Психология больших групп является важнейшей в социальной психологии и рассматривается в ряде работ [2, 7, 8, 9 и др.], но эмпирические исследования не так часты по ряду причин, самыми важными из которых выступает трудоемкость исследования, сложность определения достаточной выборки. Кроме того, достаточно сложно в последнее время определять «внешние границы» этих групп, поскольку профессиональные, классовые и даже возрастные и половые группы динамично изменяются.
В социальной психологии большие группы принято разделять по такому критерию, как организованность (партии, союзы, организации — толпа, зрители, читатели и т. п.) устойчивость и долговременность существования (классы, нации — митинги, забастовки, аудитории и т. д.). Нас интересуют группы, сложившиеся в ходе исторического развития общества, занимающие определенное место в системе общественных отношений каждого конкретного типа общества [2]. Объективными предпосылками формирования таких групп является «сходство, близость условий жизнедеятельности людей, общность их потребностей, интересов, наличие связей, взаимодействий, совместной деятельности и обмена этой деятельностью, переживаний и т. д.» [14, с.81]. В связи с этим перед нами актуализировалась задача определения правомерности отнесения интеллигенции к категории больших социальных групп; возможно ли сравнить ее с устойчивыми образованиями, формирующимися на протяжении долгих исторических периодов и объединяющих людей территорией, сходными условиями жизни и деятельности?
Остановимся подробнее на ключевых понятиях, составляющих содержание работы по изучению интеллигенции как большой социальной группы. Традиционно методологическими и теоретическими основами изучения исторической социальной группы являются подходы и исследования отечественных и зарубежных учёных в области социальной и культурно-исторической психологии: культурно-историческая теория Л.С. Выготского, получившая развитие в российской психологии (А.Р. Лурия, А.Г. Асмолов), философско-психологическая концепция человека, его сознания и деятельности С.Л. Рубинштейна и его последователей (А.В. Брушлинский, К.А. Абульханова); социально-психологическая теории социального познания (Г.М. Андреева) и психологии больших социальных групп (Г.Г. Дилигенский, А.И. Донцов, Б.Д. Парыгин, А.Л. Свенцицкий). Кроме того, важны методологические принципы и постнеклассической психологии: представление о психике как социальной конструкции (К. Джерджен, Дж. Шоттер, Р. Харре); понятие ментальности, разрабатываемое в рамках социальной истории (Л. Февр, М. Блок, Ф. Бродель, А.Я. Гуревич) и письменной ментальности — в исторической психологии (В.А. Шкуратов)[,] а также принцип методологического либерализма, постулируемый представителями концепции мультипарадигмальности психологии как науки (А.В. Юревич).
Г.М. Андреева, говоря о социальных изменениях, отмечает, что реальность с «особой остротой ставит вопрос о собственных, профессиональных задачах социальной психологии не только в области теоретического анализа проблемы, но и в области исследовательской практики» [4, с.11]. «Исторический и психологический кризис психологии» (Юревич), актуализировавший методологические разработки и методологическую рефлексию психологии, усугубил и без того сложное — междисциплинарное — положение социальной психологии. В докладе В.В. Новикова на Ярославском методологическом семинаре отмечается, что «социальная психология — наука, прежде всего, психологическая и руководствоваться при ее рассмотрении следует методологическими принципами, имманентно присутствующими в отечественной психологии. Это принципы: активности психического, исторического, детерминизма, единства сознания и деятельности, развития и личностного подхода» [12, с.272]. В.П. Зинченко в своей работе в рамках указанного семинара предостерегает нас от абсолютизации этих принципов. Например, говоря о принципе детерминизма, он подчеркивает, что «Идеологическое значение этого принципа вполне понятно. Он должен был заслонить собой не только бесспорно существующие феномены свободы воли, но даже и мысль о ней» [10, с.102]. В этом высказывании как раз и угадывается принцип историзма, который при изучении психологии большой социальной общности просто необходим и будет нами реализован в контексте изучения ментальности (и письменной ментальности) русской интеллигенции, поскольку эмпирический материал, который положен в основу работы — исторический источник — полное собрание текстов журнала «Русская мысль», издававшегося с 1880 по 1918 годы.
Принцип деятельности — также ведущий среди принципов специальной методологии социальной психологии. Г.М. Андреева раскрывает его содержание в следующих положениях: а) понимание деятельности как совместной социальной деятельности людей, в ходе которой возникают совершенно особые связи, например, коммуникативные; б) понимание в качестве субъекта деятельности не только индивида, но и группы, общества, т. е. введение идеи коллективного субъекта деятельности; это позволяет исследовать реальные социальные группы как определенные системы деятельности; в) при условии понимания группы как субъекта деятельности открывается возможность изучить все соответствующие атрибуты субъекта деятельности — потребности, мотивы, цели группы и т. д.; г) в качестве вывода следует недопустимость сведения любого исследования лишь к эмпирическому описанию, к простой констатации актов индивидуальной деятельности вне определенного социального контекста» [2].
Однако в изучении интеллигенции оказалось невозможным ограничиться классической методологией, в частности, потому, что речь идет о группе: осуществляющей идеологическую функцию в государстве; деятельность этой группы связана с производством текстов; она не имеет однозначных границ и устойчивых определений; возникновение интеллигенции неоднократно описано, ошибки перечислены, но признаки членства, даже внешнего, не выявлены; наконец, мы говорим о группе, прошлое которой известно, а вот настоящее и будущее подвергнуты сомнению. Поэтому здесь задействованы и принцип постнеклассической психологии — социальный конструкционизм, и дискурс как основной принцип социального конструирования. Постулируемые конструкционизмом принципы: анти-индивидуализм, анти-эссенциализм, культурно-историческое определение истины, релятивизм, в действительности не столь уж противоречат в своем содержании, например, принципу детерминизма в классическом психологическом знании. «Социальные конструкционисты утверждают, что в силу отсутствия объективной истины о людях, не существует чего-либо, что оставалось бы верным вне зависимости от условий, исторического периода и культуры, в которых живут люди, и в соответствии с этим, все утверждения о том, что такие истины все же были обнаружены, должны рассматриваться как заявления сугубо политического характера» [6, с.33-34]. В.В. Новиков же пишет, что «важнейшим условием применения принципа детерминизма к рассмотрению общественной психологии служит так называемая социальная детерминация. Коренные изменения социального строя, экономических отношений, безусловно, влияют на изменения социально-психологических процессов, отношений и состояний групп людей… и формируют достаточно устойчивые социально-психологические свойства этих групп, характеризующие их существование и неслучайные различия» [12, с.275]. Однако если в данном контексте бытие как таковое влияет на протекание социально-психологических процессов, то для конструкционизма основным принципом конструирования социальной реальности выступает дискурс.
И.Т. Касавин выделяет «важное отличие [дискурс-анализа] от традиционной психологии, приверженной гипотетико-дедуктивному методу построения теории и исходящей из того, что квалифицированное исследование основывается на хорошо поставленном вопросе или точно сформулированной гипотезе. Исследователи дискурса обычно предпочитают собирать и исследовать материалы — интервью или другие записи, без того чтобы начинать с какой-то специфической гипотезы» [11, с.102]. Это отчасти верно для нашего исследования, поскольку гипотеза вначале была, и вполне «конструкционистская» — ментальность интеллигенции формируется дискурсом. Однако в ходе работы определилось, что дискурс — это как раз и есть деятельность интеллигенции (социальная практика); разделенность дискурса, участие в нем определяет членство в группе, направленность дискурса на самоопределение интеллигенции определяет специфику коммуникации группы, ее замкнутость и «непрактичность»; и именно присутствие самого интеллигентского дискурса в реальности позволяет говорить о реальном существовании группы.
Поскольку «диалогичность является доминантной характеристикой дискурса, вбирающей два измерения последнего: индивидуально-личностное и социальное. С одной стороны, важно рассмотреть, как создается и понимается дискурс отдельными участниками речевого взаимодействия, а с другой — как он функционирует в социальном контексте. В обоих случаях: и в анализе ментальных процессов, протекающих при создании и понимании дискурса, и в анализе социального функционирования дискурса на первый план выходит проблематика диалога — взаимодействия дискурса с контекстом. Другими словами, дискурс — это реализация социального взаимодействия в языковой форме, это структура и процесс языкового творчества и познания мира человеком» [13, с.154]. В связи с этим, представляется важным выяснить — каким образом развивается, если развивается, диалог интеллигентского дискурса с другими социальными практиками в разных исторических контекстах, и в какой степени мы можем быть включенными в этот диалог, когерентными тем смыслам, которые могут быть раскрыты в ходе исследования и адекватными в их интерпретации.
Нами отмечен ряд методологических принципов, необходимых для реализации такой цели как изучение психологии большой социальной группы. Очевидно, что подходы эти связаны как с классической психологией, так и с постнеклассической, и даже с современным кризисом в психологии, поскольку любое исследование сегодня может быть рассмотрено в рамках соответствия позициям определения парадигмального статуса психологии: допарадигмального, мульти-парадигмального или внепарадигмального [15, с.353]. Нашу позицию можно определить как комплементарную в рамках предложенного Г.В. Акоповым подхода, учитывающего факторы контакта и свободы в описании явлений и феноменов сознания [1], поскольку традиционная и современная, постнеклассическая психологии скорее дополняют друг друга в объяснении разных уровней реальности, в том числе и психической. Это отмечает А.В. Юревич, говоря о методологическом либерализме, который «предписывает, что психологическое объяснение всегда будет разноуровневым, многослойным, построенным по принципу «слоеного пирога», каждый слой которого обладает самостоятельной значимостью и принципиально не заменим ни одним другим» [15, с.356].
Интеллигенция, обладая рядом интеграционных для большой социальной группы признаков (включённость в широкий социальный контекст, общность интересов и потребностей, длительность существования, традиции, ценностей, идеалов, осознание участниками своей принадлежности к группе и признание данной группы социальным окружением) [8, с.217], является уникальной социальной группой в истории и современности России. Даже если мы говорим о характеристиках «исторической» интеллигенции (середина XIX — конец XX века), то мы наблюдаем антиномичность семантического поля определений. И хотя обыденному сознанию ближе представления об интеллигенции в чеховском понимании — как группа, состоящая из людей исключительной нравственности [5], очевидно, что групповая роль интеллигенции во внедрении и продвижении нового. Специфика ее в этом и состоит — в подвижности контекста, в которой осуществляется самоопределение и деятельность интеллигенции, по преимуществу оппозиционная к существующей власти. И весьма важной в связи с этим выступает задача «разведения» понятий интеллигента как индивидуальной личности и интеллигенции как группы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
-
- Акопов Г.В. Психология сознания: Вопросы методологии, теории и прикладных исследований. М.: Изд-во ин-та психологии РАН, 2010. 272 с.
- Андреева Г.М. Социальная психология. М.: Аспект-пресс, 2004. 364.
- Андреева Г.М.Психологиясоциальногопознания.М.: Аспект-пресс, 2000. 288 с.
- Андреева Г.М. Социальная психология и социальные изменения // Психологический журнал. 2005. Т. 26. № 5. С. 5-15.
- Бакшутова Е.В. Представления об интеллигенции в эпоху социальных трансформаций // Психология человека в современном мире. Матер. Всерос. науч. конф., посв. 120-летию со дня рождения С.Л.Рубин-штейна. М.: ИП РАН, 2009. Т. 5. С. 134-142.
- Барр В. Социальный конструкционизм и психология // Постнеклассическая психология. 2004. № 1. С. 29-44.
- Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М.: Новая школа, 1996. 351 с.
- Донцов А.И. О понятии «группа» в социальной психологии // Социальная психология в трудах отечественных психологов / Сост. А.Л.Свенцицкий. СПб.: Питер, 2000. С. 211-221.
- Журавлев А.Л., Емельянова Т.П. Психология больших социальных групп как социальных субъектов // Психологический журнал. 2009. Т. 30. № 3. С. 3-15.
- Зинченко В.П. Преходящие и вечные проблемы психологии // Труды Ярославского методологического семинара (методология психологии). Т. 1. / Под ред. В.В. Новикова, И.Н. Карицкого, В.В. Козлова, В.А. Мазилова. Ярославль: МАПН, 2003. С. 98-134.
- Касавин И.Т. Дискурс-анализ и его применение в психологии // Вопросы психологии. 2007. № 6. С. 97-119.
- Новиков В.В. Методология социальной психологии: теория и практика // Труды Ярославского методологического семинара (методология психологии). Т. 1. / Под ред. В.В. Новикова, И.Н. Карицкого, В.В. Козлова, В.А. Мазилова. Ярославль: МАПН, 2003. С. 267-282.
- Плеханова Т.Ф. Текст как диалог. Минск, 2002. 232 с.
- Радугин А.А., Радугина О.А. Социальная психология. М., 2006. 496 с.
- Юревич А.В. Структура психологических теорий // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 1. С. 5-13.
https://cyberleninka.ru/article/n/intelligentsiya-v-kontekste-metodologii-izucheniya-bolshih-sotsialnyh-grupp-1