«Дай Бог, чтоб милостию неба
рассудок на Руси воскрес,
он, что-то, кажется, исчез…»
(А.С.Пушкин)
В ряду важнейших проблем, стоящих перед российским обществом, Д.А.Медведев, как вновь избранный Президент Российской Федерации, особо выделил негативное отношение к частной собственности и правовой нигилизм, вполне справедливо отметив, что без их преодоления построить стабильное государство не представляется возможным. Проблемы эти очевидно взаимосвязаны, поскольку правовой нигилизм способствует возникновению нелигитимной частной собственности и наоборот. Фактически, оба эти явления – суть разные формы более глобальной общественной проблемы, без решения которой любые законотворческие инициативы и законодательные изменения являют собой бесполезную трату времени и сил.
Попытаемся проанализировать основные социально-философские аспекты данной проблемы.
МЫ СТРОИЛИ, СТРОИЛИ И, НАКОНЕЦ, ПЕРЕСТРОИЛИ…
За два десятка перестроечных лет никто из власть предержащих так и не удосужился объявить согражданам, какое общественное устройство создается в России взамен канувшего в Лету социализма. Слышны лишь неисчислимые публичные стенания об отсутствии некой национальной идеи, что, якобы, и тормозит понимание перестроечных итогов и перспектив.
Однако из проведенной ваучеризации и продолжающихся рьяных попыток приватизации всего и вся следует, что основой российской государственности сегодня является лозунг «Воруй, кто может!» Под сенью этого незатейливого транспаранта осуществляется попытка реставрации капиталистических экономических отношений. Их основой, как известно, является частная собственность на средства производства. Таковых в России достаточно много, вот только как быть с законностью собственнических прав? Веками копившаяся и переходившая по наследству на Западе, у нас в силу известных исторических причин крупная частная собственность ни корней, ни традиций не имеет, а сам собственник подавляющим большинством граждан воспринимается в качестве вора. Отсюда вполне объяснимы криминальная и силовая чехарда владельцев, дробление крупной собственности на мелкие удобоваримые куски, вывоз капитала и прочие «прелести», которые вот уже два десятилетия сотрясают российскую экономику.
Заложенная в основу российской государственности идея «Воруй, кто может!» не может не отражаться на действующем законодательстве и работе правоохранительных органов – отсюда и правовой нигилизм. Поэтому стоит ли удивляться столь буйному росту махрового бандитизма, повсеместной коррупции или возмущаться по поводу того, что латание и прогрызание законодательных дыр природная российская смекалка превратила в увлекательную всенародную забаву, тем более, что наша нынешняя телепродукция в большинстве своем является наглядным пособием по эффективному ведению криминальных бизнесов.
Отсутствие легитимной крупной частной собственности и обусловленный этим правовой нигилизм делают абсолютно невозможным построение какого бы то ни было стабильного социального устройства, основанного на владении частной собственностью на средства производства. Продолжающиеся отчаянные попытки российского правительства вдохнуть жизнь в мертворожденного буржуазного дитятю являют собой яркий пример сизифова труда – они столь же бесконечны, сколь и бесплодны. В результате мы имеем то, что имеем — быстро сокращающееся народонаселение и безнадежно ресурсную экономику, которая при невиданном росте цен на нефть еле-еле выдавливает из себя мизерные проценты прироста.
Замена действующей ныне национальной идейки «Воруй, кто может!» на нечто более разумное — чрезвычайно важный вопрос в деле возрождения российской государственности. А потому не кажутся случайными многочисленные призывы нынешних государственных идеологов, в частности – Владислава Суркова, к мыслящей интеллигенции о создании практической идеологии для новой России.
Наблюдаемые сегодня лихорадочные попытки заполнения мировоззренческого вакуума религией бесперспективны по причине того, что огромная часть населения страны является убежденными атеистами, а истинно верующие разобщены колоссальным количеством вер и конфессий. Согласно данным опросов, только 5% православных россиян регулярно посещают церковь, а Библию почитывают лишь единицы. Стремление отыскать идейную государственную опору в вере настолько несообразно с существующими политическими реалиями, что дажезападные аналитики начали потихоньку причитать о небывалом врастании Православия в российскую государственностьи все большем усилении в мусульманских республиках России радикального Ислама в ответ на христианизацию центральной власти.
Конечно, непрерывные попытки правительства вдохнуть хоть какую-то идеологическую жизнь в агонизирующее российское мировоззрение – факт сам по себе весьма отрадный. Огорчает лишь его исполнение, когда вместо научно обоснованных социально-политических идей, которые предыдущим Президентом были названы перспективными, в российское общественное сознание пытаются внедрить все, что угодно, вплоть до богемной деморализованности рок-музыкантов, суть которой общеизвестна — «секс, наркотики, рок-н-ролл».
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Прежде всего, российскому народу нужны социальные ориентиры в виде разумной общественно-политической идеи, или иначе — национальной идеи,- позволяющей сформулировать стратегию возрождения государственности. Понятно, что официально поднимать флаг с лозунгом «Воруй, кто может!» нельзя, иначе мы страну потеряем.
Далее, надо ясно себе представлять, что национальная идея в принципе не может удовлетворять мировоззрению каждого гражданина, как нельзя на всех пошить удобную обувь одного фасона и размера. Такая идея должна совпадать с устремлениями наиболее передовой, наиболее активной и перспективной части общества,на которую самой историей возложена миссия преобразования устаревшего социального устройства. Идея эта должна быть не только направляющей, но и примиряющей.
Религия в качестве таковой не подходит, поскольку объединяет граждан случайным образом в силу исторических традиций, сложившихся в той или иной семье, в той или иной местности. Именно поэтому атеистическое, мусульманское, иудейское и другое неправославное общественно-активное российское население будет способствовать не укреплению, а развалу срастающейся с РПЦ государственности.
Однако идея, примиряющая и объединяющая наиболее деятельную и перспективную часть общества, на самом деле существует. Более того, она в свое время была представлена В.В.Путину, бывшему тогда Премьер-министром. И даже была им одобрена, но, по-видимому, при вступлении в Высшую должность возникли более насущные и важные государственные проблемы, нежели идеологическая консолидация общества, а сама идея подзабылась.
Напомним.
В 60-х годах девятнадцатого века русский писатель нижегородец П.Д. Боборыкин впервые ввел в обиход понятие «интеллигент», потребовавшееся для обозначения новой социальной группы людей. В течение всего лишь полутора столетий это новое общественное образование крайне динамично развивалось и сегодня прибрало к своим рукам практически все! бразды социального правления. В политике, экономике, культуре, науке, всех силовых структурах за каждым напыщенным и позолоченным фанфароном всегда имеются два-три человека, которые обеспечивают реальное управление. Практически повсеместно эти люди являются представителями интеллигенции – политической, технической, экономической, военной и т.д.
Несмотря на лидирующее положение и высокую общественную активность, интеллигенция до сих пор общих целей и задач не имеет. Она разделена по надуманным или уже отжившим социальным признакам и фактически занимается самоуничтожением.
Наиболее наглядно этот процесс можно проследить на истории России в двадцатом веке. В основу деятельности как революционной, так и контрреволюционной интеллигенции был положен ошибочный философский постулат, который утверждал, что интеллигенция никогда не была и никогда не сможет стать отдельным классом, что она не способна к самостоятельной политике, а ее деятельность определяется интересами тех классов, которым она служит. Ей была уготована убогая роль межклассовой прослойки.
Результатом стала более чем столетняя гражданская война в России, которая и сегодня идет между лучшими представителями интеллигенции, не сумевшими понять своего исторического единства. Вместо того чтобы совместными усилиями возводить невиданное доселе общественное здание, российские интеллигенты с завидным упорством и постоянством пускают кровь себе и своему народу, корежат национальный менталитет, насилуют общество и разрушают собственное государство.
Но беды интеллигенции никоим образом нельзя назвать уникальными. Совершим небольшой исторический экскурс. Типичное философское определение классов гласит, что в «каждом классовом обществе наряду с основными классами существуют и неосновные». Действительно, кроме основных классов в рабовладельческом обществе наличествовали свободные граждане, не имевшие рабов, но и сами не ставшие рабами. Эта межклассовая прослойка не только скандировала «хлеба и зрелищ!», но и формировала основной костяк армий, завоевывавших рабовладельческим государствам славу и богатства. Так же как и нынешняя интеллигенция, она пополнялась не только естественным путем, но и за счет разорившихся рабовладельцев или освобожденных рабов — т. е. рекрутировалась из всех основных классов. В феодальном обществе существовала аналогичная буржуазная прослойка, состоящая из свободных горожан и ремесленников. Своим трудом она обеспечивала развитие промышленности, рост производительности труда, открытие и освоение новых земель и т. д. Пополнение этой группы населения также шло из различных классов.
Намного более интересна эволюция этих межклассовых прослоек. В литературных произведениях времен младенчества буржуазии она предстает перед нами как мыслящая, активная часть населения, не имеющая определенной общественной роли и осмысленных политических взглядов, целиком и полностью зависящая от прихотей правящего класса феодалов. Чем не современная интеллигенция? Несмотря на то, что ранняя буржуазия была наиболее деятельной и прогрессивной частью общества, она не могла влиять на политику, поскольку не имела доступа к основной феодальной ценности — земле, определяющей социальную и политическую значимость владельца. Буржуазии пришлось вначале создать свою систему общественных ценностей — частную собственность на средства производства, которая и обеспечила ей экономическую победу. Но лишь осознав себя не только передовой частью общества, но классом(!), буржуазия сумела, в конечном итоге, добиться политического господства и реорганизации общественного устройства в соответствии со своими интересами.
Информации о подробностях преобразования рабовладения в феодализм за давностью лет осталось несравненно меньше. Однако сведения о том, что первоначально земельные наделы распределялись между воинами или дружинниками, хорошо известны из европейской и российской истории. Вооруженные ратники рабовладельческого строя, мечами добывающие себе славу и богатства, оканчивали свою жизнь достопочтенными феодалами, обремененными наделами и вотчинами.
Итак, деятельная, передовая и наиболее образованная межклассовая прослойка предыдущей общественной формации, используя свои колоссальные инициативу и работоспособность, создавая свою собственную систему ценностей и захватывая власть, в конце концов, образует господствующий класс следующей формации.
Современная интеллигенция также представляет собой наиболее активную, наиболее деятельную и профессиональную часть общества. Более того, она является определяющим фактором его развития. Доказательств тому великое множество. Так, достаточно было появиться моде на народных интеллигентов, и за какие-то тридцать лет Советская Россия из безграмотной аграрной страны превратилась в государство с передовой наукой и техникой. Послевоенная Япония в результате усиленного развития собственной интеллигенции за те же тридцать лет сумела пройти путь от побежденной и разоренной страны до одной из наиболее могущественных держав планеты. Оказывается, достаточно лишь одного более-менее культивируемого поколения интеллигентов, чтобы страна получила колоссальный толчок в своем развитии!
Занимая сегодня главенствующее место в системе производства материальных и духовных ценностей, интеллигенция практически не допускается к их распределению. Подобное положение вещей все больше сковывает социальный прогресс, поскольку не дает простора развитию ее творческих сил. Пока еще интеллигенция не осознала своей классовой и исторической роли, запуталась в собственных теоретических изысканиях. На историческую арену сегодня она выходит не единым монолитным строем, а разобщено и воровато, и некоторые ее политические достижения — лишь результат усилий отважных одиночек.
Но вернемся к истории. Отлученные от рабов воины рабовладельческого строя установили свою особую ценность — землю. В конечном итоге, именно она стала экономической основой новой общественной формации. В свою очередь, лишенная земли нарождающаяся буржуазия в обеспечение своей политической победы создала другую экономическую основу — частную собственность на средства производства. Сегодняшний день знаменателен тем, что мы присутствуем при повсеместном фактическом и юридическом утверждении нового типа собственности — интеллектуальной. Этот вид собственности практически целиком принадлежит интеллигенции, поскольку только она умеет им пользоваться, только она его производит и эксплуатирует. Интеллектуальная собственность на наших глазах становится главным орудием производства, более значимым, чем обычные средства производства. Даже армия сегодня начинает отказываться от доктрины «войны моторов», все более переориентируясь на «войну интеллектуальную».
Новый вид собственности не укладывается в прокрустово ложе капиталистических отношений, во-первых, потому, что ее практически невозможно сделать частной в полном смысле этого слова — она, как песок сквозь пальцы, исчезает из рук владельца при помощи быстро развивающихся средств коммуникации. Кроме того, она катастрофически быстро стареет. Во-вторых, этой собственностью в полной мере может воспользоваться только представитель определенной социальной группы – интеллигент. В-третьих, в отличие от обычных видов собственности интеллектуальную собственность крайне сложно измерить в денежном выражении. Мы постоянно сталкивается с парадоксом, когда низкосортный псевдодуховный товар безумно дорог, в то время как наиболее ценная с точки зрения интеллигента духовная пища, способствующая прогрессу личности и общества, стоит сущие гроши.
Капитализм пытается, и заметим, пока достаточно успешно, обуздать этот новый вид собственников и собственности с помощью средств психологического воздействия, подкупа, законодательных реформ и полицейских мер. Но это лишь временные победы. Война в Югославии наглядно показала, что небольшая горстка неприрученных интеллигентов способна парализовать огромную военную машину. Представляете, какой эффект можно получить, если воплотить в жизнь лозунг: «Интеллигенция всех стран, соединяйся!»
Налицо системный кризис частной собственности на средства производства, когда ее контроль и учет уже являются прерогативой интеллектуальной собственности, в результате чего фактическое уничтожение частной собственности – вопрос не столько времени, сколько согласованности действий интеллигенции. Непредсказуемые эволюции основных мерил частной собственности – курса доллара и стоимости нефти – дополнительное подтверждение интуитивного ощущения зыбкости старой системы экономических ценностей.
Наблюдаемое ныне увеличение численности интеллигенции, рост ее социально-экономического влияния, резкое усиление позиций интеллектуальной собственности и политическое поражение социализма в Советском Союзе и Европе говорят в пользу того, что, не пролетариат, но интеллигенция будет «могильщиком» буржуазных общественно-политических отношений. Старина Ротшильд и Аристотель Онасис даже не догадывались, насколько были правы, утверждая: «Тот, кто владеет информацией, тот владеет всем». Уже сегодня технические возможности интеллектуальной собственности позволяют повсеместно уничтожить капитализм без всяких революций практически мгновенно. На обломках буржуазного общества должен был появиться не социализм с его диктатурой пролетариата и властвующих кухарок, а некая другая общественно-экономическая формация. Условно назовем ее «*измом».
Прежде всего, размежуем *изм и технократическое общество. Для этого сделаем небольшое отступление и уточним, что заключает в себе понятие «подлинный интеллигент». Прежде всего, интеллигент – это человек, который обладает определенным уровнем знаний и умением ими пользоваться. Это качество обычно называют интеллектуальностью, а людей, им обладающих — интеллектуалами. Вторым обязательным слагаемым интеллигента является собственно интеллигентность, которая включает в себя высокую нравственность, служение отчизне, совесть, честь и прочие качества, иначе именуемые человечностью или благородством. Общеизвестно, например, образное определение Ф. М. Достоевского, согласно которому интеллигент — это человек, которому близки все боли мира.
Итак, понятие «подлинный интеллигент» представляет собой совокупность количества — интеллектуальности — и качества — интеллигентности. Для «чистых» интеллектуалов, метко именуемых «образованцами», первоочередным является собственное благо. Благо других, при этом возникающее — лишь побочный, абсолютно случайный продукт. Материальные потребности интеллектуалов, в отличие от интеллигентов, поистине безграничны. Такие дорвавшиеся до власти «образованцы» и формируют технократию. Последнюю нельзя считать новой общественной формацией, это лишь одна из форм капитализма. Ей присущи тотальная частная собственность, интеллектуальный и силовой диктат, целенаправленное взращивание неумеренных материальных запросов, сознательное оболванивание населения, не принадлежащего к интеллектуальной элите. Технократия — это всемирные экологические катастрофы, бездарное расходование планетарных ресурсов, нравственная и физическая гибель огромного количества людей. Именно технократия породила идею создания «золотого миллиарда», для которого остальные жители планеты — лишь средство повышения собственного благосостояния, низведенное до уровня рабочих скотов с программируемыми примитивными запросами. Но человечество никогда не смириться с существованием «золотого миллиарда» в одной или нескольких отдельно взятых странах. Поэтому правление технократов кроме экологических катастроф несет планете неизбежные военные конфликты.
В отличие от технократии *изм основывается не на частной, а на интеллектуальной собственности. Он устанавливает приоритет духовных, а не материальных ценностей, как это было в предыдущих формациях. Поскольку духовные ценности общедоступны, то степень их присвоения определяется исключительно личными качествами отдельного индивида — настойчивостью, направленностью, усидчивостью и т. п. В *изме каждый сможет унести столько общественной собственности, сколько сумеет осилить. Тут-то и возникает реальная возможность для воплощения в жизнь известного лозунга: «от каждого — по способности, каждому — по потребности», который заведомо бессмыслен при дележе материальных благ. Только *изм способен остановить разрушительную лавину безудержно растущих материальных потребностей, переведя ее в духовное русло. Далее, если буржуазия еще носит следы кастовости, и попасть в этот класс крайне трудно при наличии самых выдающихся личностных качеств, то интеллигенция полностью открыта для любого претендента. В конечном итоге, в результате грядущей тотальной автоматизации производства и неизбежной модернизации системы образования останется однородное общество — общество интеллигентов.
Примерным аналогом *изма можно назвать общественную организацию Швеции. Не случайно социологи и философы постоянно путаются, относя ее то к капиталистическим, то к социалистическим государствам. Именно в Швеции так ценятся и культивируются подлинно интеллигентные качества, такие, например, как добрососедство, умеренность в материальных притязаниях, высокая образованность — шведы практически всю жизнь учатся на бесчисленных курсах, семинарах и т.п.
Но *изм наиболее близок именно российскому менталитету. Нигде в мире не встречается столь яростного — до самопожертвования — служения Отчизне, такого отчаянного стремления к знаниям и к осмысленности своего бытия, такой духовной жажды, как нет и столь трепетного отношения интеллигенции к своему народу. Нормальному российскому человеку всегда претило наступать на горло ближнему своему ради материальных благ, но духовные ценности он часто и охотно оплачивал реками собственной крови.
Пытаться возрождать в России капиталистические отношения – дело заведомо проигрышное. У нас для этого нет ни времени, ни экономических предпосылок, ни соответствующей социально-политической базы. Поэтому в капиталистической гонке Россия всегда будет в положении аутсайдера. Единственное, что может спасти нашу государственность – ориентация ее на принципиально новое общественное устройство, условно названное «*измом». В его рамках решение других насущных социальных задач — экономической, политической, демографической и военной – достаточно очевидно.
В заключение добавлю, что идея *изма и будущего господства интеллигенции целиком и полностью укладывается в разработанную автором концепцию сущности общечеловеческого бытия (см. далее «Смысл жизни? Это так просто… »).
http://professionali.ru/Link/Away/?link=http%3A//blogs.mail.ru/mail/golanger/E59CD462BB0AE07.html