На рубеже ХХ—ХХI веков в развитии многих государств, цивилизаций, культур проявились качественно новые моменты. Часть из них связана с процессами экономической и политической глобализации, часть является результатом стремительного развития науки и техники, природа некоторых изменений до сих пор остается неясной для большинства ученых. Одной из стран, в развитии которой сегодня происходят серьезные перемены, безусловно, является Россия. Важным фактором этих перемен стала российская интеллигенция, в свою очередь так же претерпевающая сегодня масштабные и очень болезненные трансформации. Причины этих трансформаций, основной вектор развития столь важной для российского социума социальной группы, возможные стратегические и тактические
последствия происходящих перемен являются предметом острых дискуссий среди социологов, культурологов, историков. Одной из наиболее эффективно работающих дискуссионных площадок, где проходит обсуждение дальнейших перспектив существования российской интеллигенции, является Ивановский государственный университет. В сентябре 2008 г. в его стенах прошла международная научно-практическая конференция, посвященная проблемам рождения и развития так называемой новой российской интеллигенции1. Дискуссия, которая состоялась в ходе конференции, во многом и предопределила сюжет данной статьи.
Практически для всех участников конференции было очевидно, что рождение феномена новой российской интеллигенции связано с комплексом вполне объективных причин, главные из которых, на наш взгляд, можно определить следующим образом.
Во-первых, это серьезные, почти революционные, изменения в технологии получения, хранения и передачи информации, касающейся всех сторон жизни человеческого сообщества. Прежде всего, речь идет о развитии интернет-технологий, которые стали важной составной частью современной цивилизации и качественно изменили отношения, существующие между различными социальными группами, профессионально работающими с информацией.
К середине 2008 г. число людей, «регулярно использующих Интернет», составляло «около 1,4 млрд человек»2, т. е. почти 15 % жителей Земли.
Динамика расширения русскоязычной интернет-аудитории очень показательна. Если в конце 1996 г., по данным «КОМКОН», в России насчитывалось примерно 409 тыс. человек, имеющих возможность выхода в Интернет со своего домашнего компьютера или компьютера на работе, то на конец 1999 г. интернет-аудитория в России по различным оценкам составляла от 2 до 5 млн человек3.
А по данным, приведенным в марте 2007 г. ТНС Гэллап ЭдФакт, в России пользовались Интернетом уже более 28 млн человек, что составило 77 % от всех опрошенных студентов, 77 % от всех опрошенных руководителей и 71 % от всех опрошенных специалистов. Самой активной возрастной группой российской интернет-аудитории оказались молодые люди от 12 до 25 лет (они составили 80 % российских пользователей Интернета)4. Большинство из них, в первую очередь, пользовались услугами электронной почты, системами поиска информации, услугами разнообразных социальных сетей.
Возможности применения интернет-ресурсов постоянно расширяются, вовлекая в круг активных пользователей Интернета представителей все новых возрастных, этнических, профессиональных групп. По данным ряда исследовательских компаний, в 2008 г. число пользователей русскоязычного сектора Интернета (рунета) впервые в истории сети выросло в основном благодаря аудитории старше 55 лет5. До 80 % пользователей рунета составляют люди, имеющие высшее или незаконченное высшее образование.
Снижение стоимости услуг интернет-провайдеров, повышение уровня доходов многих групп населения, расширение технических возможностей интеграции в виртуальное пространство позволили включить в круг активных пользователей Интернета представителей тех социальных групп, которые еще несколько лет назад почти полностью игнорировали интернет-технологии, например пенсионеров или лиц со средним образованием.
Во-вторых, это качественно новые нравственные приоритеты того поколения российских интеллектуалов, чьи ценностные ориентиры были сформированы в 90-е годы ХХ века. Эмоциональное отрицание старых «советских» нравственных норм и ценностей, которое было продекларировано многими представителями политической и интеллектуальной элиты на стадии распада СССР, мощное давление со стороны новых средств массовой информации, разрушение тех структур, которые занимались нравственным воспитанием советской молодежи, привели в итоге к тому, что на первое место в иерархии моральных ценностей многих россиян вышли ценности успеха и материального благополучия. Так, по данным Института социально-политических исследований РАН, если в первые годы реформ Б. Н. Ельцина «две трети населения России отдавали приоритет ценности свободы над ценностью материального благополучия, то с 1996 г. более половины населения страны стало оценивать материальное благосостояние значительно выше ценности свободы. Причем коренные изменения в предпочтении этих двух базовых жизненных ценностей затронули примерно 30 % россиян. Аналогичным образом поменялись местами ценность интересной работы с ценностью высокой зарплаты. И опять же в количественном плане смена этих ценностных предпочтений охватила почти треть населения страны… Особое внимание обращает на себя тот факт, что в середине 90-х годов произошел серьезный сдвиг в отношении к такой очень важной для подавляющего большинства россиян ценности, как спокойная совесть. Если в течение первых лет социологического мониторинга именно эта ценность прочно занимала лидирующее положение в иерархии ценностных предпочтений населения страны и носителями ее являлись почти 95 % россиян, то с 1996 г. ценность спокойной совести, хотя и оставалась ведущей, но с меньшей долей поддержки. А вот число людей, которые власть стали ценить выше сохранения спокойной совести, возросло к 1997 г. в три раза (с 6,0 % до 18,0 %)…»6.
В-третьих, это резкое изменение социального статуса основных групп российской интеллигенции в условиях стремительного перераспределения базовых ресурсов страны между отдельными представителями новой политической элиты. Статус «социального аутсайдера», который получила значительная часть интеллигенции в ходе реформ 90-х годов, существенно снизил ее политический и моральный авторитет в глазах социума, породил серьезный кризис самоидентификации и самооценки.
Мощный удар, нанесенный по советской интеллигенции в конце 80-х — начале 90-х годов ХХ века, дал очень интересные исторические результаты. Еще недавно формально почти единая социальная группа с вполне устойчивым социальным статусом, набором социальных ролей и функций, многократно декларируемым комплексом особых моральных ценностей, стала стремительно распадаться на множество самостоятельных локальных социальных групп. Каждая из этих групп пыталась найти собственную стратегию выживания7 в условиях перманентного экономического кризиса и почти полного разрыва взаимоотношений с официальными государственными органами.
Часть представителей бывшей советской интеллигенции деградировала, утратив в силу разных обстоятельств свои профессиональные навыки и моральные ориентиры. Часть ушла от политического противостояния и сосредоточилась почти полностью на реализации собственных микропроектов, изначально не имевших никакого общегосударственного или даже регионального значения. Как правило, эти микропроекты позволяли сохранить прежнюю специальность, невысокий уровень жизни и столь же минимальную нравственную самооценку, которая при этом не позволяла продолжить социальную деградацию и покинуть традиционную социальную страту.
Часть представителей советской интеллигенции попыталась поменять сферу приложения собственных знаний и жизненного опыта и, таким образом, покинула ряды учителей, врачей, музыкантов, художников и других, традиционных для отечественной интеллигенции профессиональных групп. Примечательно, что в сферу политического противоборства эти бывшие советские интеллигенты тоже не пришли.
Часть представителей бывшей советской интеллектуальной элиты попыталась реализовать себя за пределами нового российского государства, но, как правило, без заметных успехов и признания на родине.
Часть сумела заручиться поддержкой властвующей элиты и фактически монополизировала рынок интеллектуальных и эстетических услуг, который все-таки сформировался в стране на рубеже веков. Существовали и другие модели поведения, которые требуют самостоятельного глубокого исследования.
Но вот что показательно. Из рядов советской интеллигенции стремительно выделилась группа тех, кто открыто продекларировал полный разрыв с «советским прошлым» и попытался позиционировать себя как настоящую подлинную российскую интеллигенцию, возрождающую традиции дореволюционной интеллектуальной элиты. В первой половине 90-х годов ХХ века этим людям еще удавалось поддерживать тесные контакты с представителями средств массовой информации, политическими организациями и даже некоторыми властными институтами, но в середине 90-х годов и, особенно, в конце ХХ века эти контакты приобрели откровенно формальный характер или были полностью разорваны.
Кризис старой интеллигенции, который носил крайне болезненный характер, очень существенно ослабил ее авторитет в глазах молодежной части российского общества. Механизм воспроизводства социальных институтов и нравственных ценностей интеллигенции был почти полностью разрушен, а традиционный для индустриальных обществ конфликт «отцов и детей» неожиданно для многих ускорил процесс рождения новой российской интеллигенции. Линией своеобразного водораздела между старой и новой интеллигенцией стали интернет-технологии, появившиеся в России в 90-е годы ХХ века8.
Скорость проникновения этих технологий в различные сферы жизни российского общества (в том числе и в те, которые считались на протяжении многих десятилетий неприкасаемой вотчиной отечественной интеллигенции) и масштаб тех перемен, к которым привели эти технологии, оказались для старой российской интеллигенции абсолютно неожиданными. Отторжение Интернета, как самобытного явления современной культуры, долгое время считалось особой доблестью среди учителей, музыкантов, художников и даже ученых гуманитариев. Тезис о том, что Интернет является «помойной ямой» низменных человеческих страстей и пороков, воспринимался многими деятелями российской интеллигенции как аксиома и не требовал никаких доказательств.
И лишь после того, как в начале ХХI века Интернет стал стремительно расширять свою аудиторию в России, а на Западе появились первые серьезные исследования, посвященные применению интернет-технологий в гуманитарном образовании, искусстве, литературе, отдельные представители старой российской интеллигенции почувствовали опасность происходящих перемен.
Новая российская интеллигенция стала формироваться столь стремительно и быстро, что буквально за 4—5 лет стала уже реальным фактом социальной истории ХХI века. Наши познания об этой группе носят ограниченный характер, но уже позволяют сделать ряд выводов, которые могут стать стартовой площадкой для более детального исследования данного феномена.
Во-первых, несколько лет назад была предпринята попытка осуществить социальное и интеллектуальное самоопределение этой группы через понятие «интернет-интеллигенция». На сегодняшний день крайне трудно определить автора данного понятия, но его активное использование, как в сетевом пространстве, так и за его пределами, позволяет предположить, что этот термин очень точно обозначает новую социальную реальность, возникающую буквально на наших глазах9. Кто же входит в эту группу? С одной стороны, это те, кто решает технические проблемы работы сетевого пространства: «печально» знаменитые сетевые администраторы, модераторы, разработчики программного обеспечения и т. д. Люди, которые играют важную роль в интеллектуальном производстве, т. е. занимаются умственным трудом. С другой стороны, это те, кто насыщает технические конструкции информационной составляющей, т. е. передающие в сетевое пространство информацию самого разного вида (текст, изображение, музыка и т. д.). Журналисты, писатели, художники, музыканты первоначально размещали в Интернете уже готовые произведения, выполненные с помощью традиционных технологий. Но постепенно в Интернете появились люди, создающие именно «сетевой продукт», то есть произведения, изначально ориентированные на то, что они будут востребованы в первую очередь в рамках сетевого пространства. И, наконец, это те, кто интенсивно работает с информацией, размещенной в сети, либо обеспечивая ее дальнейшее распространение, либо используя ее для получения качественно новой информации и превращения последней в знание.
По мере решения технических и финансовых проблем, сопровождающих сегодняшнее развитие интернет-технологий, доля людей, активно использующих эти технологии для получения, сохранения и распространения информации, по-прежнему, будет нарастать.
Интернет существенно упростил и ускорил процесс передачи любой информации, дал возможность индивидуализировать процесс работы с этой информацией. Таким образом, создана качественно новая техническая основа для исполнения традиционных для интеллигенции социальных функций. Это не означает, что прежние инструменты работы интеллигенции, такие, как театр, книга, живая музыка, уже утратили свою эффективность. Но скорость распространения интернет-технологий именно в области искусства, науки, культуры заставляет предположить, что магистральный тренд развития цивилизации на ближайшие годы уже определен. Победу интернет-технологий в этом незримом споре очень точно фиксирует повседневный русский язык, который стремительно насыщается новыми терминами, так раздражающими поклонников литературной старины (модератор, спам и т. д.).
С другой стороны, развитие указанных выше процессов идет далеко не прямолинейно. Показательно, что попытка широко распространить в массах особый интернет-слэнг («Превед, медвед…», «кросафчег», «аффтар жжот нипадецки» и т. д.) пока потерпела неудачу, но можно предположить, что она была далеко не последней.
Во-вторых, важно обратить внимание на попытки выработать некие новые нравственные нормы для тех, кто интенсивно трудится или отдыхает в русскоязычном сегменте мировой паутины. Речь даже не о том, чтобы сократить использование так называемой ненормативной лексики или языка «настаящих падонкофф», которые так шокируют многих интеллектуалов, только начинающих работу в сети в рамках различных, особенно молодежных, форумов и чатов. Более ценным, на наш взгляд, является поиск алгоритма решения такой серьезной нравственной проблемы, как анонимность используемой в сети информации. Отсутствие правовой и моральной ответственности за распространение сознательно искаженной информации создает в интернет-сообществе очень много проблем. Активные участники сообщества осознают эти проблемы и пытаются их разрешить. Очень остро для части сегодняшнего интернет-сообщества стоит проблема сохранения «приватности» не только коммуникационной, но и творческой, без которой крайне сложно выйти на тот уровень доверия, что необходим представителям художественной и научной интеллигенции для нормального общения и нормальной работы. Не менее остро в интернет-сообществе сегодня стоит вопрос о сохранении того, что вне виртуального мира принято называть «авторским правом», как в юридическом, так и в более широком смысле этого слова. Для каждого деятеля науки и искусства этот вопрос напрямую связан с проблемой признания или непризнания социумом его исторических заслуг. В этой связи показательно, что «герои», «кумиры», «духовные гуру» сегодняшнего Интернета (такие, как Артемий Лебедев, Сергей Ледоколов и др.), как правило, слабо известны тем, кто находится вне интернет-пространства. В основной своей массе они не стремятся к широкому признанию за пределами интернет-сообщества, сохраняя тенденцию к самоизоляции, столь знакомую всем специалистам по истории русской интеллигенции XIX — начала ХХ века.
В-третьих, обращает на себя внимание стремительная политизация интернет-сообщества, что является вполне естественным в той ситуации, в которой оказалась Россия в начале ХХI века. Потеряв возможность для публичной критики тех или иных решений власти в традиционных средствах массовой информации, политически активная часть интеллигенции стремительно ушла в интернет-пространство, воспринимая его как единственную возможность сохранить сегодня ценности свободы и демократии для российской цивилизации.
В качестве первых итогов размышления о феномене новой российской интеллигенции мы готовы выделить несколько положений, не только и даже не столько констатирующих достигнутые результаты, но открывающих возможность для дальнейшего исследования данного явления.
Интернет-интеллигенция — это качественно новая социальная группа, которая рождается на рубеже ХХ— ХХI веков, профессионально связанная с производством, сохранением и распространением информации в интернет-пространстве. Она позиционирует себя как самостоятельное явление в структуре современного российского социума и пытается обособиться через выработку собственного языка общения, норм поведения, технологии распространения результатов собственного творчества. При этом интернет-интеллигенция теснейшим образом связана с так называемой старой интеллигенцией. Их объединяет общий набор социальных ролей и функций, негативное отношение со стороны других социальных групп, высокая степень политизации.
В ближайшей исторической перспективе сосуществование старой и новой российской интеллигенции неизбежно, что требует интенсивного диалога между отдельными ее представителями. Этот диалог, естественно, не может быть простым, но он необходим для «выживания» каждой из данных групп.
Примечания
- Молодая интеллигенция и устойчивое развитие общества: ХГХ международная научно-теоретическая конференция. Иваново, 25—27 сентября 2008 г. Иваново, 2008.
- URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/
- URL: http://www.logovo.ru/info/docs/demo-draft.html
- URL: http://www.rambler.ru/news/it/statistics/9998304.html?t_detail=0
- Шевченко Д. Бабка — за мышку // Русский Newsweek. Декабрь 2008 — Январь 2009. № 1—2. С. 72.
- URL: http://www.ispr.ru/SOCOPROS/socopros214.html
- Социальный статус и имидж гуманитарной интеллигенции: иллюзии и реальность («круглый стол») //Социологические исследования. 2001. № 11.
- Кузнецов С. Ощупывая слона : заметки по истории русского Интернета. М., 2004.
- URL: http://www.npstoik.ru/blog/entry.php?u=vio&e_id=433; URL: http: //www.rsdn.ru/Foram/Message.aspx? mid=1568074&only=l; URL: http: //www.dragieberega.com/artlife/2006/12/06 и др.
Source: Intelligentsia and the World
(Интеллигенция и мир),
issue: 2 / 2009, pages: 18-26, on www.ceeol.com