовершенствования.

Остановили ли этот кризис события августа 1991 г.? Не только не остановили, но углубили, поскольку двинули российское общество в противоестественном для него направлении. Быть может, наиболее ярким подтверждением этого является то, что, как выяснили социологи исследовательского центра Superjob.ru, опросив по заказу «Ведомостей» 20 августа 2010 г. более 1000 респондентов старше 18 лет во всех федеральных округах, около трех четвертей россиян хотели бы, будь им предоставлена такая возможность, покинуть свою страну навсегда («Newsland», 26 августа 2010 г.).

3. Борьба за интеллигенцию и борьба за социализм

Существует обширная научная и публицистическая литература об интеллигенции. Она неизбежно должна быть и действительно является очень противоречивой. Свою лепту в запутывание проблемы вносят и многие марксисты. Это связано с уходом от ленинских взглядов на интеллигенцию, с их незнанием и недопониманием. Разумеется, взгляды Ленина нельзя иконизировать, их применение требует творческого подхода, они нуждаются в развитии. Вопрос в том, как это делать. Делать это, как в РКП — КПСС или, тем более, в КПРФ, неприемлемо.

Взаимоотношения между рабочим классом и интеллигенцией в современных условиях, несомненно, отличаются от взаимоотношений между ними в 1918 — 1923 гг., хотя принцип организации этих взаимоотношений тот же. Его суть: гегемоном борьбы за социализм является рабочий класс, но руководящую роль он может выполнить, лишь располагая своей интеллигенцией, в единстве с ней. Однако формы реализации данного принципа существенно изменились. Почему? Рабочий класс, крестьянство, интеллигенция в России оказались в очень тяжелом положении и состоянии. В силу целого комплекса причин вопрос о гегемонии в борьбе за социализм из практического — будем надеяться, пока! — превратился в теоретический. Борьба за социализм преобразовалась главным образом в разговоры о борьбе за социализм. Причем эти последние имеют тенденцию вырождаться в разговоры отдельно интеллигентские и отдельно рабочие. Социалистические силы в России надо выстраивать. Для этого необходима марксистская партия. Ее тоже надо выстраивать. Очевидно, что перед нами комплекс задач, которые должны рассматриваться и решаться в единстве.

Чтобы решить эти задачи, надо, между прочим, не болтать о диалектике, чем страдают многие активные рабочие и интеллигенты, а руководствоваться ею, чего почти нет. Особое методологическое значение имеет принцип преемственности. В современной России готовить силы, способные остановить капитализацию общества и направить его к социализму, не опираясь на сохранившиеся остатки советского строя, равносильно метафизическому идиотизму. Но формы прошлого различны. Одно дело опираться на пенсионеров, другое дело — на трудовые коллективы. Современные коммунистические организации в России ориентированы скорее на первых, нежели чем на вторых. Поэтому комдвижение безадресно, не пользуется массовой поддержкой ни рабочих, ни крестьян, ни интеллигенции, не представлено на предприятиях, спекулирует на социальных протестах населения, ругательски ругает власть, но часто поддерживает ее в центре и на местах, заражено парламентским к ретинизмом, не ведет прямой и конкретной работы с трудящимися. Если сравнить большинство парткомов КПРФ с парткомами КПСС, то первые, сохранив дух бюрократизма, отличаются от вторых отсутствием власти и милицейской охраны. И это закономерно, ибо те и другие характеризовались и характеризуются неумением работать с трудовыми коллективами, непониманием их значения, пренебрежением к ним и т.д. Нельзя не вспомнить, что одним из первых шагов Ельцина по разрушению советского строя был запрет партийной работы на предприятиях. Самым интересным в этом запрете был не запрет, ибо работа по сути дела и не велась, а то, что запрет стал для законопослушных компартийных лидеров и функционеров предлогом не вести работу с трудовыми коллективами. Я не оговорился: речь идет именно о предлоге. Что касается причин, то их не афишируют. У разных организаций — КПРФ, РКРП, РКП-КПСС и т.д. — они имеют оттенки, но в большинстве случаев речь идет о реставрационной программе, о восстановлении основных достопримечательностей «развитого социализма» с присущим ему господством государственной собственности и бюрократии. А это значит, что отрицается широкое признание коллективной собственности и роли трудовых коллективов как собственников и хозяйствующих субъектов. С чем же идти к трудовым коллективам? С чисто экономическими требованиями и с идеей национализации? То есть начинать с чистого листа и писать на нем то, что уже было и так печально завершилось? С обещаний, что будет лучше? Пустой номер. Коммунистические обещалкины не эффективнее буржуазных.

А ведь трудовые коллективы — социальный остаток социализма в постсоветской России. Хотя их экономическая основа, общественная собственность, уничтожена, они предельно притеснены, обескровлены и бесправны, но ликвидировать их буржуазным силам до сих пор не удалось. В них представлены все трудящиеся страны. Это естественное поле единства рабочих и интеллигенции, крестьян и интеллигенции. Трудовые коллективы существуют не только в производственной сфере, но и в других сферах общественной жизни, а значит, могут быть важнейшим каналом связи между всеми трудящимися. Работа с трудовыми коллективами — отнюдь не единственная форма воздействия на широчайшие массы в целях повышения их сознательности, организованности, солидарности, готовности к действиям, но она может и должна быть основным звеном такого воздействия.

В действительности ничего подобного не происходило и не происходит. Лица, именующие себя коммунистами и марксистами, как правило, заняты чем угодно, но не проблемами трудовых коллективов. Как мы видели, прежде всего они озабочены распределением ролей между рабочим классом и интеллигенцией. Но в производственных и многих других коллективах интеллигенты и рабочие функционируют вместе. Стройте и развивайте отношения между ними в рамках предприятия и за этими рамками! Вместо этого изобретается смена ролей рабочего класса и интеллигенции. Объективно это свидетельствует о неумении работать с массами, о своеобразной обиде на рабочий класс, который ведет себя не в соответствии с привычными марксистскими представлениями. Но при этом умалчивается, что КПСС загубила дело социалистического строительства в СССР, что коммунистам надо очень много и долго работать с массами, чтобы вновь заслужить их доверие. А вместо этого так называемые коммунисты меняют не просто коней на переправе, а гегемона. И какие же основания имеются для этого? Чем, какими фактами можно подтвердить, что интеллигенция стала или становится ведущей силой социалистического движения? Высочайшей антибуржуазной активностью интеллигенции? Сотрясающими устои режима стачками интеллигентов? Изобретенными ими более высокими формами классовой организации? Или возросшей интеллигентской горячностью в спорах на кухнях, конференциях и в Интернете?

Массы были брошены коммунистами и профсоюзами на произвол буржуазной судьбы в период широкой приватизации. Беспризорные трудовые коллективы пытались кое-что сделать в защиту своих интересов, но их никто не поддержал, особенно на этапе перевода институциональных преобразований в реальный процесс первоначального накопления капитала. И от этой линии практически не отказались до сих пор. Более того, пытаются взвалить вину на рабочих и носятся с идеей особой роли интеллигенции в борьбе за социализм. Доказано исторически и теоретически, что интеллигенция — большая, но не самостоятельная сила, что она может проявить себя, лишь «прислонившись» к какому-либо классу. Поэтому между (а) интеллигентами и (б) интеллигентами, образующими единый коллектив с рабочими, действительно существует разница, и я покажу ее на двух примерах. Пример 1-й. В 90-х гг. в приватизированном ростовском институте «Гипрокомбайнпром» развернулась борьба между председателем профкома и директором. Первый собрал доверенности владельцев более 60% акций, второй — 34%. На собрании акционеров профсоюзный лидер был избран директором. И чем же он занялся? Поиском наиболее богатого покупателя контрольного пакета акций! Мысль о том, что преимущественно интеллигентский коллектив может стать собственником института и имеет все возможности для налаживания работы, никому даже в голову не пришла. И буржуазная газета «Известия» с полным основанием озаглавила рассказ об этом «Профсоюзы становятся «школой капитализма»». Пример 2-й — борьба рабочих Выборгского ЦБК (1999 — 2000 гг.), ярко описанная Б.И.Максимовым в монографии «Рабочие в реформируемой России. 1990-е — начало 2000-х годов» (СПб. 2004. С. 179 — 207). Не вдаваясь в детали, отмечу, что заводской коллектив, которому противостояли крупный капитал, бюрократия, силовые структуры, криминал, СМИ, защищал и самостоятельно обеспечил в течение нескольких месяцев производство, предпринял попытку создать народное предприятие. В этом конфликте рабочие и специалисты действовали сообща. Максимов подчеркивает, что конфликт на ВЦБК была не эксклюзивом, а типичным явлением.

Как во всех приличных странах, в России имеется право на забастовки. Но организовать забастовку практически невозможно. Статистика учитывает лишь «законные», т.е. признаваемые чиновниками, забастовки. Коррумпированные и инструктированные чиновники знают, что признавать, Стоит ли удивляться, что по данным статистики в 2008г. в России было 4 забастовки, тогда как на самом деле имели место 93 стачки. Но нас интересует другое — каков социальный состав бастующих? Кто бастует? По данным П.В.Бизюкова и В.А.Бизюковой (см.: http://www.trudprava.ru/index.php?id=1671), львиная доля трудовых конфликтов приходится на промышленные отрасли. Особенно выделяются в этом плане металлообработка и транспорт. Доля конфликтов в машиностроении превышает долю «интеллигентских» отраслей более чем в 5 раз. Ведущая роль рабочего класса в забастовочном движении несомненна, ее надо закреплять и усиливать.

А.А.Пригарин пишет: «около 10 процентов рабочих сформировали ту часть своего класса, которую еще сто лет назад называли рабочей аристократией. Выиграв от буржуазных реформ, эта группа верой и правдой служит режиму, отравляя антикоммунизмом окружающую социальную среду» (см.: http://www.com-forum.ru/forum/index.php). Полагаю, что такие оценки категоричны и односторонни. Они не учитывают, например, что современный рабочий и инженер — люди высокой культуры, потребности которых разносторонни. Работники Норильского комбината получают высокую зарплату. Но они живут в городе, по уровню зараженностью опасными веществами обошедшем Чернобыль. Условия труда чрезвычайно тяжелые. Этот город умерщвляется владельцами комбината при поддержке государства, и численность населения сократилась с 280 до 200 тыс. человек. Норильчане лишены всех радостей жизни, им негде отдохнуть, комбинат сбросил весь культурный, спортивный и т.п. «балласт». Многие т еряют здоровье. А вместе с ним и благополучие. Уровень самоубийств в городе небывало высокий (Илюшин А.Норильск: как город лишают будущего // Известия. 2010. 20 августа). Рабочая аристократия! В последние годы все чаще основные забастовки происходят на наиболее благополучных предприятиях: рабочие борются не за копеечку, они протестуют против недооценки их труда, против усиления эксплуатации. Их выступления по своему духу сближаются с политическими.

Что могут противопоставить приведенным фактам те, кто утверждает в разных формах тезис об утрате рабочим классом и о приобретении интеллигенцией ведущей роли в борьбе за социализм? Марксистские взгляды о в заимодействии рабочего класса и интеллигенции нуждаются в творческом развитии, но не в ревизии и пересмотре.

Значительно лучше обстоит дело, когда речь идет о необходимости укреплять взаимосвязи между рабочим классом и интеллигенцией. Об этом настойчиво, хотя и не совсем последовательно, пишет, к примеру, А.А.Пригарин. В чем же его непоследовательность? На мой взгляд, нельзя признать обоснованной следующую оценку поведения интеллигенции: «Нет сомнения, — на интеллигенции лежит историческая вина за то, что случилось со страной. Именно она стала массовой базой и ударной силой переворота 1991 года (впрочем, при молчаливой поддержке рабочего класса).» Дело не только в явной попытке полностью или частично свалить вину за поражение социализма на широкие массы. Пригарин некоторым образом оказывается в рядах тех, кто склонен виноватить интеллигенцию в прошедшем, настоящем и будущем времени, а при случае бросить тень на рабоче-интеллигентские отношения. Вот обозреватель буржуазной газеты пишет, что Берия(!) «впервые в стране торжествующего пролетариата проявил уважение к интеллигенции» (Лесков С. Баллада о Спецкомитете // Известия. 2010. 20 августа). Вот корреспондент этой же газеты рассказывает о том, как патриарх Кирилл, осудив богоотступничество советского периода, заявил, что особую роль в этом сыграла российская интеллигенция, «зараженная безбожием прослойка, присвоившая себе право определять судьбу жизни народа» (Клин Б. Патриарх осудил интеллигенцию // Известия. 2010. 22 июля).

Если религиозные круги стремятся приобщить интеллигенцию к миссионерской деятельности, то властные органы и т.н. гражданское общество требуют от нее гораздо большего. Показателен «круглый стол», на котором замглавы президентской администрации В.Сурков предложил интеллигенции пристальнее вглядеться в свою страну и принять активное участие в ее жизни, выработав для общества новую идеологию. Другой оратор, М. Колеров, рубил сплеча: «…интеллектуал, который не участвует в судьбе своей страны, — предатель!», «если интеллигенция не хочет мыслить себя во власти, она ничтожна, террористична и убога». Отчет об установочном «круглом столе» завершался утверждением, что на сегодняшний день фронт работ и судьбоносный выбор, который предложено сделать российской интеллигенции, обозначен вполне внятно: либо, отказавшись от идеалистического догматизма, забыть о «стилистических разногласиях с властью», став ее помощником в работе по инновационному развитию страны, либо превратиться в «дачников в своем отечестве» с перспективой полной маргинализации (Серова Н. Интеллигенции предложено» пойти другим путем»: http://www.utro.ru/articles/2008/04/29/734269.shtml.)

Крайне нетерпимы, но тем не менее не получают отпора левацкие нападки на интеллигенцию, которые способны создать дополнительные трудности на пути единения с нею рабочего класса.

В 20 номере газеты МРП «Левый поворот» (24. 12. 2009) есть публикация, вызвавшая у меня негодование и брезгливость. Она подписана инициалами В.Р. и называется «НАУЧНЫЕ» ТЕНДЕНЦИИ ГНИЛОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ». Название хлесткое и совершенно бессодержательное, но дело не в этом. Перед нами гнусная клевета на российскую интеллигенцию, без намека на доказательства, без хотя бы одной цифры. Источник информации — одна тетка сказала (или даже подумала). Газета двурушничает: в теоретическом и политическом плане она занимает антиленинскую позицию, но для очернения интеллигенции не раз ссылается на Ленина. Между тем отношения Ленина к интеллигенции В.Р. не знает и не понимает. Главное же в другом. Российская интеллигенция по численности образует вторую после рабочего класса социальную группу. Она играет огромную роль во всех сферах общественной жизни. Большая ее часть охвачена т.н. «новой» бедностью. Это естественный потенциальный союзник рабочих и крестьян в борьбе против капитализма. Интеллигенция вместе с рабочими и крестьянами образует трудовые коллективы. Газета пишет нелепости о народных предприятиях, потому что не видит необходимости сотрудничества рабочих и ИТР.

Интеллигенция переживает очень тяжелые времена, но большая ее часть служит народу, преодолевает трудности, выполняет свой долг. Она далеко не идеальна, ее надо тактично критиковать, ей надо помогать. Соединить усилия масс и интеллигенции — важнейшая задача левого движения. Более того, идет, должна идти острая борьба за интеллигенцию между трудом и капиталом. И что же мы видим? Партия, называющая себя марксистской и рабочей, вываливает интеллигенцию в смоле и перьях, науськивает на нее левых, рабочих, молодежь. Постыдное занятие!

На таких провокациях основаны действия тех, кто вольно или невольно раскалывает рабочих и интеллигенцию. Передо мной 1-й (190) номер газеты «За рабочее дело» (2011 г.). В нем объявление Российского комитета рабочих о заседании постоянно действующего семинара по рабочему движению. Строчка из объявления: «Делегаты-рабочие имеет право решающего голоса, остальные делегаты — право совещательного голоса». Значит, делегат-инженер лишен голоса. Это напоминает мне времена, когда инженер, чтобы вступить в КПСС, должен был привести вместе с собой в партию двух рабочих — чтобы обеспечить руководящую роль рабочего класса! И где же теперь та партия, и какова же теперь роль рабочего класса, и почему же теперь продолжают верховодить люди, не способные отличить подлинные интересы рабочего класса от пародий и иллюзий?..

Мы видели, что Ленин во главу угла анализа интеллигенции и ее взаимодействия с рабочим классом всегда ставил классовый подход. Но классовый аспект отношения к интеллигенции неразрывно связан с интернационалистским. Сочетание классового и интернационального в интеллигенции — чрезвычайно сложная задача, решение которой требует особых усилий. В сегодняшней России, где большая и растущая часть интеллигенции заражена мелкобуржуазными настроениями, связь классово-пролетарских и интернационалистских аспектов работы с массами имеет принципиальнейшее значение. Понимание этого продемонстрировано на организованной СРМ в ноябре 2010 г научно-практической конференции (См.: http://www.trudoros.narod.ru/akm/2010/11/28.htm).

Однако верхушка КПРФ бездумно отвергает соответствующие ленинские, большевистские традиции. В погоне за электоратом руководство КПРФ с самого ее возникновения стало вводить в свою идеологию и политику взаимосвязанные добавки национализма, державности, почвенничества, православия, которые вместе с оппортунизмом извращают основу партии, ее природу. Руководство КПРФ все больше впадает в националистический раж. Это ведет к забвению классовых интересов пролетариата и крестьянства, способствует мировоззренческому перерождению, заигрыванию с клерикальными кругами, фактическому сближению оппозиции с властью и господствующим классом.

В начале 2010г. видный функционер КПРФ В.Илюхин обратился к русской интеллигенции (см.: http://www.kprf.ru). Не призвал ли он ее выступить против капитализации страны, вернуться к социалистическим истокам, объединиться с рабочим классом и крестьянством в борьбе за социальный прогресс, против крупного капитала? Нет! Господин Илюхин, юрист по образованию, выступал в привычном для себя амплуа — как обвинитель интеллигенции. В чем же он ее обвинял? Она не сумела защитить, «а в чем-то и сама стала разрушителем российской самобытности, нередко безудержно и слепо восхваляя западный образ жизни».

Признавалось, что русская интеллигенция разная. Каков же водораздел между разностями? С одной стороны, это деятели культуры, «вокруг которых объединилось наше национальное духовное сопротивление, не позволившее окончательно втоптать в грязь самобытность России». Кто же противостоит спасителям самобытности России? В. Илюхин превзошел сам себя: «По другую сторону собрался беснующийся бомонд из тех, кто поддался соблазну легкой жизни, витиеватым речам младо-реформаторов-пустозвонов и якобы п розревших от партийного обмана великовозрастных перевертышей и приспособленцев из членов политбюро, обкомовских и цековских секретарей, а также главных редакторов и писателей, ранее восхвалявших советскую власть, а ныне ее поносящих. Бомонд, которому высветлили витрину западного общества, но не показали грязные кварталы бездомных и нищих. И вся эта огромная творческая толпа вдруг решила для себя, что она, дай только развалить Союз, вся будет на витрине, а не на задворках общества. И она решилась на штурм, свергая и круша семидесятилетние устои, избивая свое прошлое, насмехаясь над своими родителями, старшим поколением».

Перед нами образец того, как функционеры КПРФ смешивают божий дар с яичницей, дабы затемнить сознание масс. Эти субъекты, двадцать лет играющие судьбами трудящихся ради своих синекур, смеют предъявлять какие-то счета интеллигенции, пытаются свалить на нее свою ответственность. Что же ей инкриминировалось? Она-де не смогла победить в войне мировоззрений! О каком мировоззрении идет речь? Атеистическом или религиозном? Пролетарском или буржуазном? Марксистском или зюгановском? Автор противопоставлял русское и нерусское мировоззрение. Русской интеллигенции неявно предъявлялось обвинение в том, что она, простите, скурвилась, прельстилась западным образом жизни, сменила систему ценностей.

Не хочу сказать, что проблема сохранения, защиты, развития ценностей российской цивилизации бессодержательна. Это не так. Но для марксиста несомненна соотнесенность данной проблемы с более существенными социально-экономическими и социально-политическими проблемами. Не сомневаюсь, что В.Илюхин это знал. Поэтому для маскировки он писал: «Русская интеллигенция в своем историческом беспамятстве, определив изъяны прошлого, не смогла или не захотела защитить справедливую и разумную, человеческую основу социализма, поднявшего с колен, вырвавшего из нищеты и невежества огромные пласты народа, который сегодня опять толкают в яму, в дерьмо, называя его быдлом».

Фишка рассматриваемой статьи состояла в том, что в ней довольно откровенно, но по форме латентно характеризовалась механика падения русской интеллигенции. Сначала Илюхин подчеркивал, что речь идет о русской интеллигенции. «Именно о русских, а не о тех, у кого всегда найдутся и второе гражданство, и вторая родина». Затем он живописует, что произошло после падения советского строя: » Русского интеллигента кое-где допустили до власти, до работы в театрах, на телевидении, в газетах, на некоторые посты в министерствах и ведомствах. Но пустили только с одной целью: чтобы не столь заметной внешне была вопиющая экспансия одной нации, у представителей которой по две-три родины и несколько гражданств. Чтобы русские интеллигенты, будучи ширмой, и впредь служили разрушителям государства, удерживая в смирении голодный и обобранный народ». Функционер далее писал, что русскую интеллигенцию в ее большинстве «захлестнули творческое рвачество, творческие поборы, боязнь за собственное благополучие. Она не протестовала против бывшего министра культуры России М.Швыдкого, одного из растлителей русской духовности и нравственности, который, как кажется, готов вместе с им подобными вывезти за рубеж все российские культурные ценности. Ведь наша страна для них — не Америка и не Израиль».

Для Илюхина страшнее Швыдкова в России зверя не было! Руководство КПРФ неустанно трудится на ниве культивирования национализма и антисемитизма. Оно не ограничивается тем, что ищет голоса избирателей на дне общества, но готово ради своего благополучия превращать в дно все и всех. И вот уже в Интернете обсуждается тема «коммунисты-антисемиты». Вот уже появляются материалы о совершенно диких явлениях вроде «Еврейское «несчастье» Жореса Алферова» (http://ej.ucoz.ru). И А.А.Пригарин вынужден подчеркивать «Коммунист не может быть антисемитом, антисемит — коммунистом» (http://rkp-kpss.boom.ru).

Грех национализма, особенно в многонациональной стране, страшен не только тем, что наносит прямой ущерб, но и своими метастазами. Здесь и богоискательство, и противопоставление марксизму марксизма-ленинизма, и Русский Лад г-на Никитина, и циничный оппортунизм в центре и на местах. В бюро Красноярского крайкома КПРФ входят четыре предпринимателя — нечто вроде бизнес-центра. Интересно, а сколько рабочих представлено во фракции КПРФ в Государственной думе? При царизме рабочие в парламенте были представлены, сейчас — нет.

***

Я стремился раскрыть сущность ленинских взглядов на интеллигенцию и ее взаимоотношения с рабочим классом. Считаю, что это имеет важнейшее значение для теории марксизма и практики его сторонников, для обеспечения единства верности марксистским принципам и их творческого развития и применения, для выстраивания движения за социализм в России.

http://marxdisk.narod.ru/theory/lenintell.html