«Она не была избалована победами, даже призрачными, но, падая под ударами судьбы, она говорила:
«То, чему я служила — это единственно ценное, из-за чего стоит жить,
и эта истина не должна пострадать от моего бессилия доказать ее».
Автор, скрывающийся под псевдонимом «М.А.»,
об интеллигенции
Елена Шаламова
Из прошлого
Судя по всему, понятие интеллигентности всегда было сложным, неоднозначным, и отношение к интеллигенции было разным[1]: от самого негативного до самого восторженного. И сейчас тоже[2].
На самом деле, русская интеллигенция никогда не была прослойкой общества, как с некоторых пор было принято ее считать, а была его морально-нравственной вершиной, к которой влекло огромные массы народа. И, несмотря на сложные отношения с той его частью, которой в силу каких-либо причин этой вершины достичь не удавалось, несмотря на целый ряд других обстоятельств, свидетельствующих о незавидной судьбе представителей интеллигенции, по сей день понятие «интеллигентный человек» у русского человека (и не только) вызывает, как правило, положительные эмоции. И по сей день, как свидетельствует статистика, огромное количество молодых людей любой ценой стремятся пополнить ряды тех, кого согласно определениям, содержащимся в словарях, называют интеллигенцией.
Кроме того, каждый более или менее небезразличный к собственному авторитету человек стремится выглядеть и вести себя интеллигентно. Отсюда такое явление гибридного, минотаврового характера, как интеллигентовидный человек. В самом экстремальном проявлении интеллигентовидный человек это хам, стремящийся произвести хорошее впечатление, поэтому своим поведением, манерами, внешним видом подражающий интеллигенту[3]. Продолжая шекспировскую мысль, можно сказать, что роль интеллигента в пьесе под названием «жизнь» в российской действительности явление довольно распространенное, если не повсеместное.
Поэтому, где-то сознательное, где-то неосознанное, но в большинстве своем бессознательное искажение понятия «интеллигенция» привело к тому, что интеллигентами стали считать себя даже те, кто по своей сути представлял диаметральную противоположность настоящим интеллигентам. Соответственно подверглись искажению, трансформации и мутации понятия интеллигентности и ее признаков[4]. В результате, появилось очень много поводов для обвинения истинных интеллигентов в грехах, которые они не совершали[5].
Но самое страшное то, что вместе с претензиями к интеллигенции возникло равнодушное и безразличное отношение к изучению и воспроизводству интеллигентности, — той совокупности качеств, которая русского по национальности человека делала русским по духу, русским по сути. Итог – понятия «русскость», «русская душа», «русский характер» размыты, плохо осознаны и поэтому находятся под угрозой исчезновения.
В то же время, огромное количество исследований, диссертаций, публикаций, репортажей и их содержание свидетельствуют о том, что тема интеллигенции по сей день вызывает живой интерес[6] и, как следствие, либо симпатию, либо антипатию вызывают к себе представители интеллигенции. Равнодушным она не оставляет практически никого, но, чем больших успехов в своей деятельности достигают интеллигентоведы[7], тем активнее ведут себя их оппоненты – всякого рода интеллигентофобы[8].
Кроме названных причин неоднозначного отношения к интеллигенции, следует отметить еще одну. Дело в том, что понятие «интеллигенция» вмещает в себя не только все лучшее, что есть в русском человеке, но и все самое характерное. В частности, — уверенность в своей правоте, абсолютизме своих взглядов, невосприимчивость других точек зрения и непримиримость к ним. Мы готовы обсуждать тему, кто виноват, — и даже способны почувствовать некое единомыслие в этом вопросе, — но, стоит заговорить о том, что делать, единомыслие исчезает[9].
А ведь качество жизни любого сообщества определяется не столько количеством потребляемых материальных благ на душу населения, сколько способностью эти и прочие блага создавать. Блага это следствие, а причина глубже. Наличие у человека способности созидать совместно с другими людьми зависит от наличия у него с ними единого представления о том, что хорошо и, что плохо. На сегодняшний день такого представления в России нет. Вернее, представления о том, что хорошо и, что плохо, есть, и их очень много, но единого нет. Ни в чем. Отсюда и результат – основная наша ценность заключается в сырьевых ресурсах, распорядиться которыми эффективно, в интересах граждан своей страны мы тоже не в состоянии.
Кто-то скажет: «Не в состоянии потому, что власть коррумпирована». Может быть, и коррумпирована, но причина этой коррумпированности опять же, глубже. Она в тех же самых разногласиях по поводу ответов на вопрос «что хорошо и, что плохо?».
Веками умнейшие, благороднейшие, самые высоконравственные люди России ломали головы над этими вопросами. Девятнадцатый век подарил России, а Россия всему миру целую плеяду великолепнейших мыслителей, мастеров слова, композиторов, художников, которые своими произведениями по сей день приводят в восторг все прогрессивное человечество. А мы в большинстве своем даже не задумываемся о том, как эффективно распорядиться тем богатейшим наследием, которое они нам оставили. Почему?
В том числе, потому, что все они представители той прослойки, которую вождь и учитель мирового и нашего с вами пролетариата назвал хорошо известным словом[10], хотя и он сам, и его соратники еще недавно тоже считались интеллигенцией[11].
Соратники и последователи Ильича от оценки своего вождя не отказались. С их точки зрения, ни на что заслуживающее уважения гуманитарная часть старой русской интеллигенции не способна, поэтому как только ее разогнали и уничтожили, принялись за создание своей, — преданной идеям Октября и не ставящей под сомнение их величие. С помощью искусственно созданной гуманитарной интеллигенции партийная номенклатура вела борьбу с проявлениями в обществе настоящей интеллигентности, — достоинством, совестливостью, искренностью, честностью, принципиальностью. Чем эта борьба закончилась, хорошо известно. Интеллигентные люди, — наследники русской интеллигенции, — остались, но их так мало, что оказывать существенное влияние на морально-нравственное состояние общества они вряд ли способны. Интеллигентофобов гораздо больше, чем их. В чем-чем, а в отношении к интеллигенции Ленин и сейчас живее всех живых.
В результате скептического отношения к интеллигенции в обществе возникла и стала развиваться доктрина, смысл которой нашел отражение в известном кличе «не верь, не бойся, не проси!». Никому не верь и никому не доверяй, вокруг одни обманщики и враги. А с врагами можно не церемониться, — где развести, где раскрутить, где наколоть, где зашугать, а где и убрать, если надо. По обстоятельствам. Доктрина, противоположная той, по которой веками жили наши предки[12].
Мне возразят. Разве не было советской интеллигенции, создавшей культуру, вызывающую восторг и уважение? Была. Но какие трудности ей приходилось преодолевать, чтобы известные нам шедевры того же кинематографа возникли! И трудности эти возникали из-за большевистского и чиновничьего хамства – антипода и полной противоположности истинной интеллигентности.
А истинная интеллигентность это и есть результат тех усилий, которого достигли наши лучшие предки в своих попытках ответить на вопрос, что хорошо для человека. Не все они успели сформулировать, изложить на бумаге, опубликовать свои ответы. А из того, что успели, в огромной степени было уничтожено, запрещено, раскритиковано, осмеяно. Наследие пострадало и очень сильно. Но больше всего страдаем мы, поскольку тенденция мешать интеллигентность с чем попало в нашем российском обществе, к сожалению, осталась. Соответственно, качества, ее образующие и характеризующие, — порядочность, патриотизм, — далеко не у всех в цене. К интеллектуальности (знаниям, эрудиции, профессионализму) отношение несколько лучше, но не настолько хорошее, чтобы утечку мозгов остановить.
Пока мы не поймем, какие ошибки совершены нашими предками под руководством большевиков в отношении носителей интеллигентности, до тех пор будем недоумевать по поводу того, почему наша страна славится дорогами и дураками.
А ведь нетрудно представить, что могло быть, если бы вместо радикальных преобразований большая часть населения России постепенно стала интеллигентной. Только по-настоящему. Наверняка, совокупного количества добра и добродетели, чести и честности, порядка и порядочности в обществе было бы больше. И не только. Вместе с ними – взаимопонимания, доверия, уважения также было бы больше. И радости, удовлетворения, счастья тоже.
Очевидно, что будущее за людьми, которых интеллигентами можно не называть, но по своей сути ими являющимися. Поэтому изучать феномен русской интеллигенции и ее наследия — интеллигентности — нужно не только с целью восстановления исторической справедливости в отношении ее представителей, но и для нашего будущего. Если, конечно, мы хотим, чтобы оно было достойным.
__________________________
1. См., например, Глебкин В.В. Можно ли «говорить ясно» об интеллигенции?.
2. Соколов А.В. Я хочу быть интеллигентом! — А я нет!
3. Прежде всего, интеллигентовидный человек отличается от интеллигентного своей неискренностью, лживостью, лицемерием и прочими качествами, свидетельствующими об отсутствии у него интеллигентности.
4. См. Что такое интеллигентность? и Каковы признаки интеллигентности?
5. См., например, рассуждения В.Морова в передаче «Интеллигенция и Власть» на телеканале «Спас».
6. См. разделы «Библиотека» и «Видео».
7. См. Что такое интеллигентоведение?
8. См. материалы семинара «Интеллигентофобия или раковая клетка российского общества».
9. Уже этот факт дает основание для сомнений в целесообразности проведения радикальных преобразований в нашем обществе.
10. Почему Ленин так относился к интеллигенции, догадаться нетрудно. Достаточно самому себе ответить на этот вопрос, почему начальники, как правило, не любят людей, которые умнее их. И проблема не только в их образованности, эрудированности, компетентности, но и в том, что среди них иногда встречаются откровенные, принципиальные, честные люди.
11. Об этой, радикальной части интеллигенции справедливо сказал выпускник исторического факультета Тульского госуниверситета А.И.Вялов: «Стоит ли считать тех, кто пробивает путь к всеобщему счастью через насилие, подлинной интеллигенцией. Ведь они уже не отвечают критерию человечности, без которого нельзя называться не только интеллигентом, но и собственно человеком» (Вялов А.И. Русская интеллигенция XIX века: понятие, формирование, состав).
12. Мф. 7, 7 «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Евангелие от Матфея).
Олег Михайлов
23 января 2012 г.
«Подозрение интеллигенции в злонамеренности и зловредности не вчера зародилось и не вдруг проявилось. Эта порочная традиция уходит вглубь времен… Когда вожди ошибались в своих решениях, наказывались те, кто первыми понимали ошибочность их решений. Когда все обездоленные покорно склонялись перед судьбой, поднявшие голову становились козлами отпущения. Эта линия прослеживается от охоты на волхвов и гонений на скоморохов до черносотенных погромов и травли инакомыслящих. Иметь свое мнение всегда было сомнительным преимуществом интеллигента. В критических обстоятельствах власть исстари натравливала не рассуждающую толпу на задумчивых одиночек, чтобы тем верней повязать всех стыдом и страхом. Вся полнота власти оставалась за государственными и общественными деятелями, а за все последствия их недальновидной политики отвечала интеллигенция – мягкотелая, либеральная, гнилая… в конце концов – вшивая. Последним словом заклеймили наивных идеалистов большевики, использовавшие самозабвенное стремление интеллигенции к социальной справедливости для захвата власти» (Ермаков В.А. Музыка во льду: последняя интеллигенция).
«Особо следует сказать о роли душевных переживаний, страданий, нравственных мучений и т.п. в определении нравственной элиты. Их обязательное наличие может «претендовать» на один из важных признаков нравственной элиты. Ее представители, особенно те, кто воспринимается в таком качестве на уровне российского общества в целом, в своем личном опыте, как правило, сталкивались с отвержением со стороны социального окружения или официальных властей, с различного рода социальными ограничениями и искусственно чинимыми препятствиями, гонениями и преследованиями, с необходимостью преодолевать непомерно тяжелые жизненные трудности, барьеры и т. д.» (Журавлев А.Л., Купрейченко А.Б.
Нравственная элита в российском обществе: концептуальные основы психологического исследования).
«Интеллигентность беззастенчиво опровергает любимые и привычные заблуждения. Она говорит горькую правду. Для нее нет запретных тем, нет излишне деликатных вопросов, нет авторитетов, нет сакральной истины. Именно это раздражает. Именно за это ее не любят» (Карлов Н. В. Интеллигентна ли интеллигенция… // Вопросы философии. 1998. № 3. с. 16).
«Просто почти всю действительную интеллигенцию уничтожили или изгнали из страны еще в 1918–1922 годах, а затем методично, год за годом, добивали тех, кто остался, плюс столь же систематично выбивали подлинную интеллигентность из молодежи. В результате, за исключением сравнительно немногих «белых ворон», выжили те, кто сумел приспособиться к условиям тоталитаризма и кого тот сделал такими, каковы они есть. Остальным было просто не выжить» (Социальное прогнозирование. Игорь Бестужев-Лада. Часть IV. Прикладная социальная прогностика. Прогнозирование конкретных проблемных ситуаций на примере России).
«Традиционное недоверие и даже ненависть к интеллигентам на том основана, что людям малообразованным не всегда понятна мотивация их деятельности. Здесь и Владимир Ильич Ленин неплохо поработал. Помните его высказывание: «…интеллигенция не мозг, а говно нации»?» (Интеллигент обыкновенный // Людмила Улицкая).
«Причудливое сплетение абсурдных обстоятельств привело к тому, что судьбы России определили не интеллигенты, а люди-борцы, люди активных действий, которым чужды сомнения и колебания, парализующие волю» (Федин Э.И. Солженицын и Шаламов).
«… революционная Россия изжила противоположение интеллигенции и народа. Правда, в значительной мере, ценой уничтожения интеллигенции» (Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции).
«В действительности бывшие марксисты нарисовали язвительный шарж на этико-политические субкультуры, которым писатели-народники присвоили эвфемизм «интеллигенция». Члены этих субкультур противостояли общекультурному истеблишменту не в силу своей интеллигентности, а в силу гражданского самоопределения радикально-революционного толка. Их подлинное имя — «радикал-революционер», а «интеллигент» — конспиративный псевдоним» (Соколов А. В. Поколения русской интеллигенции. — СПб.: Изд-во С59 СПбГУП, 2009, с. 43).