Бельский Ю.В. Загадка двух столетий. О русских интеллигентах. Часть 3

7. Интеллигенты и эмиграция

Проживая в параллельной реальности плоского советско-антисоветского мира интеллигент постоянно находился в состоянии хронического стресса.

Его чувство собственного достоинства ежедневно подвергалось тяжелейшим испытаниям.

Ежедневно приходилось наступать на горло собственной песне.

Трудно жить с людьми, которые не понимают твоей гениальности.

Трудно жить талантищам рядом с совками, испытывающими какие-то дремучие «патриотические» чувства и не понимающими, что Запад это наше все.

Ведь так все очевидно, а они не видят и не понимают!

Согражданам надо срочно покаяться за всю последнюю тысячу лет великодержавности и тогда за каждый год из этой тысячи на Россию и ее обитателей прямо из-за облаков обрушится поток настоящих моральных и материальных ценностей.

За каждый год по ценности.

Германия вот посыпает голову пеплом и кается уже около 70 лет — и вот посмотрите какое процветание. А если покаяться за всю тыщу?!

И не сосчитаешь…

Так давайте же все наденем на голову по мусорному ведру — нам сразу и денег дадут и экономику выстроят. Как Германии. Сразу будет демократия и всем по серебристому фольксвагену.

И еще надо чего-нибудь кому-нибудь отдать — например острова японцам, а тундру китайцам.

И наступит счастье.

Само собой ни один из активистов массового покаяния и не собирался персонально ничего отдавать пострадавшим от великодержавного шовинизма — ни своих денег, ни своей дачи, ни своей машины.

Платить за все должны абстрактные великодержавные шовинисты и такое же абстрактное государство.

Русскую поговорку — «В огороде бузина, а в Киеве дядька» можно смело назвать главным экономическим слоганом интеллигенции советско-постсоветского времени.

Словом тяжело работалось гениям в обстановке травли и завистничества.

Жили, можно сказать, только одной светлой мечтой о перемещении из внутренней эмиграции во внешнюю.

И вот свершилось!

В один прекрасный момент железный занавес рухнул. Сбылась мечта поколений.

Советский интеллигент получил, наконец, возможность уехать в Империю Добра и ее западно-европейскую оккупационную зону.

Но… все оказалось не так просто, как представлялось из глухого советско-антисоветского подземелья.

Для того, чтобы переместиться в страну «Святых Чудес» необходимо было пройти процесс храмовой инициации.

В древних культурах инициация это особое испытание, которое необходимо выдержать для достижения высокой цели — человек должен доказать свою готовность претерпеть страдания и даже умереть за интересы клана.

В отдаленных областях Папуа Новой Гвинеи такие обряды существуют и по сей день.

Новообращенный должен например просидеть голым задом на разворошенном термитнике — от рассвета до заката. И не просто просидеть , но и всем своим видом демонстрировать отсутствие чувства боли.

Если выдержал, значит достоин войти в приличное общество и можешь надеть себе на причинное место фаллокрипт — что-то вроде защитного доспеха из длинной сушеной тыквы.

Не выдержал — так и будешь до конца жизни ходить как дурак без фаллокрипта.

Подобное испытание требовалось и от кандидатов в новые европейцы. При перемещении в Земной Рай каждый кандидат должен был доказать строгим экзаменаторам, что у он не только не чувствует боли при ампутации чувства собственного достоинства, но само собой не имеет и других отягчающих душу факторов -психологических рудиментов и атавизмов в виде чувства стыда или какого-нибудь уважения к памяти предков, например.

За небольшими исключениями попасть в рай на земле мог только человек полностью отказавшийся от этих отживших догм.

Сам новообращенный оправдывал свое решение заботой о будущем детей

— «пусть не я, так хоть дети консервов наедятся».

Для получения вида на жительства в новой цивилизации необходимо было доказать строгим экзаменаторам, что кандидат на роль «Дуньки в Европе» действительно подвергался репрессиям в СССР и в новой России — как последователь иудаизма, баптизма, адвентизма седьмого дня или гомосексуализма.

Кандидаты рванулись за доказательствами.

Правдами и неправдами доставались соответствующие справки.

Они ведь не эмигрировали — они ехали домой — на свою духовную Родину.

А для этого требовалось сделать все возможное и невозможное.

Надо было срочно забыть не только о чести и достоинстве, но даже и о житейской логике.

Германия принимает евреев!

Принимает потому, что у нее, дескать, чувство вины перед евреями, уничтоженными в годы войны.

Тут карта и пошла — советские интеллигенты в большинстве своем не имевшие никакого отношения не только к германским евреям, но и к евреям вообще дружно встали в круглосуточную очередь у германского консульства.

Люди, действительно считавшие себя евреями, спокойно ехали на свою историческую родину в Израиль.

У германского представительства стояли только персонажи, для которых Родины, как понятия, вообще не существовало — то есть истинные интеллигенты.

В очереди перед американским консульством развертывались баталии между адвентистами седьмого дня и пострадавшими от дворовых репрессий педерастами.

В канадском — между потомками Петлюро-Бандеры и все теми же представителями нетрадиционной сексуально-политической ориентации.

— Да вас тут не стояло!
— Сами вы не стояли
— Да посмотрите внимательно — он же не педераст!
— От не педераста слышу!

Консульства были разные, но свежий ветер американских ранчо уже чувствовался в новом глобальном мире — каждому счастливчику синим фломастером ставился на руку идентификационный номер — метка для учета поголовья.

На фермах должен быть порядок…

Не каждый мог пройти через такое испытание.

Комплекс неполноценности в предельной концентрации резко менял даже физические параметры пространства — вблизи у консульских очередей зашкаливали амперметры, вольтметры и счетчики Гейгера, а стрелка компаса вместо Севера жестко указывала только на Запад.

В общем цивилизованный мир раскрывал свои объятия для стопроцентных интеллигентов — идейных рыцарей без страха и упрека, «выкованных из чистой стали с головы до пят».

Слабаки, не избавившиеся до конца от химеры стыда и совести, испытания не выдерживали и уходили домой.

Дома оставались также и те, у кого не было запасено достаточного количества витаминов и пищевых добавок для внутривидовой конкуренции на далеком Западе.

Потому, как снова взять лопаты в руки никто не хотел, а миллионы профессиональных антисоветчиков просто нигде не были востребованы — хватало и пары сотен.

Этим оставшимся в России представителям интеллигентного племени в дальнейшем пришлось играть роль непризнанных талантов и гонимых за правду страдальцев.

Самые изворотливые вошли во власть в качестве «олигархов» и их обслуги, а также в политическую «оппозицию» — на должности «совести нации» и «борцов за права человека».

***

В Европе жизнь иммигрантов складывалась немного иначе.

К изумлению новообращенных процесс инициации не закончился с переездом в святые места. Проверки на прочность продолжались.

Издевательства летели со всех сторон.

Бесплатное жилье и пособия напоминали страдальцам о горьком чужом куске хлеба.

Для бесперебойного получения «социала» нужно было терпеть визиты инспекторов социальных служб, проверяющих содержимое холодильников и мусорных баков на кухне…

Остатки совести стыдились.

Невыносимо было и иностранное ТВ — оно втаптывало в грязь даже то, что осталось от остатков интеллигентского самоуважения — в репортаже с какой-нибудь городской свалки каждый иностранный бомж говорил по-немецки или по-английски лучше новоиспеченного европейца — еврея, адвентиста, баптиста или гомосексуалиста

Только крепкие идейные борцы, достойно прошедшие суровый естественный отбор консульской инициации могли выстоять в таких условиях.

Жизнь интеллигента, теперь уже эмигранта, снова перемещалась на обочину, но у теперь уже на пересечении других параллелей и меридианов.

Врач возмечтал о перспективной должности санитара в доме для престарелых, журналист о лихой карьере районного библиотекаря, учитель о солидном статусе воспитателя в детском саду…

И уж конечно для успешного входа в цивилизованную нерусскую семью народов необходимо было стереть с лица проклятую русскую задумчивость.

Белоэмигрантские офицеры работали таксистами и официантами в надежде выжить и вернуться домой. Для этого создавались разные общевойсковые и казачьи союзы, патриотические сообщества, кадетские корпуса и русские гимназии..

Надежда на возвращение составляла смысл их жизни.

Смыслом жизни постперестроечной эмиграции было желание стать хоть кем-то в евро-американском доме. Остатки самоуважения были отсечены еще на дальних подступах к европейским денежным пособиям.

Но надо терпеть — дети же святое!

Когда они вырастут, то, наконец, перестанут говорить по-русски..

Если повезет, то наверняка переместятся из категории граждан третьего сорта в крепкий второй сорт, а там уже и до статуса польских сантехников совсем недалеко.

А уж внуки… Дас ис фантастиш…

Мечты, мечты…

Тем не менее жизнь на обочине Большой Цивилизации на многих произвела отрезвляющий эффект. Когда-то единая биомасса разделилась.

Значительное количество новых переселенцев вдруг почувствовали свое родство с бывшей Родиной.

Шоковая ситуация одних оживляет, а других добивает до конца.

У одних стресс разбудил уже, казалось, забытые чувства чести и достоинства, а у других вытравил даже воспоминания о подобных фантазиях — от ничего осталось совсем ничего.

Ситуация напомнила пример из учебника биологии — на острове Кергелен в Индийском океане из-за сильных ветров живут только два вида жуков — одни с мощными и сильными крыльями, другие вообще без крыльев.

Сильные жуки благодаря развитым крыльям успешно борются с ветром, слабые даже и не пытаются.

Все промежуточные стадии просто не успевают оставить потомства — ветер уносит их в океан до прихода возраста любви.

Также случилось и с русской эмиграцией.

Эффективное меньшинство отрастило крылья и успешно полетело — кто домой в Россию, кто в страны третьего мира на завоевание новых рынков и территорий.

Навыки стрельбы с двух рук «по-македонски» — использование опыта как русской, так и европейской культурной традиции не оставили их конкурентам ни малейшего шанса.

Неэффективное большинство сбросили остатки крыльев и другие российские рудименты.

Летать все равно не получится, а ползать придется теперь уже до конца жизни…

8. Слово в защиту…

Нынешняя интеллигенция — это такая духовная секта.
Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют,
но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия…

Лев Гумилев

С какой стороны не рассматривай «интеллигентский феномен» трудно избавиться от чувства глубокого изумления — откуда берется столько целенаправленной ненависти?

«Интеллигентный вид» не предполагает внешней агрессивности.

Глубокий серьезный взгляд, выдающий пытливость ума и юношеское знакомство с великой русской литературой, говорит о явной склонности человека к размышлениям и уж никак не предполагает подвоха.

Попытки найти «политическое» или «коммерческое» объяснение феномену интеллигентской ненависти к России заранее обречены на провал.

Сразу бросается в глаза сильнейшая эмоциональная составляющая — накал страстей корсиканской вендетты — месть братьев брошенной невесты, заговоры Борджиа и яды семейства Медичи…

Здравый смысл задвинут в дальний ящик кухонного буфета, а ганнибалова клятва вечной ненависти к Империи Зла стучит в интеллигентном сердце как пепел Клааса.

Люди явно про Герцена с Огаревым читали и про Тиля Уленшпигеля кино смотрели…

«Слепому видно, что тут замешана любовь…» — сказал бы по этому поводу один из героев фильма про Жеглова и Шарапова.

Что правда, то правда — ненависть без любви просто невозможна.

Бывший алкоголик неотвратимо становится самым ярым борцом за трезвость.

Убежденный женоненавистник когда-то был отвергнут женщиной и страдал в от неразделенной любви.

Непринятый публикой поэт от отчаяния и безысходности надевает серую пижаму тоскливого обывателя, убеждая окружающих, что надпись на средстве от потливости ног теперь интереснее для него всех ямбов и хореев на свете.

Иногда так убеждает, что и сам начинает верить в эту легенду.

Искренний и пламенно верующий юноша с горящим взором становится воинствующим атеистом. Разочарование в идеалах юности не может позволить ему терпимо относится к счастливчикам, все еще мечтающим о высоком и благородном призвании.

Надо срочно плюнуть каждому счастливчику в каждый горшок — просто для справедливости и равновесия в природе.

Человек ненавидит чаще всего то, о чем он мечтал, но не смог достичь.

Как Лиса в баснях Эзопа, Лафонтена и Крылова возненавидела ягоды на высоком кустарнике.

Внимательно рассмотрев объекты ненависти, можно легко выйти и на объект несостоявшейся любви.

В данном случае дойти до истоков интеллигентского Нила и верховьев диссидентской Амазонки с притоком Укаяли.

Как уже было замечено в предыдущих главах объектом ненависти является собственно Россия и все, что с ней связано.

Настоящий интеллигент, конечно, ненавидит нацизм, великодержавный шовинизм, тоталитаризм и агрессивность.

Правда необходимо отметить все эти явления он ненавидит только в том случае, если перед каждым из перечисленных -измов стоит определение «русский».

При этом, конечно, он вполне лоялен:

1. к нерусскому нацизму и национализму — прибалтийскому, украинскому, тьмутараканскому и любому башибузукскому

2. к великодержавному шовинизму глобализации и тоталитаризму «либерального общественного мнения»

3. к «толерантной» европейской агрессивности культурного бомбометания по Югославии, Ливии и разным другим неправильным странам

***

Немного особняком в списке интеллигентных предпочтений стоит понятие героизма.

Героизм русский это лапша для «ватников» — тут все понятно.

Александр Невский тевтонов не побеждал и Ледового побоища никогда не было, Александр Матросов «просто поскользнулся» перед амбразурой, капитан Гастелло упал на немецкую танковую колонну по чистой случайности и т.д.

Вообще одни беды от русских героев — то культурного Бонапарта разгромят, то Ленинград защитят, то в космос полетят…

Следуя, уже привычной, интеллигентской логике можно было бы подумать, что от американского или от какого-нибудь местечково-украинского героизма не может быть никакой беды — одно только просветление для души и польза для здоровья.

Но нет. Любой живой герой непредсказуем и слишком самостоятелен. Он в принципе подает дурной пример. Не нужен он никому — ни живой ни мертвый.

Герои неприемлемы ни в русском ни в басурманском варианте.

Столько надежд возлагали сдуру на Надюшу Савченко и так промахнулись…

Потому, как в идеале все должны быть в меру испачканы какой-нибудь хоть мелкой, да гнилью — только тогда восторжествует интеллигентно-глобальная справедливость.

Всех героев желательно низвести до уровня Билла Клинтона и Моники Левински — чтобы были пусть слегка, но надежно замараны какой-нибудь пакостью — как все…

Как говорил Макар Нагульнов из Шолоховской целины — для всеобщего счастья «все должны стать одинаково приятно смуглявыми»

***

Но вернемся к российским «кулау-прокаженным» .

Прилагательное «русский» вызывает у них наиболее сильные отрицательные эмоции.

Неразделенная любовь прячется именно за этим словом.

Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться о том какие существительные стоят за таким нехорошим прилагательным.

В первую очередь это русский великодержавный шовинизм, русское мессианство, русский героизм и русская агрессивность..

Именно явления из этого списка отвергли юношескую веру, надежду и любовь.

Начнем с последних — с агрессивности и героизма.

Как это не печально звучит для всех миролюбцев, но каждый мальчик от природы активен и «агрессивен» в познании мира. Об этом говорит опыт человечества, здравый смысл и все учебники по педагогике.

В то время как девочки, играя в куклы, изучают человеческие взаимоотношения, маленькие мужчины постоянно дерутся между собой, взрывают карбид, жгут пластмассовые расчески, завязывают кошкам хвосты, суют пальцы в розетки — то есть активно постигают мир.

Без агрессивности в этом деле никак — и действительно, как можно узнать почему тикает будильник, если его не расколотить молотком?

Так и останешься прозябать в темном бескультурье…

Входя в отроческий возраст каждый мальчик уже знает цену и своему героизму и своему месту в пищевой цепи — в школе, в классе или во дворе.

Подростковое место в табели о рангах определяется довольно быстро…

Все, не успевшие попасть в писок героев, автоматически проникаются неприязнью ко всему агрессивному и героическому — тягостные воспоминания о пинках и подзатыльниках от более удачливых одноклассников преследуют бедолаг до конца жизни.

Каста русской интеллигенции уже на этом этапе получает своих первых новобранцев.

Но конечно же не последних…

Недостаток юношеского героизма в дальнейшем довольно быстро компенсируется развитием творческих талантов, способностью зарабатывать деньги или решать житейские проблемы.

По мере неумолимого продвижения пассажирского поезда от станции Неопытная Юность к станции Почетная Старость, от него отстегиваются и направляются в заросшие репейником путевые тупики унылые плацкартные вагоны с неудачниками —

— не умеющие решать житейские проблемы становятся бомжами
— не умеющие зарабатывать деньги садятся на шею государству, женам, детям и родителям
— закопавшие в землю свои таланты медленно и верно переходят в философское сословие алкоголиков

Каста русской интеллигенции понемногу пополняется рекрутами и из этих категорий пассажиров.

Но они, конечно, не являются главными носителями интеллигентных ценностей, по причине отсутствия в сердце самого главного — настоящего «огня Прометея», то есть осознанной ненависти к своей стране.

Нет, эти примитивы еще не дотянулись до такой благородной страсти.

Чтобы возвыситься до святой ненависти, надо хоть что-нибудь, да полюбить..

На такие глубокие чувства способны лишь люди, обладающие пылкостью ума и тягой к поиску истины.

А в поисках этой истины в России, невозможно хладнокровно проехать мимо таких основ русского миропонимания, как державность, православие и мессианство.

Проблемы Гондураса и конфликта поколений аборигенов Австралии беспокоят русских по духу людей, как правило больше, чем собственная зарплата.

Все оценивается по гамбургскому счету.

Этим отличаемся и от папуасов и от европейцев.

Русская культурная среда в своей основе абсолютно перпендикулярна и Западу и Востоку и Северу и Югу.

«Вселенская русская отзывчивость» — как называл этот феномен Ф.М. Достоевский…

Русский магнит притягивает всех, кто прямо или косвенно оказался в сфере его влияния.

Вселенское обаяние кружит голову и негру преклонных годов и гарвардскому профессору, и даже российскому «европейцу- западнику» .

Особенно поражает великодержавность, в которой «несть ни эллина ни иудея».

Вселенская справедливость лежит в основе понятия о Русском Мире.

Именно поэтому сегодня на бывшей территории Российской Империи и живет такое количество малых народов, сохранивших свои языки и обычаи.

От вепсов на западе до чукчей и орочей на востоке.

Куда подевались британские пикты никто и не помнит. Те самые, что с «вересковым медом» в переводе Маршака…

А где германские славяне — сорбы, те самые на чьей земле стоит Берлин с Рейхстагом и Фридрих-Штадт-Паласом?

Еще в древности истреблены пруссы — аборигены Восточной Пруссии, первые ставшие на пути у великой германской мечты всех времен — «дранг нах остен».

Доживают в клетках зоопарков, грустно именуемых резервациями, потомки Чингачгука Большого Змея и Виннету сына Инчу-Чуна.

Их славные и героические предки уже давно были отправлены бледнолицыми в ту страну, где по словам великого американского писателя

«опоссумы сами спускаются на руки охотнику, не дожидаясь, пока им испортят шкурку выстрелом из дробовика».

Отправились они туда с помощью отравленных оспой шерстяных одеял и огненной воды, великодушно раздаваемой европейцами почти за бесценок.

Так, территория Нью-Йорка была «куплена» за початую бутылку джина..

А для приобретения острова Тасмания экономные англосаксы решили не тратится даже и на бутылку — все население от мала до велика было использовано в качестве мишеней для тренировок в стрельбе. Всего за один день такой тренировки Тасмания была навсегда очищена от туземцев. Белым мальчикам школьного возраста в этой акции были доверены контрольные выстрелы в голову…

В России ничего подобного не происходило — включенным в Империю территориям давались те же права, что и территориям исконно русским.

Местные крестьяне оставались крестьянами, а дворяне дворянами. Причем становились иногда гораздо более знатными и почетными чем были до того.

Так все грузинские мелкопоместные дворяне получили княжеские титулы.

Какой-нибудь полунищий грузинский «дворянин», владеющий покосившимся сараем и именовавший себя князем, получал российский княжеский титул, уравнивающий его с князем Вяземским или Трубецким..

Происходило это потому, что в крохотной Грузии не было сложной социальной иерархии — раз не крестьянин, значит «князь».

Империя приняла все как есть.

На перегонном тракте, такой «князь» в чине подпоручика имел преимущество в получении лошадей перед русским генерал-аншефом…

Сегодня не осталось ни одного грузина без «княжеских» предков…

Родиться в России и не испытать на себе ее глубинного мессианского влияния просто невозможно.

Поэтому даже выросшие на экзотическом брежневизме передовики советских заводов, газет, пароходов, сами того не подозревая, старались воспитывать своих отпрысков в великом державном духе — духе справедливости, равенства и дружбы народов.

Что тут говорить о детях образованных слоев общества…

Чистые души, влекомые тягой к поискам истины несомненно были покорены мощью и щедростью великой державности. И российской и даже советской.

Идея симфонии и глобального равенства всех перед истиной «по гамбургскому счету» была явным противовесом националистической местечковой убогости.

Слово «великодержавие» в СССР не упоминалось, но каждый честный человек чувствовал на себе ответственность за справедливость во всем мире.

В этом и предполагалось величие.

Нравится это сегодняшним интеллигентам или нет, но фраза «мне стыдно, за то, что я русский» своими корнями уходит именно в великодержавное прошлое.

Действительно — при всех ужасах, что сотворила Великая Британия за свою историю ни один британец не скажет, что ему стыдно быть британцем.

От германца не услышишь ни слова о стыде за принадлежность к стране, давшей миру миллионы эсэсовцев и десятки концлагерей.

Австриец не краснеет ни за Первую Мировую, ни за душку Гитлера, ни за бородатую Кончиту Вюрст.

Испанец не стыдится ни за «святую инквизицию», ни за публичное живодерство под названием «коррида».

Турок совершенно спокоен по поводу геноцида армян в Османской Империи.

Вечно улыбающийся Японец и знать не хочет про миллионы мирных китайцев забитых штыками в Нанкине в время Второй Мировой

А русским стыдно за все — и за своих грехи и за чужие.

Чувство сопричастности ко всем мировым проблемам неразрывно связано с исторической имперской ответственностью «за весь мир» и за справедливость в этом мире.

А уж за свои грехи и грехи своих предков русский империалист готов стыдиться всегда…

«Поскольку я — человек, то я причастен ко всему, что делают люди — и к плохому и к хорошему»

Европейскому индивидуалисту такая мысль и в голову не придет, поэтому и каяться ему не в чем.

Якобы покаявшиеся в своих нацистских грехах германцы сделали это лишь под влиянием кнута и пряника:

— кнута в виде оккупационных войск и сегодня надежно контролирующих «немецкое раскаяние»,
— и пряника в виде плана Маршалла и доступа к «цивилизованному» грабежу вечно развивающихся стран Азии и Африки.

Россия и вчера и сегодня — это сочетание мессианства великодержавного и православного.

Есть в мире Великие державы — США, Китай, Британский союз…

Есть православные страны — Болгария, Румыния, Греция…

И ни в одной из них нет такого уникального сочетания двух идеологий — духовной и державной.

Как это ни странно звучит, но за тысячелетие существования характер нашего государства очень мало изменился.

Не повлияли не смена династий, ни череда революций, ни сталинизм, ни брежневизм, ни долларовый глобализм..

Сегодняшняя запись в конституции России о запрете «государственной идеологии» не может изменить основу русского восприятия мира.

Запись есть, а смысла нет…

Православно-державный путь познания мира очень долог, практически бесконечен.

ПРАВОСЛАВИЕ требует от человека терпения и милосердия.

ДЕРЖАВНОСТЬ — наличия чувства собственного достоинства и ответственности перед Миром.

Русские мыслители и интеллектуалы, не достигшие понимания этих основ неизбежно соскальзывают с философских высот на убогий сиюминутно-местечковый уровень в компанию к нацистам, националистам и интеллигентам.

Две с половиной тысячи лет назад Сократ сказал — «я знаю, что ничего не знаю».

Наиболее совестливые интеллигенты часто используют эти слова в тех случаях, когда не могут четко ответить на поставленные вопросы о Добре и Зле.

Например на конкретный вопрос о каком-либо очередном нацистском демарше политкорректной Европы следуют рассуждения о том, что

— дескать все так сложно, все так сложно… нет точных ответов… мы многого не знаем… et cetera, et cetera…
— и вообще, чем дольше я живу, тем меньше понимаю…

Сократовская фраза поизносится в немного измененном варианте.

Казалось бы смыслы сходны, но нет…

Древний грек говорил о бездонных глубинах познания.

Интеллигент, по-сути признается в том, что когда-то давно он все понимал, а потом перестал.

Что называется «оговорка по Фрейду»

Тоска о Потерянном Рае.

Все-таки в когда-то в детстве он «правильные книжки читал»…

Похоже, что самая фанатичная часть русской интеллигенции это потенциальные русские герои и праведники, рыцари, заблудившиеся в морально-этических дебрях на пути к Святому Граалю.

Почти как в сказке Шварца — борцы с драконами сами превратились в драконов..

Борьба с гордыней привела к утрате чувства собственного достоинства.

Стремление к всеобщему миру перешло в ненависть ко всем несогласным с «самой толерантной» доктриной.

Любовь к справедливости и равенству между народами трансформировалась в ненависть к народу своей страны.

Говоря о русской интеллигенции начала 20 века философ С. Франк заметил как-то, что «Если под религиозностью разуметь фанатизм, страстную преданность излюбленной идее… и нетерпимого истребления всего несогласного с этой идеей, то, конечно, русская интеллигенция религиозна в высочайшей степени»

Люди, которые могли взлететь в небо, но оказались никем…

Могли бы взять великие высоты, но не хватило ни духа ни воли.

Далее падение, «закрытый перелом» и уход из большого спорта…

Вместо долгого и трудного пути к истинам и смыслам — скромное место в дремучей религиозной секте…

Что то вроде хлыстов или каких-нибудь стригольников — с их предсказаниями конца света «именно завтра после обеда» — из-за греховности «властей предержащих».

Не получилось завтра, значит послезавтра.

И вот уже пару сотен лет тянется вся эта история.

И русский интеллектуал, и русский интеллигент, выйдя когда-то из одной шинели, превратились в антиподов.

Различия «моральных и логических прицелов» развели их в по разные стороны баррикад.

Расстояние между ними так далеко, что и докричаться невозможно. Потому как и говорят они сегодня на разных языках.

https://ruskline.ru/analitika/2018/10/2018-10-15/zagadka_dvuh_stoletij

Бельский Ю.В. Загадка двух столетий. О русских интеллигентах. Часть 3: 1 комментарий

  1. Наверняка, после прочтения этого пасквиля у людей будет возникать вопрос, зачем я его здесь разместил. Разместил, чтоб знали, какого типа хам (по Мережковскому) грядет в нынешнем столетии. Это не пролетарий с булыжником с издалека просчитываемыми намерениями, а циничный, непредсказуемый, завуалированный под патриота русофоб (и, соответственно, интеллигентофоб), пораженный болезнью идеологического снобизма. Не только душа его темна, но и излагаемые взгляды туманны, неоднозначны, противоречивы. Знакомиться с ними лучше в спокойной обстановке, возможность для чего и предоставляю.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

пятнадцать − девять =