Георгий Петрович Федотов

Русский историк, философ, литературовед, религиозный мыслитель и публицист (Материал из Википедии — свободной энциклопедии).

«Рус­ская интеллигенция есть группа, движение и тради­ция,
объединяемые идейностью своих задач и беспоч­венностью своих идей»
Г.П. Федотов

Как классик, Георгий Петрович Федотов вошел в историю интеллигентоведения своей статьей под названием «Трагедия интеллигенции», о которой сам автор сказал так: «… мы имеем здесь дело с одной из роковых тем, в которых ключ к пониманию России и ее будущего».

Что это за ключ, в чем его особенность и, чем он может быть полезен для понимания современной России?

«Прежде всего, ясно, что интеллигенция — катего­рия не профессиональная. Это не «люди умственно­го труда» (intellectuels). … Сознание интеллигенции ощущает себя поч­ти, как некий орден, хотя и не знающий внешних форм, но имеющий свой неписанный кодекс — чести, нравственности, — свое призвание, свои обеты. Нечто вроде средневекового рыцарства, тоже не сводимого к классовой, феодально-военной группе, хотя и свя­занное с ней, как интеллигенция связана с классом ра­ботников умственного труда. …

И однако: не говоря уже о том, что очень значительная часть русской интеллигенции не помышляла о революции (либералы), есть и в свят­цах интеллигенции имена, не имеющие ничего общего с политической борьбой» (Федотов Г.П. Трагедия Интеллигенции // odinblago.ru).

Это действительно больной вопрос, в том числе, для современной России. До сих пор интеллигенцией называют всех, кого не лень, независимо от того, есть «кодекс — чести, нравственности» или нет даже представления о нем. Причина в том, что понятия чести, нравственности, совести и др. относительны, а попыток их абсолютизировать на необходимом для этого уровне нет. Говорить об этих понятиях в современной России не совсем прилично, считается «вчерашним днем».

«Вду­маемся, что объединяет все эти имена: Чаадаева, Бе­линского, Герцена, Писарева, Короленко — и мы по­лучим ключ к определению русской интеллигенции.

У всех этих людей есть идеал, которому они слу­жат и которому стремятся подчинить всю жизнь: иде­ал достаточно широкий, включающий и личную эти­ку и общественное поведение; идеал, практически заменяющий религию. …

Говоря простым языком, русская интеллигенция «идейна» и «беспочвенна». Это ее исчерпывающие определения. Они не вымышлены, а взяты из языка жизни: первое, положительное, подслушано у друзей, второе, отрицательное, у врагов. … Идейность есть особый вид рационализма, этически окрашенный. В идее сливает­ся правда-истина и правда-справедливость. …

Бес­почвенность есть отрыв: от быта, от национальной культуры, от национальной религии, от государства, от класса, от всех органически выросших социальных и духовных образований. … В пределе отрыв приводит к нигилизму, уже не совместимому ни с какой идейностью. В нигилизме отрыв становится срывом, который грозит каждому поколению русской интеллигенции. … Срыв отчаяния, безверия от невыносимой тяжести взятого на себя бремени: когда идея, висящая в воздухе, уже не поддерживает падающего, уже не питает, не гре­ет и становится видимо для всех призраком» (Там же).

Сегодня мы можем торжественно признать правоту философа, эмпирически доказанную советским экспериментом и его результатами. Какой бы идеей не руководствовались ее авторы, носители, инициаторы и участники реализации, их беспочвенность заведомо обрекает все усилия на неудачу, а все жертвы на бессмысленность.

«Нельзя обойти молчанием еще одной силы, кото­рая в эту эпоху вливалась в русскую интеллигенцию, усиливая ее денационализированную природу и энер­гию революционного напора. Эта сила — еврейство … максимально беспочвенно, интерна­ционально по сознанию и необычайно активно» (Там же).

К сказанному историком необходимо добавить еще одну особенность данной категории, проявляющуюся в незаурядных интеллектуальных и творческих способностях представителей еврейской национальности. Данная особенность представляет собой как дополнительные блага (в виде культурных ценностей), так и вред для окружающих их членов социума. Сегодня примером такого «интеллигента» является украинский журналист Дмитрий Гордон — хорошо поставленной речью принявший активное участие в событиях, в результате которых Россия была вынуждена присоединить к себе Крым, а сейчас не хуже поставленной речью обвиняющий В.В. Путина в аннексии Крыма.

«Есть взгляд, который делает большевизм самым последовательным выражением русской интеллиген­ции. Нет ничего более ошибочного. … самая природа большевизма макси­мально противоположна русской интеллигенции: большевизм есть преодоление интеллигенции на путях революции. …

Деловитость и интеллигентность несовместимы.

Большевики — профессионалы революции, кото­рые всегда смотрели на нее, как на «дело», как смот­рят на свое дело капиталистический купец и дипло­мат, вне всякого морального отношения к нему, все подчиняя успеху» (Там же).

Несмотря на то, что в конце XIX-начале XX вв. понятие «интеллигенция» было узурпировано ее радикальным крылом (см. сборник «Вехи», например), Ленин со своими единомышленниками были вынуждены конкретизировать свою позицию, в том числе, с помощью специального понятия «большевики», что само по себе лишает права обвинять в катастрофе, постигшей Россию в XX в., всю интеллигенцию. Кстати, в отличие от современных интеллигентофобов, и Ленин, и преданные ему ученики это понимали и признавали.

«… едва почувствовав себя хозяином жизни, народ принялся яростно истреблять интеллигенцию, напле­вал на свободу и демократию, которые были ему предложены, и успокоился только в новом, едва ли не тяжелейшем рабстве. …

Интеллигенция может считать его своим — по недо­разумению. Ее «идеи», т. е. положительное содержа­ние ее евангелия, для народа пустой звук. Более то­го, предмет ненависти, как книга, шляпа (бей шля­пу!), иностранная речь, как все, что разделяет, под­черкивает классовое расстояние: все атрибуты бар­ства. В 1917 г. народ максимально беспочвен, но и максимально безыдеен. …

Тем самым вековое противостояние интеллиген­ции и народа оканчивается: западничество становит­ся народным, отрыв от национальной почвы — на­циональным фактом. Интеллигенция, уничтоженная революцией, не может возродиться, потеряв всякий смысл. Теперь это только категория работников ум­ственного труда или верхушка образованного класса» (Там же).

Описанное явление продиктовано еще двумя обстоятельствами, о которых Федотов знать не мог. Это ликвидация в России безграмотности, размывшая границы между явлениями и понятиями интеллигенции и народа, и деформированная интеграция русской культуры в мировую в результате падения железного занавеса и непрекращающейся холодной войны между Россией и Западом, размывающая границы между интеллигентами и интеллектуалами. Все эти обстоятельства не могли не отразиться на положении интеллигенции в современном обществе, в результате чего немалая часть ее представителей, абстрагировавшись от национальной почвы, реализовывают свой интеллектуальный и творческий потенциал на чужбине, внося свой вклад в развитие «мировой» науки. Таким образом, разрыв между интеллигенцией и народом с моно-ментального перерождается в поли-ментальный, о сокращении которого не может быть и речи.

«Интеллигенция влилась в основ­ное русло великой русской культуры, уже начавшей свое оцерковление с конца XIX века.

Но, может быть, в этой точке рождается новая интеллигенция, с новым отрывом от народа, пере­менившаяся с ним ролями: народ отрывается от исто­рической почвы, интеллигенция хранит религиозное сознание? Да, это правда, что отныне религиозное и национальное сознание России может строиться только в работе этой новой церковной интеллиген­ции: не на этнографических пережитках, а на идее-символе. …

Принимая в свои святцы де­кабристов, народовольцев, революционная Россия, от­правляясь от них, приобщается и к дворянско-интеллигентской культуре. Это пока лишь задание, но оно будет выполнено. А за приятием дворянской культу­ры неизбежно ее преодоление. Народ пойдет путем интеллигенции — хотя бы опаздывая на столетие — через Толстого в церковь. Раз исцелен дух страны, он будет животворить и тело» (Там же).

Ждет ли Россию такое воцерковление, как пишет мыслитель, хотя бы в будущем, сказать трудно. Пути Господни неисповедимы. Будем надеяться, что так оно и произойдет. Но уже сегодня мы видим, что за очень редким исключением, современные носители интеллигентности понимают роль и значение православия в формировании и сохранении не только русского государства, но и русской культуры со всеми ее составляющими. И интеллигентности в их числе.

Олег Михайлов
2020 г.

К РУБРИКЕ: