Константин Паустовский

Русский советский писатель, сценарист и педагог, журналист, военный корреспондент (Материал из Википедии — свободной энциклопедии).

«Для мамы мерилом человека была его интеллигентность.
Если мама кого-нибудь уважала, то говорила: «Это вполне интеллигентный человек!»
К. Паустовский

Унаследовав уважительное отношение к интеллигентности, Константин Георгиевич Паустовский своими литературными произведениями сумел зарекомендовать себя не только интеллигентным человеком, но и писателем, тонко чувствующим красоту русской природы, человеческих характеров и поступков, а его автобиографическая «Повесть о жизни» дает ответы на многие вопросы истории, волнующие представителей советской и постсоветской интеллигенции.

«Для Паустовского характерно лирическое восприятие действительности, тонкость художественной манеры. Он большой мастер слова, чуткий интеллигентный художник и мудрец. …

Революция, которую писатель принял радостно, быстро рассеяла первоначальный романтический восторг. Все прекраснодушные мечты писателя о свободе и справедливости, о невиданных возможностях для духовного роста личности и преобразования общества столкнулись с суровой реальностью насилия и деградации прежней культуры, разрухи и энтропии человеческих отношений, которые Паустовский, по свидетельству мемуаристов, сам мягкий, отзывчивый, старомодно интеллигентный, мечтал видеть совсем иными» (Ильина В. Константин Паустовский // chelreglib.ru).

«Когда Россия оглянулась по сторонам после бесконечных идеологических чисток, казалось, вокруг не оставалось ни одного интеллигентного человека. К тому времени удалось создать особую, в меру талантливую и абсолютно неинтеллигентную литературу. Писатели говорили только о тоннах, кубометрах и километрах. Вот и интеллигентнейший Паустовский написал «Кара-Бугаз». Повесть о добыче слабительного -— английской соли.

Это был материализм в полном смысле слова. Писателей заставляли писать не о людях, а о материи. Многим казалось, что человек уже никогда не вернется в литературу, тем более человек интеллигентный. Ведь слово «интеллигенция» чаще всего употреблялось с двумя эпитетами: гнилая или трудовая. Голос интеллигентного человека неожиданно прорезался в «Повести о жизни» Паустовского. Бунин, прочитав первые главы, тотчас написал восторженное письмо. Оказывается, и литература, и интеллигенция в России еще живы!» (Кедров К. Золотая роза // iz.ru).

«Паустовский стал автором, можно даже сказать, модным, всячески оттепельным. Это было что-то написанное правдиво и человеческим языком, человеком, ничуть не утратившим старинной и обаятельной интеллигентности. Вот это было лучшим периодом Паустовского, когда он выступил именно в роли старинного русского интеллигента, и вот это именно было в нем несоветское, а значит отличное. …

Очень приятным, можно сказать, воспитывающим явлением было само присутствие Паустовского в советской литературе и жизни: явление интеллигента в среде советского хамства. Но для самой литературы этого мало, недостаточно писателю быть интеллигентом, а может быть, и вообще не надо. Писатель должен быть сукиным сыном, как говорил Хемингуэй, вспоминая Достоевского. Мало ведь утешения в немецкой поговорке: хороший человек, но плохой музыкант. Впрочем, Паустовского плохим музыкантом не назовешь, а человеком он был очень хорошим» (Парамонов Б. Интеллигент среди хамов // svoboda.org).

И поступал Константин Георгиевич как подобает русскому интеллигенту, — по совести:

«Паустовскому удалось отстоять вместе с Корнеем Ивановичем и 116 деревянных церквей в Карелии, которые были намечены к уничтожению. В конце 1965 г. он ставит свою подпись под письмом-ходатайством о предоставлении А. Солженицыну квартиры в Москве, отказывается пожать руку именитому писателю, выступившему против Пастернака в Союзе Писателей. И таких примеров его по-настоящему рыцарского поведения множество. Валерий Дружбинский справедливо писал о своем наставнике: «Удивительно, но Паустовский ухитрился прожить время безумного восхваления Сталина и ни слова не написать о вожде всех времен и народов. Ухитрился не вступить в партию, не подписать ни единого письма или обращения, клеймящего кого-нибудь. Он изо всех сил пытался остаться и поэтому остался самим собой. Конечно, Константин Георгиевич считал тогдашние наши порядки неестественными, временными, не принимал их. Но, увы, не в его силах было отделить их от родной земли. Остается гадать, что он думал бы о нынешних временах надежд и отчаяния, свободы и смуты, падения нравов и возрождения культуры…» (Лобов Л. Васильева К. Он отдал свое сердце России // peredelkino-land.ru)

А эти слова, отражающие взгляды писателя на произошедшую на его глазах катастрофу, можно рассматривать как назидание потомкам:

«Утопий нет, ибо в жизни слишком часто невозможное становится возможным». За эту безоглядность придется расплачиваться всей жизнью, протекшей именно в кошмарной сбывающейся утопии. И долго ждать не пришлось.

Во времена более мудрые и осторожные, вспоминая те дни, Паустовский писал:

«Но скоро я убедился, что эти прекраснодушные настроения – наполовину дым и тлен. Каждый день швырял мне в лицо жестокие доказательства того, что человек меняется не так просто и революция пока что не уничтожила ни ненависти, ни взаимного недоверия.

Я гнал от себя эту неприятную мысль, но она не уходила и омрачала мою радость. Все чаще вспыхивал гнев. Особенно сильно я начал ненавидеть приглаженных и либеральных интеллигентов, стремительно и явно поглупевших, по моему мнению, от недоброжелательства к своему, недавно еще умилявшему их, народу» (Холмогоров М. Он между нами жил… // voplit.ru).

Олег Михайлов
2020 г.

К РУБРИКЕ: