Дискриминация интеллигентности

«На всем протяжении моих лагерных хождений, на этапах, в следовательских кабинетах,
на лесоповале и при генеральных шмонах, как охранники, так и начальство всех рангов
тыкало меня моей интеллигентностью»
О. В. Волков

Почему в России, на своей, можно сказать, родине столь уникальное свойство человеческой личности, как интеллигентность, встречается все реже и реже? Не потому ли, что спрос на нее в нашем российском социуме с каждым днем становится все меньше?

Как ни странно, но, чем больше материальных благ мы получаем, тем сильнее ощущается на них спрос, тем острее чувствуется увеличивающийся не по дням, а по часам интерес к ним. Мы принимаем активное участие в разговорах о размерах зарплат, маленьких пенсиях, несправедливых налогах, требующихся инвестициях, ожидаемой прибыли, низкой рентабельности и т.д. и т.п., о чем угодно, но только не о нравственности, порядочности, человечности и, тем более, не об интеллигентности. Эта тема для серьезных людей, как бы даже не совсем прилична. Дело другое, — доллары, валюта, финансы, бюджеты, ассигнования, распилы, откаты, в конце концов. Солидно! А что такое интеллигентность? Что-то из категории личностных свойств? Ха-ха-ха! Пусть о ней думают и говорят те, у кого не хватает ума рассуждать о категориях более высокого порядка.

Вот и порассуждаем, пока серьезные, успешные и удачливые люди занимаются важными делами. Поговорим о пустяке, непосредственного отношения к деньгам не имеющем.

В Европе, как утверждают энциклопедисты, интеллигентности нет. Ни свойства, ни понятия. А взаимопонимание и порядок, как результат взаимопонимания, есть. Почему? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним о таком качестве, характеризующем по настоящему интеллигентного человека, как стремление к совершенству. Это качество есть, как в Европе, так и в России. Но, в отличие от Европы, в России оно свойственно не всем и не большинству, а лишь некоторым. Но почему при массовом стремлении жить не хуже других, стремление к совершенству в России является прерогативой лишь избранных?

Стоп! Что это еще за избранные? Кто, когда и каким образом их избирал? Какие у них отношения с неизбранными? И вообще, почему граждане одного государства делятся на какие-то две категории? А может их не две, а три, или еще больше?

Скорее всего, корни этого явления следует искать в том расколе, который постиг Россию в результате петровских реформ. Как пишет И.Л.Солоневич,

«Петр не только «прорубил окно в Европу», он также продавил дыру в русском общенациональном фронте. Дворянство устремилось в эту дыру, захватило власть над страной, и, конечно, для него было необходимо отделить себя от страны не только политическими и экономическими привилегиями, но и всем культурным обликом: мы — победители, не такие, как вы — побежденные»[1].

С тех пор в России понятие «не такие, как вы» стало эпиграфом жизни любого преуспевающего меньшинства.

Но, выезжая за рубеж, это меньшинство испытывало комплекс неполноценности. Ведь далеко не все из них были настолько глупы, чтобы не признавать свою собственную ущербность, ставшую причиной того состояния, в котором находилась Россия

«Европа представляла все хорошее — свободу, науку, цивилизацию, гуманность; Россия — материальную силу, бесправие, крепостное состояние, самовластие, Сибирь, рудники, кнут…»[2].

Поэтому, по крайней мере, некоторые, наиболее светлые головы сумели не только сменить спесь на стыд, но и понять истинную причину несостоятельности петровских преобразований. Как утверждает М.Д.Кузьмина,

«…по Герцену, в процессе европеизации России <…> были упущены две очень важные европейские ценности — свобода и гуманность. «…Европеизм в наружности, — замечал мыслитель, — и совершенное отсутствие человечности внутри — таков характер современный, идущий от Петра»[3].

Кроме того, эти же самые светлые головы стали делать первые шаги в направлении свободы и гуманности. У избранных среди избранных стремление к человечности стало проявляться не только в поведении, но и в образе жизни. Например, один из руководителей белого движения Е.К.Миллер, происходивший из старинного дворянского рода, в зрелые годы так вспоминал о своём воспитании:

«В доме моих родителей с детских лет я был воспитан как верующий христианин, в правилах уважения к человеческой личности — безразлично, был ли человек в социальном отношении выше или ниже; чувство справедливости во взаимоотношениях с людьми, явное понимание различия между добром и злом, искренностью и обманом, правдой и ложью, человеколюбием и звериной жестокостью — вот те основы, которые внушались мне с детства»[4].

Однако к тому времени из грязи в князи вылезло новое поколение агрессивно, радикально, революционно настроенных полу-, недо-, околоинтеллигентов. А что же интеллигенция? То есть, настоящие, истинные, подлинные интеллигенты, почему не заявили им о том, что, называя себя интеллигентами, они дискредитируют интеллигентность, — совокупность качеств, без которой России никогда не избавиться от охвативших ее бесправия и самовластия, и никогда не обрести свободу и гуманность, о которых они мечтали?

Заявляли и не раз.

Например, веховцы. Однако, сборник, адресованный революционной, так называемой кружковой интеллигенции[5] оказался не более чем гласом вопиющего в пустыне, хотя уже в предисловии к нему М.О.Гершензон призвал к признанию

«теоретического и практического первенства духовной жизни над внешними формами общежития»[6].

Но одержимая радикальными идеями псевдоинтеллигенция услышала не этот призыв, а ленинский, нацеленный не на совершенствование личности посредством формирования у нее положительного отношения к интеллигентности и качествам ее образующим, а на ликвидацию самодержавия, частной собственности и доброй половины культурного наследия царской России.

С первых же лет советской власти интеллигентности в лице ее носителей была объявлена война. В то время как Запад, поощряя конкуренцию, апеллировал к интеллектуалам, вождь мирового пролетариата, организовывая соцсоревнование, наиболее образованную часть общества унижал и высмеивал в глазах безграмотного большинства[7]. А получивший официальное признание как «буревестник революции» и «великий пролетарский писатель» М.Горький на заседании редакционного совета издательства ВЦСПС в 1931 году так рассказывал о замысле создававшегося им в то время произведения «Жизнь Клима Самгина»:

«Эта книга затеяна мною давно, после первой революции пятого — шестого года, когда интеллигенция, считавшая себя революционной, — она и действительно принимала кое-какое фактическое участие в организации первой революции, — в седьмом — восьмом годах начала круто уходить направо. Тогда появился кадетский сборник «Вехи» и целый ряд других произведений, которые указывали и доказывали, что интеллигенции с рабочим классом и вообще с революцией не по дороге. У меня явилось желание дать фигуру такого, по моему мнению, типичного интеллигента. <…> Этот тип индивидуалиста, человека непременно средних интеллектуальных способностей, лишенного каких-либо ярких качеств»[8].

В результате, ни о каком уважении к интеллигентности, как и к подлинной свободе или гуманности, не могло быть и речи, а вот самовластие и соответствующее ему бесправие достигло в советские годы небывалых масштабов. Такие люди, как П.Д.Долгоруков, который «…обращался со всеми <…> людьми, начиная от начальника тюрьмы и кончая уборщицей, совершенно одинаково»[9] отбывали сроки и умирали прямо в тюрьмах или на каторге. А такие, как А.Я.Вышинский, который «…был известен своей грубостью с подчиненными, способностью наводить страх на окружающих. Но перед высшим начальством держался подобострастно, угодливо»[10] получали ордена и умирали в почете и уважении.

Нельзя сказать, что в те годы не было истинных интеллигентов. Были. Ведь Пушкин, Гоголь, Достоевский и другие творцы русской культуры свое влияние оказывали и, как шило в мешке, так и стремление к правде, справедливости, совершенству в сознании лучших представителей нашего народа утаить было невозможно. Поэтому даже среди тех, кто не был отправлен системой восвояси или поставлен к стенке, а были назначены в качестве певцов режима, находились люди, своими поступками напоминавшие всем остальным о высоком предназначении интеллигентности.

Одним из таких, не оправдавших надежд советских вождей, оказался Борис Пастернак, представивший миру свой роман «Доктор Живаго». Как пишет И.К.Барабаш: «Взгляды Б.Пастернака стали откровением для интеллигенции 60-х гг.»[11]. Что же именно так привлекло советского читателя в этом произведении? «Основа мировоззрения Б.Пастернака – человек, живущий простой и истинной жизнью <…> совершенство человека в его современном индивидуализме двойственно: 1) каждый человек – свободно развивающаяся личность и 2) жизнь – это жертва ради блага человечества»[12]. Не случайно газета «Правда» назвала этот роман реакционной публицистикой низкого пошиба, облеченной в форму литературного произведения[13], ведь коммунистическому режиму «свободно развивающаяся личность» была абсолютно ни к чему.

Несколько позже, в 1974 г. А.И.Солженицын опубликовал свою статью «Образованщина», в которой отразил весь драматизм, постигший истинную русскую интеллигенцию, и призвал образованный слой советского общества задуматься о том, что образованность, компетентность, эрудиция и все остальные интеллектуальные качества человека есть лишь небольшая и далеко не самая важная часть интеллигентности:

«После революции 05-07 годов начался тихий процесс поляризации интеллигенции: поворота интересов студенческой молодежи и медленного выделения еще очень тонкого слоя с повышенным вниманием ко внутренней нравственной жизни человека, а не ко внешним общественным преобразованиям. Так что авторы «Вех» не вовсе были в тогдашней России одинокими. Однако этому неслышному хрупкому процессу выделения нового типа интеллигенции (вслед за тем расщепился бы и уточнился сам термин) не суждено было в России произойти: его смешала и раздавила первая мировая война, затем стремительный ход революции»[14].

Взаимосвязь между свободой и интеллигентностью и произошедшие с ней в течение советского периода трагические метаморфозы предельно четко описал М.С.Каган:

«Признание свободы личности, ее ответственности за свои убеждения и за свое поведение, а потому ее высокой социальной ценности, став фундаментом интеллигентности, породило имманентное ей качество — совмещение безусловной принципиальности в отстаивании своих убеждений и решительной неприязни ко всякой беспринципности со столь же принципиальной толерантностью, терпимостью к взглядам другого, как бы они ни отличались от твоих собственных. Из этого же корня выросли такие проявления интеллигентности как тактичность, деликатность в полемике со сторонниками иных взглядов, отсутствие самоуверенности фанатика, считающего себя единственным обладателем Истины, а всех инакомыслящих — врагами или глупцами, в отношениях с которыми правомерно лишь идеологическое или физическое насилие. Понятно, что установившееся в советское время в СССР, а затем и во всех других странах так называемого «социалистического лагеря», жесткое подавление малейших отклонений от догматически установленных мировоззренческих принципов и формул было трагичным для интеллигенции, деформируя ее сознание даже тогда, когда ее представители искренне становились сторонниками марксизма»[15].

Произошла перестройка, режим пал. Не сам. Его крах был обусловлен исторически, но определенную роль в этом сыграло стремление чрезвычайно малой части наших соотечественников к свободе. Но не к той свободе, которая была провозглашена предприимчивым меньшинством, оказавшимся ближе всех к корыту под названием «общенациональная собственность», а к той, о которой мечтало другое меньшинство, — читатели и почитатели Герцена, Бердяева, Пастернака, Солженицына. А мечтали они о свободе, позволяющей человеку жить в соответствии со своими идеалами, а не представлениями находящихся у власти вышинских. Это два совершенно разных типа свободы. Об одной из них говорят, как о «свободе от», а о другой, как о «свободе для».

По истечении двух десятилетий свободы и «от», и «для» можем подвести некоторые итоги. Свободой от морали, нравственности, обязательств и прочих предрассудков мы воспользовались сполна и это утверждение в комментариях не нуждается. А со свободой для самоопределения, самоутверждения, самовыражения, самореализации и т.п. дело оказалось сложнее. Это они там, на Западе создают какие-то теории самоактуализации, описывают характеристики самоактуализировавшихся людей[16], а нам это не интересно, мы занимаемся серьезными делами, — деньги делаем. Поэтому, нам и невдомек, что людьми, стремящимися к самоактуализации (т.е., теми, перед которыми Запад благоговеет), буквально пронизана вся русская культура, поскольку это и есть те, кого мы называем истинными интеллигентами. Но сегодня мы о них просто забываем.

Поэтому, несмотря на то, что в России давно отменено крепостное право, ликвидирована безграмотность, активно используются достижения мировой науки, «европеизм в наружности и совершенное отсутствие человечности внутри» остались прежними. Как утверждает, например, Владимир Пастухов:

«Современное русское подсознание сформировано родовым шоком посткоммунистического общества, провинциальным страхом перед открывшимся ему вдруг и кажущимся враждебным миром, глубоко затаенным комплексом неполноценности, который оно пытается заглушить демонстративным хамством»[17].

А хамство при чем? Какое отношение оно имеет к заявленной теме и выше сформулированному вопросу? Самое непосредственное, поскольку, являясь антиподом интеллигентности[18], оно всеми силами старается занять ее место во всех сферах жизни, начиная с, заставленных автомобилями тротуаров, заканчивая комментариями к любой статье в Интернете, пестрящими навешиваемыми друг на друга оскорбительными ярлыками. И если интеллигентность проявляется посредством качеств, образующих кластеры патриотизма, порядочности и профессионализма, то хамство характеризуется прагматизмом, порочностью и паразитизмом[19]:

Но это лишь констатация факта, причем при всей своей теоретической простоте и кажущейся очевидности довольно далекая от реальности. В действительности все обстоит не настолько однозначно, как описано в предыдущем абзаце. Достаточно взглянуть на следующую таблицу, чтобы убедиться, что в предложенной парадигме, между интеллигентностью и хамством есть еще шесть комплексов, которые носителей имеют, а названий нет:

А что происходит, когда явление есть, а названия нет? Данному явлению присваивается название, имеющееся в наличии. Таким образом, людей, обладающих качествами, входящими в комплексы 2, 3 и 4 тоже называли и называем интеллигентами, причем без каких бы то ни было оговорок. И не только их. Патриоты-паразиты (комплекс 5), занявшие высокие партийные должности по итогам насильственной коллективизации[20], и профессионалы-прагматики (комплекс 7), осуществившие ваучеризацию, называемую в народе грабительской[21], остались в памяти народной в образе интеллигентов, — презентабельные, культурные и с откровенно надменными взглядами. Высокомерие, спесь, цинизм, проявляющиеся не только во взглядах, но и в поступках, поведении, образе жизни, стали и по сей день остаются характерными качествами преуспевающего меньшинства, объявившего себя элитой общества. Как в царские, так и в советские и постсоветские времена работала и продолжает работать формула «мы — победители, не такие, как вы – побежденные».

А что же побежденное большинство? Как оно себя чувствует? Прекрасно! Никаких проблем. Иногда завидует, но в основном подражает победившему меньшинству. Скопившись вокруг создаваемой победителями системы ценностей, побежденные неистово злятся на тех из-за того, что ценностей им досталось меньше, но отказаться от них они и не хотят, и уже не в силах.

Но, кроме победителей и побежденных есть еще одна категория, — не победителей и не побежденных, а независимых, свободных. Свободных от системы ценностей, навязанной меньшинством. Свободных для того, чтобы придерживаться своей системы, состоящей из настоящих человеческих ценностей, — гармонии, красоты, истины, добра, справедливости. Вот это и есть та чрезвычайно немногочисленная категория людей, которых по праву можно назвать носителями интеллигентности. А сама интеллигентность является системой ценностей, альтернативной той, которая навязана победившим меньшинством. В этой системе нет высокомерия, а есть достоинство. Поэтому люди, придерживающиеся ее, отличаются не надменными взглядами и циничным поведением, а чувством собственного достоинства и стремлением к самореализации, предполагающей свободное развитие личности во благо человечества.

Нельзя сказать, что эти люди находятся в тени, и мы их не знаем. Знаем, но не все и не всех. А надо, чтобы все побежденное большинство видело в их лице своих кумиров и героев. И если в интеллигентности будет нуждаться большинство, победившему меньшинству ничего не останется, кроме как отреагировать на возникший спрос ее предложением.

Иначе, от «не такие, как вы» нам не избавиться никогда.

______________________
1. Солоневич И.Л. Народная монархия.
2. Колесов М.С. Очерки о русской философской культуре.
3. Кузьмина М.Д. Русский европеизм А.И.Герцена.
4. Миллер Е.К. Почему мы непримиримы?
5. «Говорю <…> о нашей кружковой интеллигенции, искусственно выделяемой из общенациональной жизни. Этот своеобразный мир, живший до сих пор замкнутой жизнью под двойным давлением, давлением казенщины внешней — реакционной власти, и казенщины внутренней — инертности мысли и консервативности чувств, не без основания называют «интеллигентщиной» в отличие от интеллигенции в широком, общенациональном, общеисторическом смысле этого слова» (Бердяев Н.А. Философская истина и интеллигентская правда).
6. Гершензон М.О. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Предисловие.
7. Ленин В.И. Как организовать соревнование?
8. Горький М. Жизнь Клима Самгина. Примечания.
9. Шелохаев В., Канищева Н. Петр Дмитриевич Долгоруков из сборника «Российский либерализм: идеи и люди».
10. Бережков В. Как я стал переводчиком Сталина из статьи «Вышинский, Андрей Януарьевич. Официальная справка члена ЦК».
11. Барабаш И.К. Интеллигенция и интеллектуалы.
12. Там же.
13. Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка. «Правда» от 26 (13) октября 1958 года.
14. Солженицын А.И. Образованщина.
15. Каган М.С. Воспроизводство российской интеллигенции как педагогическая проблема.
16. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности основные положения, исследования и применение.
17. Пастухов В.Б. Страна на грани нервного срыва.
18. «Что же противостоит интеллигентности?… Думаю, что понятием, противостоящим интеллигентности, является хамство… Что же стоит психологически за этим?… Если говорить о психологической основе хамства — это психология раба… Это психология человека, которого унижали, который поэтому сам себя не уважает и стремится компенсировать свое внутреннее неуважение, унижая других людей» (Лотман Ю.М. Культура и интеллигентность. Фрагмент конспекта лекции).
19. Подробнее см. Комплекс интеллигентности как концептуальная основа интеллигентизации предприятия.
20. «У нас всегда было, что на пять работающих мужиков двадцать пять бездельников. В благополучные времена эти бездельники более или менее знали свое место, или подтягивались как-то. Пришла замечательная прогрессивная власть, которая первым делом уничтожила всех делателей. Все эти раскулачивания и пр. Инстинкт делателя стал криминалом. А к власти пришли деревенские бездельники, даже придурки стали председателями колхозов» (Прошкин А. на встрече из цикла «Важнее, чем политика»).
21. «Революцию начинают идеалисты, а заканчивают жулики и мародеры, приобретающие потом респектабельность» (Ясин Е.Г. в послесловии к книге Гудкова Л. Д., Дубина Б. В., Левады Ю. А. Проблема «элиты» в сегодняшней России: Размышления над результатами социологического исследования).

г.

К РУБРИКЕ:

Дискриминация интеллигентности: 1 комментарий

  1. «Революция, триумфальное шествие и, наконец, прочное установление советской власти резко изменили положение интеллигенции. Гражданская война, классовый подход, атмосфера классовой борьбы, понимаемой к тому же крайне примитивно, не могли не сказаться на мироощущении интеллигенции. Несмотря на внутреннее неприятие большевизма или, в лучшем случае, полное непонимание происходящего, для большинства из них (ученых и специалистов) Россия оставалась Россией, и те из них, кто не эмигрировал или был вытеснен из страны в ходе гражданской войны, продолжали работать во имя России и Российской государственности. Но идеологическая нетерпимость нарастала. Укрепление государственности шло путем централизации и концентрации власти через массовые репрессии и идеологические чистки.

    Все это создало в обществе в целом, и среди научно-инженерной общественности в особенности, с одной стороны, атмосферу неуверенности, страха и приспособленчества, а с другой революционного восторга (О, спасительная пластичность человеческой психики!) и искреннего желания без колебаний следовать генеральной линии партии и ее вождя. Для культуры это практически смертельно, гибнет при этом если и не сама интеллигенция, то ее интеллигентность исчезает без остатка и наверняка. <…>

    Ведь интеллигентность трудна для понимания. Она беззастенчиво опровергает любимые и привычные заблуждения. Она говорит горькую правду. Для нее нет запретных тем, нет излишне деликатных вопросов, нет авторитетов, нет сакральной истины. Именно это раздражает. Именно за это ее не любят» (Карлов Н. В. Интеллигентна ли интеллигенция?).

    «У настоящих интеллигентов (Лихачев, Сахаров) есть и ум, и совесть. За это их ненавидят тирании всех времен и народов — которым нужны или умные подлецы, или честные идиоты» (Интеллигенция, интеллигентность, церковность, святость // andrey_orthodox).

    «Мыслящим россиянам во второй половине 19-го века рисовались три дороги: либо назад — в допетровскую Русь, либо вперед — в капиталистическую, обильную и благоустроенную Европу и, наконец, — в немедленный амок безумства храбрых, в революционное насилие против царя и его приспешников. Первые две дороги манили русских интеллигентов, по третьей пошла интеллигенция, вдохновленная мифическими представлениями о героях Французской революции и твердым мнением о том, что накопленное количество страданий русского народа требует немедленного качественного скачка в мир фаланстеров и дворцов из алюминия и стекла» (Федин Э.И. Солженицын и Шаламов).

    «Несмотря на то что в широких слоях русского общества под влиянием радикальных и социалистических идей все более распространялся материализм или позитивизм, элита русской интеллигенции сохранила начатое Соловьевым духовное направление и до сего дня. В настоящее время это направление представлено значительнейшими русскими мыслителями, такими, как Бердяев, Флоренский, Карсавин и др.» (Франк С.Л. Русское мировоззрение).

    «Поскольку эволюция вида направлена на выживание, мы вправе поставить вопрос так: какие качества давали индивиду большие шансы на выживание? Ум? Талант? Честь? Чувство собственного достоинства? Моральная твердость? Нет! Все эти качества выживанию препятствовали. Носители этих качеств либо покинули страну, либо планомерно уничтожались. А какие качества выживанию способствовали? Осторожность. Скрытность. Способность к лицемерию. Моральная гибкость. Отсутствие чувства собственного достоинства. Вообще, любое яркое качество делало человека заметным и сразу ставило его под удар» (Улицкая Л. Казус Кауцкого).

    «Горький не разделял народнических иллюзий, не верил в мужика, даже к пролетариату относился критически. Но он ставил на интеллигенцию, конечно, понимая ее слабость и разобщенность, он верил, что только посредством культуры можно структурировать Россию» (Писатель-орловец Владимир Ермаков стал лауреатом Горьковской литературной премии // Владимир Ермаков).

    «Дворяне всячески стремились отгородиться от «черни», в частности, Московский университет долгое время не считался среди них престижным учебным заведением, ибо был открыт для представителей всех сословий. Ему предпочитали закрытые дворянские училища и пансионы. Социальное неравенство могло проникать даже через стены святых обителей: известны монастыри, где постригались только благородные» (Сергеев С.А. Дворяне и чернь).

    «Журнал «Неприкосновенный запас» приводит интереснейшую выдержку из Толкового словаря русского языка (под ред. Ушакова), издание 1935 г. Согласно словарю, интеллигентом тогда назывался человек, социальное поведение которого характеризовалось безволием, колебаниями, сомнениями. В словаре содержался намек, что в обиходе, в повседневном употреблении слово «интеллигент» могло звучать как презрительная кличка. И, дабы убедить читателя в возможности такого толкования слова, редактор (кстати, тоже интеллигент!) приводил ленинское высказывание: «Вот она, психология российского интеллигента: на словах он храбрый радикал, на деле он подленький чиновник». Отсюда естественным делом партии было избавить новую интеллигенцию от старых болезней. Для этого ее держали на коротком поводке. После Сталина поводок остался. Длина его не изменилась, но зато он стал мягким. Противостояние было исключено, а послушание по-прежнему ценилось более всего. В итоге как минимум три поколения делали в основном не то, что надо было, и не так, как надо было, израсходовали впустую массу сил, потеряли миллионы жизней и в конце концов надорвались. Здание, которое потом с таким грохотом обвалилось на наших глазах, никогда не могло быть построено без участия советской интеллигенции» (Фирсов Б.М. Интеллигенция и интеллектуалы в конце ХХ века).

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

четыре × 3 =