Русский общественный и политический деятель, редактор газет и журналов, экономист, публицист, историк, социолог, философ.
Вдохновитель и участник сборника «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции».
В 1918 году стал редактором и одним из авторов сборника «Из глубины» (Материал из Википедии — свободной энциклопедии).
«Интеллигенция страны должна пропитаться тем духом государственности,
без господства которого в образованном классе не может быть мощного и свободного государства»
П.Б. Струве
В оставленном Петром Бернгардовичем Струве наследии так много противоречий, продиктованных изменчивостью политических взглядов автора, что выделить что-либо главное, довольно сложно. Но, бесспорно одно — как и другие представители лучшей части русской интеллигенции, философ прекрасно понимал, что мощь российского государства в огромной степени зависит от отношения к нему и к его исторически сложившимся ценностям образованной части русского народа.
«Интеллигенция в русском политическом развитии есть фактор совершенно особенный: историческое значение интеллигенции в России определяется ее отношением к государству в его идее и в его реальном воплощении. …
Идейной формой русской интеллигенции является ее отщепенство, ее отчуждение от государства и враждебность к нему. …
Для интеллигентского отщепенства характерны не только его противогосударственный характер, но и его безрелигиозность. …
В безрелигиозном отщепенстве от государства русской интеллигенции — ключ к пониманию пережитой и переживаемой нами революции» (Струве П.Б. Интеллигенция и революция // vehi.net).
Немало строк посвятил социолог взаимоотношениям интеллигенции и народа, обращая внимание на их потребительский, говоря нынешним языком, характер:
«Когда интеллигент размышлял о своем долге перед народом, он никогда не додумывался до того, что выражающаяся в начале долга идея личной ответственности должна быть адресована не только к нему, интеллигенту, но и к народу, т. е. ко всякому лицу, независимо от его происхождения и социального положения. Аскетизм и подвижничество интеллигенции, полагавшей свои силы на служение народу, несмотря на всю свою привлекательность, были, таким образом, лишены принципиального морального значения и воспитательной силы. …
Интеллигентская доктрина служения народу не предполагала никаких обязанностей у народа и не ставила ему самому никаких воспитательных задач. …
Такому отношению, которое нельзя назвать иначе как политическим импрессионизмом, необходимо противопоставить подымающийся над впечатлениями текущего момента анализ морального существа того политического кризиса, через который прошла страна со своей интеллигенцией во главе.
Чем вложились народные массы в этот кризис? Тем же, чем они влагались в революционное движение XVII и XVIII веков, своими социальными страданиями и стихийно выраставшими из них социальными требованиями, своими инстинктами, аппетитами и ненавистями» (Там же).
Чтобы социальные преобразования не были продиктованы, как в XVII и XVIII вв., инстинктами и ненавистью толпы, мыслитель предлагает использовать не социалистическую, а религиозную идею воспитания, актуальную, между прочим, по сей день:
«Воспитание, конечно, может быть понимаемо тоже во внешнем смысле. Его так и понимает тот социальный оптимизм, который полагает, что человек всегда готов, всегда достаточно созрел для лучшей жизни и что только неразумное общественное устройство мешает ему проявить уже имеющиеся налицо свойства и возможности. С этой точки зрения «общество» есть воспитатель, хороший или дурной, отдельной личности. Мы понимаем воспитание совсем не в этом смысле «устроения» общественной среды и ее педагогического воздействия на личность. Это есть «социалистическая» идея воспитания, не имеющая ничего общего с идеей воспитания в религиозном смысле. Воспитание в этом смысле совершенно чуждо социалистического оптимизма. Оно верит не в устроение, а только в творчество, в положительную работу человека над самим собой, в борьбу его внутри себя во имя творческих задач…» (Там же).
Поскольку тогда, в 1909 г. Пётр Бернгардович не был услышан революционно настроенной частью интеллигенции, в августе 1918-го он обратился к остальной части интеллигенции со словами, к которым следует относиться, как к завещанию:
«Если есть русская «интеллигенция» как совокупность образованных людей, способных создавать себе идеалы и действовать во имя их, и если есть у этой «интеллигенции» какой-нибудь «долг перед народом», то долг этот состоит в том, чтобы со страстью и упорством нести в широкие народные массы национальную идею как оздоровляющую и организующую силу, без которой невозможно ни возрождение народа, ни воссоздание государства. Это — целая программа духовного, культурного и политического возрождения России, опирающаяся на идейное воспитание и перевоспитание образованных людей и народных масс. Мы зовем всех, чьи души потрясены пережитым национальным банкротством и мировым позором, к обдумыванию и осуществлению этой программы» (Струве П.Б. Исторический смысл русской революции и национальные задачи // vehi.net).
Олег Михайлов
2020 г.