Советский культуролог, историк, градовед и краевед (Материал из Википедии — свободной энциклопедии).
«Жизнь-спячка хуже всего.
И я свою жизнь ни с кем не меняю, со всеми ее муками, со всей ее горечью»
Н.П. Анциферов
Своей жизнью и своим отношением к жизни Николай Павлович Анциферов предоставил своим потомкам замечательную возможность почувствовать разницу между настоящей русской интеллигенцией и той, образ которой оставил в сознании революционных масс ее вождь.
«Искренне исповедовавший идеалы свободы, усвоив себе уважение к простому народу, народолюбие и исполненное демократизма правдоискательство, в 1917 году он столкнулся с воплощением своей мечты — история-трагедия ему явилась историей-мистерией» (Московская Д.С. «Я нашел в жизни то, что искал». Судьба и наследие Н. П. Анциферова // cyberleninka.ru).
«Глубоко религиозному сознанию Анциферова были неприемлемы любые формы насилия, а индивидуальная личность являлась для него высшей формой ценности, достоянием духовной культуры. Понятно, что события Октября 1917 г. потрясли Анциферова, как и многих представителей русской интеллигенции, о чем свидетельствуют его дневниковые записи:
«17 октября.
На улицах темно и людно. Страшно смотреть на эти улицы. Грядущий день несет кровь. Куют восстание большевики. А мы все его ждем покорно как роковую силу».
«24 октября.
Начинается новый акт мучительной русской трагедии».
«25 октября.
Октябрьская революция. Тяжелые мысли как тучи бродят в душе. Остается любовь к человеческой личности и вера в вечное. Вижу, что это не зависит ни от каких событий» (Конечный А.М., Кумпан К.А. Петербург в жизни и трудах Н.П. Анциферова // culture.wikireading.ru).
«Интеллигент, переживший события 1917 г., потерявший жену и детей, прошедший испытание ГУЛАГом, не отошел от своих принципов, не поменял взгляды и не порвал связи и знакомства с людьми, неугодными новому режиму» (Бакшаева Н.Ю. О судьбах русской интеллигенции: к публикации эпистолярного наследия Н.П. Анциферова // cyberleninka.ru).
И даже переписка Н.П. Анциферова в очередной раз подтверждает масштабность его личности:
«Письма Анциферова — своеобразная история дореволюционной и советской повседневности. Скудные лакомства, которое ученый просит передать в ссылку, лекарства, которые позволили ему выжить, виды каторжных работ, которые он, больной цингой, малярией, стенокардией, выполнял, отношения с собратьями по несчастью всех социальных слоев, распорядок лагерного быта, обращения к власть предержащим в надежде на пересмотр приговора, сведения о жизни семьи «врага народа», о коммунальном быте в арбатской квартире, перипетии музейной жизни и окололитературного быта, культурная жизнь дореволюционного и послереволюционного Киева, Петрограда, Москвы, быт блокадного Ленинграда, жизнь ссыльных в Горьком и Харькове и проч. — все это является бесценным источником сведений о трудах и днях советской интеллигенции» (Там же).
Вера в вечное помогала ученому всегда оставаться самим собой, не изменяя своим убеждениям и принципам:
«Он писал, вспоминая об “академическом деле”: “Я пережил чувство гордости за своих коллег. Мы, представители “гнилой интеллигенции”, в большинстве устояли. Не писали “романов”. А собранные следствием романы были настолько жалки, что не дали материала для постановки “шахтинского” дела» (Игнатова Е. Люди Записки о Петербурге // solovki.ca).
«…мне посчастливилось тогда познакомиться с великим русским интеллигентом, писателем и историком — петербурговедом Николаем Павловичем Анциферовым… Годы репрессий и советских лагерей не сломили его… Николай Павлович сухо прокомментировал, что лишился всего, когда его посадили в лагерь. И если мне не изменяет память, он оказался в числе первых, сосланных на Соловки. Я счастлив, что судьба свела меня с этим великим представителем русской патриотической интеллигенции» (Глазунов И. Россия распятая)» (Люди Соловецких островов. Анциферов Николай: ученый, гражданин и соловецкий зэк // solovki.ca).
«Жизнь Н.П. сложилась трагически. Правда, последние годы занимался он любимым делом и умер «в своей постели», но сама траектория его жизненного пути была типической для «последнего русского интеллигента». Отсюда особый свет, освещающий его мемуарные очерки: автор не имел иллюзий, но у него была вера, опиравшаяся на ценности христианской культуры – и, конечно, пронизанная символистским мироощущением, свойственным его ровесникам и окружению» (Фрумкина Р.М. Последний русский интеллигент // m.polit.ru).
Олег Михайлов
2020 г.